— Меня интересует направление движения «Офелии» и, в связи с этим, вероятные цели и места действия моей группы, — прямолинейно и без всякого страха поинтересовался альбинос. Да, Генриетта была твёрдой и тяжёлой женщиной, но робеть перед ней Вебер не собирался. Он прекрасно понимал, на каких правах он тут находится, и что имеет право требовать.
— Мы направляемся на восток, в сторону линии фронта и за неё, на территорию Королевства. Именно там будет разворачиваться Ваша деятельность. Охотно сообщу, что Вашим прямым противником будут люди Его Величества. И весьма вероятно, что это будет кто-то из их разведывательных служб, — без тени смущения ответила коммодор.
— Уже есть какие-то конкретные цели?
— Несомненно, но сейчас о них знать Вам не обязательно. До линии фронта ещё неделя полёта, как минимум. Сейчас в небе неспокойно. И, хотя мы следим за перемещениями крупных сил Флота Его Величества и Флота Открытого Неба, я не могу гарантировать, что мы не наткнёмся на корабли противника, особенно огневой линии. Пока что можете наслаждаться полётом и ждать дальнейших указаний.
— Спасибо, сэр. Это — всё, что я хотел узнать, — Вебер не стал дожидаться, когда ему укажут на дверь. Капитан не стала его задерживать, и он, выйдя из кабинета, отправился в комнату для тренировок. Хотя у него и было время на отдых, который, несомненно был бы на пользу после последних событий, но разумнее было поддерживать себя в хорошей форме постоянно. Ведь не известно, когда потребуются его боевые навыки.
***
Эрика прошла в зал, который был наполовину заполнен людьми. Матросы, офицеры, юнги стояли тут и ждали начала службы. У дальней стены стоял хор женщин, готовясь исполнять какую-то молитву или гимн, а у алтаря стояла служительница в белоснежных одеждах, отделанных золотым и красным цветом. На голове у неё был каптырь, украшенный цветочным узором, в котором переплетались цветы алых лилий и роз. Она тихо отдавала распоряжения и руководила подготовкой к службе. Свободные от службы члены экипажа собирались и становились вдоль стен залы.
Когда отзвучали склянки, все присутствующие расположились на своих местах окончательно. Последней на службу вошла капитан Генриетта. Она была в полном коммодорском облачении, включающем величественный плащ, закреплённый на плечах и атласную ленту, идущую через плечо. На бедре у неё был дорогой и богато украшенный меч в ножнах. Она встала в центре залы, прямо напротив алтаря и старшей служительницы. На несколько секунд наступила полная тишина, в которой было слышно лишь то, как за бортом гудят винты и где-то в машинном отделении работают огромные моторы.
И тут в этой тишине тонким переливом прорезался женский голос. Это был голос одной из хористок, которая начинала пропевать молитву. К ней присоединились другие голоса, они крепли и набирали силу и вскоре молитва стала раздаваться на всё помещение. Хор пел отдельные части, в то время, как канониса читала свои фрагменты, молясь за всех присутствующих, за безопасность полёта и сохранение жизней всех добродетельных людей мира.
Перед хором стояли микрофоны, которые транслировали гимны и молитвы на весь корабль, и в каждом коридоре, в каждой каюте они были отчётливо слышны. И все, кто был здесь преисполнялись чувством веры и уверенности в том, что всё будет хорошо.
Эрика наблюдала службу впервые, но она и не представляло, как красиво и торжественно могут звучать обращения к святым и молитвы. В Королевстве культ единого Бога подразумевал богослужения, но проходили они сурово, сдержанно, чтобы показать, как важен порядок и чёткое соблюдение заповедей. И в молитвах верующие обращались к Богу лишь за тем, чтобы Он уберёг их от греха или простил грехи. А вести службу мог лишь сановний священник, которого полагалось слушать в молчании, так как именно он знает правила и порядки. Здесь же гимнам подпевали все, кто разделял эти светлые чувства, каждый голос имел право звучать, и никто не шикал и не затыкал другим рот. Простые матросы и офицеры разных чинов и званий, юнги, едва перешагнувшие порог взросления, и сама капитан, пели и молились со всей неистовостью своей веры и желанием, чтобы этот поход не стал для них последним. Но это не создавало ни лишнего шума, ни суеты, ни криков. Голоса звучали стройно и гармонично. Ведущая роль была отдана хору и канонисе, а все остальные лишь подтягивали за ними и поддерживали.
