что винил его в потере обелиска — тут без вариантов, даже знай я, сколько он стоит, то спас бы, не раздумывая. Просто долго не мог уснуть. Сначала ворочался, скрипя зубами и наблюдая перед глазами целый хоровод из этих столбов, а потом плюнул на все и полез в Сеть. Смотрел аукционы, читал новости и сводки коллекционеров — учил, так сказать, финансовую матчасть.
В итоге уснул под утро, а примерно с девяти утра по Новосибирску меня начало долбить пиликанье планшета. Одна за другой шли какие-то разнарядки от института.
Провести плановый ежеквартальный осмотр технического состояния станции, провести инвентаризацию запчастей и оборудования, согласно описи, которую, оказывается, я должен был подписать сразу по прибытии, типа пост принял, еще и мед комиссия что-то хотела. В общем, чертовы бюрократы загрузили по полной, чудом только не заставили доклад готовить о жизни в мерзлотных широтах и по видео перед школьниками выступать.
Зато был и приятный писк — упала зарплата, причем с повышенным коэффициентом за работу в Мерзлоте. Но, как упала, так сразу и списался автоплатеж по кредиту. А потом еще бот позвонил и искусственным женским голосом напомнил о дате следующего платежа. Будто забудешь тут? Я сначала не мог понять, куда делись рубли, доллары, биткоины, в конце концов, а весь мир перешел на кредиты. Но потом послушал, посмотрел — они все здесь в долгах, ипотеках и рассрочках, вот, видимо, и упростили.
Было около пяти часов вечера, когда я закончил с проверкой всех систем. И сделал это добротно, не для галочки и отчета, а потому что в этом домике Нуф-Нуфа мне предстояло жить.
После этого, наконец, решил выехать на «прогулку».
Выбранная мной станция работала круглосуточно. И по моим расчетам я должен был добраться туда часа через два-три.
Я перегрузил в багажник вездехода (предварительно надев перчатки сварщика) все нажитое непосильным трудом: двадцать ледяных когтей, восемнадцать «гарпунов», два «усика» бражника, его железы и кусок брюха. Плюс два камня, про которые информации я не нашел. Итого я рассчитывал получить около шести сотен кредитов. При зарплате в восемьсот — отличный результат за пару дней.
Докинул в багажник старый скафандр, запасную батарею и баллон с кислородом, плюс с инструментами. Я понимал, что если вдруг произойдет что-то экстренное, то этого мне хватит минут на сорок, максимум пятьдесят, но, как говорится, порой и каплею жизнь спасают.
Я завел вездеход и стал ждать, когда откроется шлюз.
Мерзлота снова встречала меня холодными, прозрачными сумерками. Над вершинами ледяных гор начали появляться звезды. Неестественная тишина по-прежнему окутывала этот мир, словно напоминая людям о мимолетности всего того, что происходит сейчас.
Я переключился в режим ручного управления. Мне хотелось в кой-то веки свободно погонять по льду на полностью открытом пространстве. Мой собственный одиночный дрифт посреди странной, равнодушной природы, которая, казалось бы, позволяла тебе все, но в любой момент могла забрать это все обратно.
Я поддал газу и, лавируя между ледяными глыбами, позволил себе немного подурачиться, делая повороты на ручнике и ловко объезжая небольшие препятствия. Кровь словно разогревалась от адреналина и экстремальной езды. Разбудили-то меня уже давно, но, похоже, просыпаться я начал только сейчас!
До станции я добрался даже немного раньше, чем рассчитывал. Сначала пересек дальнюю охранную линию, где меня просканировали и дали зеленый свет. Потом ближнюю, за которую отвечало две автоматических крупнокалиберных турели. А потом уже уперся в ворота шлюза. Посигналил и поулыбался в камеру над въездом.
Сама станция напоминала авиационный ангар, слепленный из нескольких секций и разделенных чем-то по типу деформационных швов, позволяющих секции делать автономными.
За воротами меня встретил потрепанный китайский инженерный дроид с флажками в манипуляторах. Неуклюже ими помахал и указал направление, где оставить вездеход. А потом дал команду, что можно выходить.
Судя по количеству припаркованной техники, посетителей было немного. Я взял с собой тач панель (на случай, если мне понадобится связь) и контейнер с тем, что собирался продать.
