спиной. Разворот. Выстрел. Разряд картечи отбросил пытавшегося подкрасться Прозрачного. Наплевав на предосторожность, я рванул вперёд и добил раненую тварь ещё одним выстрелом.
Бум! Рванувшая растяжка стала для меня полной неожиданностью. Многострадальный гараж жалобно загудел, а я завел байк и, не дожидаясь, пока рассеется дым, рванул внутрь помещения. Захлопнув дверь, я задвинул массивный засов. Хух, теперь у меня есть пара секунд передышки.
Верстак всё ещё был здесь. Так и лежит на боку после взрыва. Именно эта массивная конструкция и приняла на себя почти всю силу взрыва в первый раз, а сейчас его поверхность щедро исполосовали осколки. Я попытался сдвинуть верстак на место, но не преуспел. А чёрт с ним.
Хуже всего то, что Прозрачные стали охотиться в паре. Раньше я о таком не слышал. Это ведь редкие одиночные твари, и они никогда не сбиваются в кучу. Да я за всё время не встречал их столько, сколько за последнюю неделю. Если бы не растяжка, оставленная по мою душу, я бы нос к носу столкнулся со второй тварью. Та ведь явно спешила скрыться в гараже, чтобы атаковать меня в самый неподходящий момент.
Склонившись над входом в подвал, я радостно оскалился. Похоже, растяжка – всё-таки случайность. Внизу в яме лежал обезображенный труп. Знакомый тёмный камуфляж и типовое снаряжение. Похоже, это один из тех наёмников, которые гоняли меня на границе с пустошью. Хотя нет, я же упокоил всю пятёрку. Тогда кто он? И какого хрена валяется у входа в мой персональный бункер? Я уже собирался было спуститься вниз, когда окровавленный труп резко дёрнулся и шумно застонал.
Я закинул дробовик на плечо и вытащил пистолет. Осторожно спустился вниз и обшарил раненого. Пистолет «Грач» с двумя магазинами, нож. Всё типовое. Как-то маловато для серьёзного боя. Желая проверить свою догадку, я обыскал ботинки наёмника, и тут меня ожидал неприятный сюрприз. Маленький компактный револьвер Ruger LCR под патрон 22LR. Я разрядил оружие и после недолгого колебания вернул его в кобуру, закреплённую на щиколотке раненого. Похоже, я обнаружил оружие последнего шанса.
Связав руки наёмника его же поясным ремнём, я открыл дверь в бункер. Видимо, сил у раненого хватило лишь на то, чтобы поставить растяжку и доползти до входа. Гуманистом я никогда себя не считал, сейчас главным было раздобыть информацию. У меня накопилось слишком много вопросов.
Для начала нужно понять, какие цели преследуют наёмники. Ухватив раненого за разгрузку, я затащил его внутрь убежища. Вернулся наверх, забрал рюкзаки и оставшееся оружие. Раненый по-прежнему был без сознания, и, похоже, единственным шансом его вытащить был микс. На ногах видны рваные раны, похоже, бойцу пришлось схлестнуться с тварями. Удивительно, что он сумел от места боя проползти такое расстояние. Наверняка растяжку на входе он устанавливал не для меня, а для защиты от тварей.
Странно, почему на этот случай у него нет с собой микса? Ведь жизнь стоит куда больше, чем жалкая кучка камней. Надо отдать должное: не будь этой ловушки, Прозрачный непременно меня убил бы.
Разложив оружие на столе, я кое-как усадил наёмника в углу и закрыл дверь.
– Ну, давай, приходи в себя, – похлопал я раненого по щекам.
Никакой реакции.
– Вот же засранец, придётся тратить на тебя микс, – буркнул я.
Вытащив портсигар, я достал трубочку с миксом и поднёс к носу раненого. Мгновенье ничего не происходило, а затем тело наёмника выгнуло дугой. Его затрясло крупной дрожью, он закашлял и выплюнул на пол сгусток крови. Черты лица у мужика резко заострились, словно он сбросил десяток килограммов, под глазами пленника проступили тени.
– Не дёргайся, – рыкнул я, когда заметил, что наёмник потянулся к пустой кобуре.
Пленник бросил на меня взгляд, полный злости. Прислонившись к стене, он произнёс:
– Ты Штуцер?
– Он самый, – подтвердил я. – А ты кто такой?
– Меня зовут Угрюмый.
– Ну, раз мы с тобой познакомились, то вот моё предложение. Ты быстро и честно отвечаешь на интересующие меня вопросы, а я верну тебе оружие и отпущу.
Пленник рассмеялся.
– Штуцер, думаешь, что после того, как я узнал про это место, я стану молчать? Нашу группу ищут и рано или поздно найдут. Можешь меня убить, но я ничего тебе не скажу.
– Как знаешь, – сказал я и выстрелил пленному в ногу.
– А-а-а! – Угрюмый зарычал, а затем едва не отключился от боли.
– Слушай сюда, дерьмо угрюмое, – произнёс я, похлопав его по лицу, – меня интересует, кто вы такие?
– Мы – дети Мешка, придурок, – простонал раненый.
– Кто вы такие? – повторил я свой вопрос, но раненый упрямо твердил одно и то же.
Мне сказанное ни о чём не говорило, поэтому я продолжил допрос:
– Зачем вам похищенный ребёнок?
Пленник заупрямился и явно пошёл в отказ, не желая отвечать. Я приставил пистолет к ране на его ноге и надавил. Угрюмый застонал.
– Отвечай, говнюк! Вы ищете ребенка? Я прав? Отвечай!
– Да, он нужен американцу, зачем – не знаю, – прорычал Угрюмый, всё ещё пытаясь зажать рану на ноге.
– Американцу? Он жив?
– Живее всех живых, – оскалился наёмник. – И у него к тебе большой счёт, Штуцер. Он тебя найдет…
– Угрюмый, на кого вы работаете?
– Мы сами по себе и ни на кого не работаем. Как ты ещё не понял? Мы – дети Мешка!
– Тогда зачем вам понадобился я?
– Ты украл ребёнка у наблюдателей, а такое не прощается. Теперь ты вне закона.
– Вот оно как, – я покачал головой. – Значит, это американец заказал меня синдикату?
– Ты переоцениваешь свою значимость, – расхохотался пленный. – Штуцер, как ты не поймёшь? Подобные тебе – всего лишь мусор под нашими ногами. Ты нам не нужен, мы лишь хотим знать, кому ты отдал ребенка.
Я отрицательно покачал головой.
– Скажи мне, Угрюмый, откуда вы узнали о бункере?
Пленник замолчал, явно решая, соврать мне или же сказать правду.
– Мы вышли на убежище случайно, нашли разбитую машину, а остальное было делом техники. Если бы не твари, сейчас мы бы пытали тебя.
Видимо, на моем лице отразилось что-то такое, отчего Угрюмый решил закончить с разговором. Выхватив пистолет из кобуры на щиколотке, он всухую защёлкал револьвером. Мой ответный выстрел вышиб наёмнику мозги. Тело шумно рухнуло на пол, а на лице убитого так и застыло удивлённое выражение.
Убрав пистолет, я поражённо наблюдал, как тело наемника начинает таять. Не прошло и пары минут, как на полу остался небольшой грязносерый камень.
Я поднял камень
