жёстко пресекать все попытки немедленно опробовать оружие в деле. Напомнил ему, что в черте села стрелять нельзя ни под каким соусом, а потому пристрелку отложим на потом, когда на месте будем.
На том мы и расстались, он попутно занял у меня пятёрку в счёт будущих командировочных. А я отправился собирать вещи и прощаться с Татьяной.
Глава шестая
Прощание вышло долгим, на всю ночь, как говорят люди пошлые, теперь даже прощальное место болит. Только утром расстались. Она скрывала слёзы и говорила, что будет ждать. Неплохо. Я потерял семью там, но отчего бы не завести её здесь. Отличная женщина, умная, добрая. А что дети, так детей я люблю, тем более таких. И сын, и дочь Татьяны отличались редкостным послушанием и воспитанностью. Старшая к тому же хорошо училась в школе. Разве могут быть с такими проблемы?
Но это потом, когда вернусь. А кстати, когда я вернусь? Сроки операции не оговаривались никак. Может, через месяц, может, через год. Мутно всё. Даже задание мутное, сидеть, смотреть. А если ничего не высмотрю? И контакт не налажу? Скажут: ладно, что мог, сделал, иди в армию солдат учить. Чему учить-то? Истории? Рукопашный бой, разве что, смогу поставить.
Но, как бы это ни выглядело, а стараться я буду. Возможно, даже рискну сам подойти к чистым и постараться установить контакт. Вряд ли ведь сразу застрелят, я ведь с виду безопасен. А по-русски они говорят? Не факт, но по-английски должны говорить, а я и по-английски могу неплохо объясняться.
Зачем мне это? Можно порассуждать о человеческом благе и спасении цивилизации. Но для меня, человека из капиталистического мира, где человек человеку волк, чудом заброшенного в мир, где адские условия существования заставили людей вернуться к социалистической модели, подобные мысли будут смешны. Не смешны, конечно, это хорошо и правильно, думать о благе для всех людей, но отклика в душе пока не находит.
Тут, скорее, шкурный интерес. Я прибыл оттуда, где есть комфорт, доступ к информации и простая лёгкая жизнь. А меня забросило туда, где всего этого нет, может быть, появится лет через сто. Или двести. Вряд ли я столько проживу, а потому хотелось бы сей момент приблизить. Как? Да очень просто, если у тебя нет технологий будущего, то надо взять их у тех, у кого они есть. Так ведь? Только взять нужно будет по-доброму, по-злому они не отдадут, тогда от меня один пепел останется.
Прибыв с утра в отделение, я снова встретился со Стасом и получил последние инструкции от Грекова. Всё оружие, сухпаёк и форма были упакованы в чехлы и вещмешки. Контрразведчик протянул мне красную книжечку.
— Солидный документ, открывает многие двери. Только без нужды не вынимайте и лишним людям не показывайте. По легенде вы — охотники. Знать о задании будет только староста деревни. Так уж вышло, что вас, в связи с заданием, произвели в офицеры, впрочем, с высшим образованием у нас это просто.
В книжечке красовалась моя фотография в форме, которую я ни разу не видел, стояла печать, и было написано, что я — младший лейтенант Службы Безопасности Республики, сотрудник отдела контрразведки. Такая же была вручена Стасу, только звание его было сержант.
— Вот здесь, — он протянул мне конверт, — командировочные, тысяча рублей. Расходуйте на своё усмотрение, но потом надо будет отчитаться. Хотя бы в общих чертах, когда, сколько и на что потрачено. Попутно вам будет начисляться денежное довольствие, получите на руки при возвращении. Офицер СБ получает наравне с инженером, а сержант — на уровне квалифицированного рабочего на заводе. То есть, прилично. Если потом вас переведут в обычные строевые части, довольствие немного снизится, но там есть свои надбавки, особенно за действия в боевой обстановке. За Липковым следите, ненадёжный товарищ.
— Чего это я ненадёжный? — возмутился Стас, который стоял рядом и слушал весь разговор. — Очень даже надёжный.
— Того, — сварливо ответил Греков, создавалось впечатление, что охотника из глухой деревни в этой стране знают все, включая верховного правителя. — Что водку лопать горазд и не женатый в тридцать лет. Когда женишься?
— Пока не нашёл свою единственную, — с достоинством ответил Стас, направив подбородок на Полярную звезду.
— Клоун, — фыркнул контрразведчик. — Ладно, вам, товарищ младший лейтенант, его воспитывать, такой крест. Ещё о связи. Переданная вами информация будет идти до меня около двух дней. Если вдруг появится что-то срочное, при разговоре скажите код: три восьмёрки. Восемь, восемь, восемь. А потом кратко выдайте информацию. Тогда задействуют шифрованную радиосвязь, по которой я всё получу немедленно. Но это самый крайний случай.
— Понял, — кивнул я. — Разрешите идти?
— Вот, бумаги подпишите и отправляйтесь, — он кивнул на дверь. — Лошади во дворе, осёдланы, накормлены. Всё как положено.
Лошади в самом деле ждали нас во дворе. Три гнедых мерина, два под седлом, а третий с грузом, чтобы зазря нас не нагружать, выделили ещё одно средство передвижения. Стас, стараясь доказать свою полезность, немедленно занялся осмотром выделенного транспорта. Осмотрел со всех сторон, ощупал, обнюхал, едва не откусил кусок от лошадиного зада. Потом выдал вердикт:
— Хороши, но это и так понятно было, у военных плохого конского состава не держат. Либо списывают в хозяйство, либо просто на мясо определяют.
Поездка наша, помимо прочего, была полезна и с познавательной точки зрения. Так уж получилось, что я очень мало знаю о стране, в которой оказался. Пока шёл от места провала к селу, почти ничего не увидел. Деревни, поля, луга, где пасётся скот. Само село дало представление об уровне урбанизации. Ещё бы столицу посмотреть, но это не так просто, как я понял, город этот почти закрытый, тот, кто там живёт, почти не выбирается, если не считать студентов-агрономов, которые потом возвращаются в село, да ещё медиков и учителей. А посторонним внутри, вроде как, делать нечего. А ведь там много всего интересного. Из разговоров я понял, что там не просто город, там промышленный и научный центр, а потому размазан по огромной территории, вот тут — жилые кварталы, тут — производство, а вот тут — научно-исследовательский институт. И ещё где-то есть структуры обеспечения, чья задача — снабжать,