Первое помещение, куда я попал, сильно напоминало бар, в какой-нибудь глубинке конца нулевых (моих нулевых). И представлял собой помещение общей площадью метров семьдесят с расставленными по периметру низкими толстыми столами и барной стойкой. Обстановка была самая простая. Однотипная грубая мебель из оргенонума (некий композитный аналог дерева), неяркие лампы (не ради интима, а в целях экономии), несколько постеров на стенах с изображением Ориджиналов и клонов, которые чем-то прославились, став кем-то вроде местных суперзвезд.
У барной стойки работала видеотрансляция на английском языке. Я достал наушник — маленькую капельку с функций встроенного переводчика. Что-то я, конечно, нахватал то там, то тут и по верхам, но так надежней.
Сегодня опять все главные новости в Вавилоне были посвящены пропавшей под землей группе. И новой неудачной попытке их спасти. Сообщалось также о гибели одного Ориджинала и возросшей награде за любую помощь. Пятнадцать тысяч — отличный стимулятор, чтобы если не задуматься, то хотя бы запомнить контакты частной компании, которая пытается найти своих — «Энигма».
— Хочешь вписаться? — раздался хриплый голос, подошедшего к стойке бармена.
Я невольно вздрогнул и отвел взгляд от экрана. Передо мной стоял коренастый седой мужчина с короткой стрижкой «ежиком». На вид ему было лет шестьдесят. Два грубых рубца пересекали его левую щеку. На месте левого глаза была черная круглая повязка. Он дымил обычной сигаретой и проворно вытирал пивные стаканы с помощью какой-то специальной губки.
— Если да, то рекомендую сначала выпить, — мужчина продолжал говорить, не дожидаясь моего ответа, — Ты ведь русский? С сорок второй станции?
— Он самый, — я дважды кивнул, сначала здороваясь с барменом, а потом с пивным краном. — Так заметно?
— А то! — он улыбнулся и, налив из крана пива, передвинул полный стакан на мою сторону стойки. — На таком старье здесь только с сорок второй и ездят. Каждый раз удивляюсь, как вы вообще доезжаете. Сечешь?
— Пиво тут вкусное, — я сделал большой глоток прохладного и неожиданно действительно вкусного напитка. — Так что на морально-волевых вытягиваем.
— Юморист? — бармен приподнял бровь. — Это хорошо! А то твой предшественник слишком хмурый был, а здесь, знаешь ли, с интересными людьми дефицит. Я Данди, — бармен протянул руку через стойку.
— Который крокодил? — я ответил на приветствие.
— Почему крокодил? — удивился бармен и даже как-то обиженно продолжил. — Черный ястреб же… — он указал рукой куда-то мне за спину.
Явно у нас пошли какие-то трудности перевода. Я ему про Фому, то есть фильм моего детства, а он мне про Ерему, то есть, похоже, про «майтеновского» клона. Я проследил взглядом за его рукой, указывающей на один из постеров.
Этакая доска почета — на переднем плане молодой мужик, похожий на бармена, еще без шрамов и седины, а на заднем одна из первых моделей «Блэк Хоука». Этот, наоборот, с огромной рваной ране на плече и весь в бурых пятнах.
Роберта бы сюда, он всех этих легенд «дикого запада» наизусть знал и все время хвастался своей энэфти коллекцией. А я так и не понял смысла. Мы-то хоть наклейки собирали, в альбомы клеили, их пересматривать можно было, а здесь все виртуальное. Так что легенды мимо меня прошли, не до того было, но что-то сказать все равно было нужно.
— Сам? — я нагнал удивления в переводчик и покачал головой. — Не может быть.
— Да, — довольно протянул бармен и задрал рукав футболки, демонстрируя татуировку в виде короны. — Королевский австралийский механический корпус, вторая бригада. Не какой-то там детсадовский Авангад, сечешь?
Я кивнул, а про себя добавил: ну, точно крокодил. Я сделал еще глоток и молча ждал продолжения истории. Понял, что даже хочу ее услышать. Соскучился по такому пустому трепу под кружечку пенного. Мой собеседник закурил еще одну сигарету и протянул мне открытую пачку. Вау! Lucky Strike? Серьезно? Откуда он взял здесь такой раритет?
— Или ты из этих? Из фьючстеров? — усмехнулся бармен.
— И даже не веган, — я мотнул головой и потянулся к пачке. — Две возьму? Так что там произошло?
Я кивнул на плакат, и пока Данди подвис, погружаясь в воспоминания, затянулся. А жизнь-то налаживается. Мерзлота начинает открываться с новой стороны
