что снаружи, на парковке, что в холле здания, ни аэрокоптера, ни себя самого не увидел, хотя точно помнил, в какой момент выходил из лаборатории и с какой скоростью двигался. Снова пришло ощущение псевдодежавю, когда вроде бы ситуация повторялась, но как-то иначе.
Климчук оказался прав, предполагая реакцию заведующего лабораторией ядерного центра: Лебедев вытаращил глаза, но не потому что Никифор вернулся, а потому что не узнал его, словно не виделся с ним только что.
– Откуда вы, извините? – переспросил черноволосый доктор наук, смахивающий на молодого Менделеева.
– Следственный комитет Российской Федерации, – внушительно повторил Никифор, предъявляя удостоверение. – Старший следователь по особо важным делам Сомов. Вы меня действительно не узнаёте?
– Прошу прощения, – пролепетал «Менделеев». – Не помню, чтобы мы с вами встречались.
Мысль о новой хронопетле удержала язык от лишних разговоров о сложности бытия.
– Вы уже знаете о смерти вашего сотрудника Истомина?
– Позвонили недавно, очень печально. Собираемся навестить всей лабораторией.
– Он в морге, я его видел, внезапная остановка сердца.
– Мы уже вызвали погребальную службу, будем хоронить всем миром.
– Не спешите хоронить, всеми делами похорон займётесь завтра. Необходимо провести тщательное расследование причин смерти учёного и его деятельности. В связи с чем я прошу выдать мне всё «железо» с компьютера Истомина, а также собрать все диски, флешки и записи.
Лебедев растерянно переступил с ноги на ногу.
– Но это… секретная информация…
Никифор вспомнил точно такую же реакцию заведующего лабораторией на его просьбу, когда встречался с ним «в прошлой жизни». Достал айфон, высветил красный квадратик карт-бланша.
– Мы считаем это дело чрезвычайно важным, поэтому информация о работе Истомина будет исследована экспертами.
– Но его курировали…
– Военспецы, знаю, они будут извещены.
– Хорошо, мы сделаем… пришлём к вечеру…
– Все материалы нужны мне немедленно!
Лебедев пожевал губами, пребывая в замешательстве, но глянул на затвердевшие губы посетителя и сдался.
– Идёмте.
Оба прошли непосредственно в знакомый зал лаборатории, и уже через четверть часа Никифор вынес из института все рукописные документы, найденные в ящиках рабочего стола Истомина, а также пакет с флешками и дисками. При этом следователя всё время грызли мысли о непонятном отсутствии его самого в лаборатории ОИЯИ, хотя он прекрасно помнил встречу с Лебедевым о посещении института. Возможно, этот феномен и можно было объяснить образованием петли времени, но душу скребло растущее подозрение в более сложном решении проблемы.
Вызванное такси (теперь это был жёлтый «Киа») отнесло его к дому номер десять на улице Ленинградской, и Никифор поднялся в квартиру, автоматически заметив время: он гулял по «большой земле» около сорока шести минут.
Дверь почему-то оказалась запертой, хотя он приказал Виктору оставить её приоткрытой. Никифор открыл её ключом, вызвав щелчок электрического поля.
Никифор снял куртку, обувь и, не надевая тапки, проследовал в гостиную.
Телевизор не работал, в комнате никого не было.
– Эй, капитан, – окликнул он Климчука, – ты где прячешься?
Виктор не отозвался.
Никифор зашёл в кабинет, но и там никого не было.
Сердце дало сбой.
Понимая, что ведёт себя глупо, он метнулся в спальню, не обнаружил спутников и там и вернулся в гостиную, успокаивая разбежавшиеся тараканами мысли. С минуту рассуждал, пытаясь ответить на десятки вопросов, вспыхивающих в голове подобно разрядам «люстры». Ещё раз обыскал все комнаты, убеждаясь в реальности происходящего. Набрал номер Климчука.
Виктор не ответил.
Точно так же не ответила и Анна.
