Второй дуплет Чужинов сделал едва не уперев стволы в голову твари, которая, почувствовав под собой дно, понеслась вдвое быстрее. Она завалилась почти у самых его ног.
Глеб снова перезарядил ружье, проводил взглядом почти скрывшийся за росшим на берегу тальником буксир, подошел к Егору, все еще стоявшему с вытянутыми руками и закрытыми глазами. Осторожно вынул пистолет из его как будто одеревеневших пальцев, и только после этого по очереди оглядел всех остальных.
— Кто это? — хорошо было видно, что Олегу стоило немалого мужества приблизиться к с развороченной близкими выстрелами головой туше.
— Не знаю, но эти твари чувствуют электричество, как алкаши халявное бухло.
Сравнение он подобрал далеко не самое удачное, но причина был тому весьма уважительная. Левую руку пришлось спрятать в карман: пальцы на ней ощутимо подрагивали. Ведь протяни он еще какой-то миг, и эта тварь снесла бы его вместе с ружьем — ему ни за что бы уже не успеть его вскинуть.
— Ну так что, — снова обвел всех взглядом Глеб, — будем и дальше шутки шутить, или все же поверите мне на слово?
Глава 7
Нас венчали не в церкви…
— Чужак, а зачем тебе оптика? Мне за тебя рассказывали, что ты и на слух без промаха бьешь, — Атас ухмыльнулся, довольный.
— Бью, — кивнул Глеб. — Но, понимаешь ли, какое дело: иногда у меня правый глаз не до конца закрывается. Так вот, на этот самый случай она и пригодится.
Чужинов прилаживал к автомату оптический прицел. Хороший прицел, восьмикратный, ПСО-3. У него отсутствует подсветка сетки, но ничего, она ему без надобности, да и лишний риск.
«Чепуха все это, что наши автоматы сильно проигрывают в точности зарубежным штурмовым винтовкам, — подышав на линзы, он осторожно протер их лоскутом мягкой фланели. — Разница лишь в том, что возьми, к примеру, любую из „эМок“, и сразу начнешь палить точно в цель. К нашему же привыкать необходимо, изучить все его привычки, сродниться с ним. И тогда он тебя не подведет».
Пожалуй, из своего и на все четыреста метров в голову Глеб рискнул бы.
— А… — начал было Лажев, но Чужинов взглянул на него так, что тот сразу умолк и отвернулся.
Обмениваться шутками или колкостями у Глеба настроения не было, но не потому, что они снова влипли. Не в первый раз, выкрутятся, дело в другом.
Капсула, которую он проглотил незадолго до этого, не подействовала. Глеб все ждал, что вот-вот его отпустят болезненные спазмы внутри, когда пришла такая волна боли, что потемнело в глазах. Пришлось проглотить еще одну, и благо, что она оказалась нормальной. Ну и с чего тут быть веселым, если оставшиеся капсулы уместятся в пригоршню одной руки?
И что потом? Видел Чужинов, причем не единожды, в каких муках умирают от подобной заразы люди. Как корчатся от нестерпимой боли, зубами руки до мяса себе грызут, чтобы не закричать в полный голос. А некоторые и кричат, воют, стонут так, что их мольбы пристрелить не кажутся такими уж бесчеловечными. Закончатся у него капсулы, и что дальше? Но так уж устроен человек: он до самого последнего мгновения надеется на чудо, и сам Глеб не исключение.
Настроение портило еще и назойливое внимание Полины. Девушка то и дело обращалась к нему по поводу и без, улыбалась, зачастую невпопад, к тому же постоянно старалась под любым предлогом прикоснуться. Люди уже коситься начали. Молинов же вел себя так, как будто абсолютно ничего не происходит. Порой Глебу казалось даже в его взгляде нечто вроде облегчения.
— Денис, что-нибудь видно? — вполголоса поинтересовался он у Войтова.
— Туман, — коротко ответил тот.
И верно: утро встретило туманом, таким плотным и густым, что в нескольких шагах ничего не видно, а сам его хоть горстями хватай и по стенкам размазывай. Стены здесь добротные, кладкой в три кирпича.
Они нашли себе убежище в старом складе. Когда-то, чуть ли не при царе Горохе — лет семьдесят назад, здесь располагались военные склады, и к ним подходила давно заброшенная железнодорожная ветка. Тот склад, который они заняли, стоял наособицу от всех остальных. Возможно, из-за того, что в нем хранились боеприпасы, возможно, по какой-то другой причине. Кровля местами еще сохранилась, ну а стены, что им будет за этот срок? Пользовались им достаточно часто, как местом, где можно безопасно переночевать по дороге куда-либо, или укрыться от тварей. Вполне оборудованное местечко со сложенным посередине очагом, навесами по краям из-за давно прохудившейся крыши, и расстеленными по потолочным балкам досками по всему периметру.
От огромных ворот оставалась лишь одна металлическая створка, но проход почти до потолка был заложен мешками с землей, с обязательными бойницами. Настоящий форт.
Но на этот раз твари были ни при чем.
То, что их кто-то преследует, Чужинов заметил еще в середине вчерашнего дня. Причем преследовала не одна группа — три, что являлось вполне логичным. Логика же заключалась в том, что преследователи разделились на группы, и в каждой из них было не больше четырех-пяти человек. Наверное, ученые и смогли бы объяснить, как твари улавливают статику, вырабатываемую большой группой движущихся людей, выделяя ее в естественном фоне. Но где их теперь взять, ученых, с их приборами, электронными микроскопами, всяческими осциллографами и всем прочим научным оборудованием, к слову, работающем от электричества?
Когда стало очевидным, что от преследователей оторваться не получится, Кирилл Лажев и предложил воспользоваться этим убежищем.
— Хорошее местечко, и находится недалеко, — заверял он. — В нем ни твари, ни эти черти нам будут не страшны.
Глядя на него, задыхающегося от быстрой ходьбы, Чужинов думал, что Атас прав. Не бросать же его, такого темпа Лажев не выдержит. Да и сам он далеко уже не тот, каким был всего несколько месяцев назад, когда не нужны ему были эти проклятые капсулы.
— Интересно, чего это они к нам пристали? — Лажев с трудом переводил дыхание. — Видно же, что мы порожняком идем, что с нас взять, кроме неприятностей?
Он взглянул на Полину, выглядевшую так, как будто и не было изнурительного перехода, когда они раз за разом переходили с быстрой ходьбы на бег. Не зря посмотрел: Глеб и сам склонялся к выводу, что дело именно в ней.
«Какая же тайна в ней хранится? — недоумевал он. — Что же такого в этой девушке особенного?»
И еще: Денис всерьез утверждал, что одна из групп — те самые люди, что повстречались им в первый день пути.
— Я их тогда хорошо рассмотреть успел, — убеждал он. — И ствол тот же — помнишь, с ним замыкающий шел. До сих пор его волыну признать не могу.