Эрика лишь слушала и смотрела, не зная, стоит ли ей присоединяться к общему пению или остаться окончательно в стороне. Однако, это действо не могло оставить её равнодушной. Среди этих людей, в атмосфере единства и сплочённости, в ощущении надежды и света, с мыслями о том, что всё будет хорошо — с этим всем хотелось быть рядом, двигаться вместе, не оставаться в стороне.
Тут она замечает движение белых одежд рядом с ней, красная риза качнулась в стороне. Повернув голову, она видит сестру Жустину, которая подошла к ней, но не смеет отвлекать. В этот торжественный момент, Эрика понимает, что что-то в ней изменилось навсегда. Если раньше она приняла сторону Союза лишь в мыслях, то теперь ясно, что она уже связана с этими людьми. По крайней мере сейчас. Может быть в будущем она ещё пожалеет об этом, но в это мгновение ей хочется быть единой с поющими, и она начинает читать слова вслух.
Служба заканчивается исполнением торжественного гимна, возвещающего о светлом будущем, которое ждёт добродетельных людей, когда весь мир станет жить в гармонии и братстве.
Но вот служба закончилась, и люди стали постепенно расходиться из залы, идя по своим делам. Капитан удалилась довольно быстро, так, что девушка даже не заметила её исчезновения.
— Как Вы себя чувствуете, госпожа Кайндхарт, — поинтересовалась у неё служительница.
— Лучше, — отозвалась та.
— Это очень хорошо. Я рада, что служба помогла Вам в чём-то важном.
— А такие службы проводятся часто?
— Каждый день, но обычно людей не так много, потому что в походе у всех свои дела. Сегодня мы вышли из Чертога, поэтому многие хотели помолиться за безопасный поход.
— Я бы хотела ещё раз побывать на ней, — признала Кайнди.
— Не сомневаюсь, что у вас будет возможность для этого.
— А кто вёл церемонию? Сама канониса?
— Именно, канониса Женевьева. Если хотите, я могу Вас познакомить…
— А это не будет слишком…
— Слишком нагло? — легко усмехнулась Жустина. — Нет, что Вы. Любой человек имеет право обратиться к любому служителю веры за советом или поддержкой. «Служитель веры — служитель народа».
— Тогда, я бы хотела…
— Пойдёмте, судя по всему, она не очень занята сейчас.
Они медленно направились к канонисе, которая занималась тем, что листала молитвенник. Это была женщина старше Эрики лет на 10. Её лицо несло на себе отпечаток какого-то тяжёлого груза, который был у неё за плечами. Хотя красоту канонисы было сложно не заметить, выглядела она, как человек, который видел много в своей жизни, и далеко не всё из этого она хотела бы помнить. Но, видимо, награждённая хорошей памятью и прозорливым умом, она была вынуждена нести на себе крест тех испытаний, что выпал на её долю. У неё были короткие чёрные волосы, обрамляющие лицо, карие глаза, правильные формы лица, ямочки на щеках, которые появлялись, когда она улыбалась. И, хотя она производила впечатление человека, повидавшего многое, она не отталкивала. Скорее, с ней хотелось говорить и слушать её, потому что у этой женщины явно были мудрые мысли, которые заслуживали внимания.
Заметив Эрику, она отвлеклась от молитвенника, выпрямилась и чуть-чуть улыбнулась.
— Приветствую, дитя, — после этого она взглянула на Жустину. — И тебя я рада видеть, сестра.
— Моё почтение Вам, сестра-канониса, — поклонилась та.
— Здравствуйте, — Эрика наклонила голову. — Меня зовут Эрика Кайндхарт.
— Канониса Женевьева, рада нашему знакомству, — в ответ склонила голову настоятельница. — Вам понравилась служба?
— Да, очень.
— Чем я могу помочь Вам, госпожа Кайндхарт?