Никифор вспомнил о существовании первого пакета с флешками и дисками, который должен был находиться в кабинете, бросился туда, но ни на столе у компьютера, ни на диванчике пакета не обнаружил.
И тогда он испугался по-настоящему, повинуясь вспыхнувшей в голове догадке о причинах исчезновения следователя и консультанта. Мысль объясняла многое либо, наоборот, запутывала ситуацию до предела.
Сел, стал загибать пальцы.
Он провёл вне квартиры сорок шесть минут. Но в самой квартире прошло девяносто минут, только в обратном направлении! Вернувшись, он не застал оставшуюся пару потому, что она в этот миг была «за его спиной», то есть физически находилась в прошлом, предшествующем моменту его выхода из квартиры. И хотя версия временных петель как будто спасала положение, Никифор чуял, что должно существовать дополнение к цепочке парадоксов, выявляющее истинную природу взаимодействия времён.
Он вернулся в кабинет.
Вопреки ожиданиям компьютер работал, пребывая в спящем режиме. Активированный возгласом Никифора «включайся!», он высветил гору Эльбрус, но больше никаких записей из тех, что изучала Анна, экран не раскрыл. Впечатление было такое, будто Истомин только что оставил его включённым, а в спящий режим компьютер вошёл самостоятельно.
Поразмышляв над этим обстоятельством, Никифор отнёс факт отсутствия в памяти машины записей, принесённых извне, и развернул контент флешки из лаборатории. Анна изучала уже последние файлы записи, и он помнил, какой именно она читала.
Конечно, сидеть на месте не хотелось категорически, когда впереди ждала неизвестная катастрофа, рассчитанная умершим человеком, но приходилось сдерживать кипевшие в душе страсти и ждать решения проблем в намеченные сроки.
Первые минуты чтения дались тяжело, как одна из тренировок на внимательность, немало которых Никифор проходил в начале службы в оперативном подразделении СК. Потом он увлёкся, описываемые физиком пояснения к графикам захватили воображение, и почти час пролетел для него незаметно, тем более что он постепенно начал соображать, к чему ведёт Истомин.
Но подошла минута, когда надо было снова выходить из квартиры в «свободное плавание по прошлому», и Никифор, быстро приведя себя в порядок и глотнув остывшего кофе, оделся и запер дверь за собой.
Дубна
Двенадцать часов двадцать пять минут
Анна ушла вслед за Никифором, и Климчук остался один. А так как он был натурой деятельной и энергичной, то просто сидеть или лежать на диване не мог принципиально. Какое-то время он продержался у экрана телевизора, посмотрев на неудачные попытки российских кинематографистов создать приличный криминальный сериал. Разочаровавшись до глубины души, Виктор плюнул и поселился в кабинете Истомина, решив почитать то же, что читали Анна и Никифор.
Однако и это занятие ему вскоре наскучило.
Во-первых, в формулах и уравнениях он не разбирался напрочь, да и в тексте мало встречалось знакомых слов, поэтому, дочитав до «коллапса волновой функции Вселенной», Виктор раздражённо фыркнул и язвительно буркнул компьютеру, как живому собеседнику:
– Ты-то сам понимаешь, что хранится в твоих мозгах?
Компьютер подмигнул ему силуэтиком Эльбруса.
Внезапно у следователя родилась мысль провести эксперимент.
– Что, если я на секунду тебя выключу? Не возражаешь? Может, вся эта энтропия сразу и рассосётся. Ну-ка, покажи, как ты включаешься.
В глубине экрана проявилась схема всего устройства, выглядевшего как сросток колючек в окружении не менее колючего обруча наподобие тернового венца.
– Ну и что тут нажать?
В углу экрана высветился красный восклицательный знак.
– Ага, не хочешь. Ладно, я просто выдерну тебя из розетки и тут же вставлю вилку обратно.
Виктор проследил кабель питания компьютера, нашёл в нише под столом удлинитель с пятью гнёздами, нагнулся, чтобы выполнить задуманное, и сорвавшаяся с одного
