же стыдливо отвернулась, чуть-чуть краснея и пытаясь невзначай прикрыться. Значит, подобное ей не чуждо.
— Че?
— Ты не забеременеешь? — спросил я, протянув ей кружку.
— А в жопу не пойдешь? — тут же огрызнулась Цурико.
— Идиотка, я серьезно.
Она хмуро коснулась себя там, после чего поднесла руку к глазам, растерла между пальцев и со вздохом вытерла о траву. Встала, надела на себя амулет левитации и поднялась над землей.
— Ты куда?
— Мыться, блин! От твоей тупости между ног отмываться, идиотина тупая.
— А чай?
— В жопу себе залей!
Тут же взмыла в небо и улетела искать, где бы помыться, а я не стал ей предлагать воспользоваться флягой. Пусть ищет, засранка.
И все же было приятно понимать, что я ее все же поимел. Ее, злую и такую вот дерзкую, сломил и взял верх.
— Не понимаю, что ты с ней возишься… — протянула Люнь, зевая. Отравленная, она еще и всю ночь не спала, карауля меня.
— Так она забавная.
— Скорее агрессивная и тупая.
— Вот увидишь, она будет няшкой, — усмехнулся я. — Ты как?
— Я… я немного подремлю, если это можно сказать про призрака, — слабо улыбнулась она. — А то вы мне спать не давали, а еще сторожи вас, детишек.
— Ага-ага, как скажешь.
Цурико вернулась минут через двадцать, уже вся чистенькая, блестя своим телом в лучиках солнца и не сильно его стесняясь. Введу поправку: Цурико одетая, Цурико полураздетая и Цурико полностью раздетая как три разных человека. И все же я не удержался.
— Какие же у тебя большие ареолы…
— Да иди ты в задницу! Где мой чай?!
— На, держи, можешь залить его себе в задницу или в другое место, как пожелаешь.
Она отобрала кружку, расплескав половину, и принципиально… попыталась выпить залпом, из-за чего обожгла губы и рот. Ну и дура, я же тебе другую кружку чая сделал, чтобы горячим был.
— Ты мне еще должна раком, кстати говоря, — напомнил я.
— Ты охерел?! Какой нахрен раком?! Сегодня кто драл меня ночью?!
— Так ты была и не против, да и это не раком вовсе. Договор был, что раком отдашься.
— А в жопу не пойдешь?! — зарычала она.
— Только в твою. Кстати, предложение принято, так и сделаю.
— Да щас! И вообще, собираемся и в путь. У тебя пять минут!
Я специально собирался полчаса, раздражая своим видом Цурико. Медленно, непринужденно, отряхивая походный матрасик, проверяя, все ли на месте, и делая это с самым невинным и непринужденным лицом, на которое только был способен.
— Ты издеваешься… — прошипела она.
— Да.
— Говнюк…
Говнюк, который тебя сегодня ночью поимел, хочу заметить этот важный факт, а ты была и не против, несмотря на свои показушные попытки сопротивляться. Так что как минимум, раз тебе нравятся говнюки, ты сама не лучше и получаешь звание говнюшки!
Позволил наконец себя обнять под мышки, и мы оба взлетели в небо. Нам предстояло лететь еще несколько дней, прежде чем мы доберемся до их лесного города.
Мы летели гораздо выше и быстрее, чем в прошлый раз, будто Цурико получила внутрианально несколько пачек батареек Дюрасэлл. Скажем, с ветерком, даже не останавливаясь на обед, и так до самого вечера. Вот уж точно заряд бодрости получила. Хотя…
Погодь-ка…
Я быстро-быстро начал вспоминать про обмен энергией и парную культивацию, когда люди там обмениваются энергией. Насколько я помню, женщина отдает часть своей энергии мужчине, а мужчина отдает часть своей энергии женщине. И именно благодаря поступлению чужой энергии они как бы взращивают и усиливают друг дружку.
То есть они вроде как теряют, но, принимая чужую энергию, становятся сильнее. Это точно работает у белых с белым, но вот белое с черным…
Я посмотрел на Цурико, которая со средоточием летела вперед над лесами. В ней явно побольше энергии стало, вон какая она быстрая. Значит, в принципе, и со мной так работает, да? Ну, по логике да, ведь раньше люди с черным и белым началом как-то жили, верно? Типа спали друг с другом, обменивались энергией и создавали союзы.
Интересно, интересно…
Цурико всегда выбирала места на горках, чтобы дикой живности было сложнее до нас добраться. И в этот раз она тоже выбрала одну из таких гор. Приземлилась и тут же поспешила отстраниться от меня, причем не оттолкнула, а сама едва ли не отпрыгнула, как от чумного.
Ну как знаешь…
Я, как и в прошлый раз, принялся разводить костер, пока Цурико нихрена не делала и зыбала на меня своими наглыми глазенками.
Вообще, меня такой типаж очень сильно бесил. Наглое чсв-шное быдло, которое ведет себя как животное. Но эта… особа, она… не знаю, вроде как и ведет себя как дура, но как такового отторжения не вызывала, будто просматривалось то, что под этой мишурой нихрена такого действительно нет.
— Эй ты, — я кинул в нее маленький камушек, ведя себя соответствующе тому, что засранка заслуживает. — Чай будешь?
— Эй я, да, буду чай.
Я отдал ей кружку, после чего сам окинул взглядом леса.
Им не было конца. Джунгли, джунгли, джунгли… Иногда они были ровными, иногда были испещрены горами и ущельями, которые так же были заросшими. И ведь под густыми кронами ничего не видно. Одному богу известно, сколько скрыто на земле от чужих глаз. Взять тот же зал…
Я вернулся к тому моменту, когда вошел в тот зал. А ведь если есть тот зал, то есть и другие места в той же области. Дома, где жили люди, а может и какой-нибудь храм, и это — лишь маленькая часть комплекса. Интересно, а что это было за место? Обычно в этом мире такие места хранят свои тайны, и иногда достаточно ценные, чтобы рискнуть ради них…
— Эй! Эй, ты оглох? — позвала меня Цурико.
— А?
— Че «а»? Я говорю, давай.
— Что давай? — не сразу подрубился я мозгами к ситуации. — Ты о чем?
— Договор, — буркнула она. — Быстрее начнем, быстрее закончим. Завтра уже будет город, так что давай реще.
— А тебе уже не терпится?
— Мне не терпится покончить с этим как можно быстрее, — рыкнула Цурико.
Сама же взгляд отводит, стараясь не смотреть на меня,
