Пока они спешили на выручку к командирам, чудище задрало двоих, а третий с позором бежал с поля битвы.
— Чудовище не упустите, — наказал Глеб принципу, а сам подался вдогонку за беглецом, пока того не задрали иные чудища из стаи, поджидая в засаде. Опоздал.
Недолго мучался патриций. Возможно, он даже не понял, что случилось с ним, а приключилось и такое…
…Покинул сей грозный мир ада преисподней.
— Эх ты… — выдохнул тяжело Глеб. — И почему такие несговорчивые оказались, а попались…
Повернул вспять, сожалея больше о том, что потерял коня, нежели ездока. Выстрелил в воздух, привлекая внимание отряда.
За ним появились иные чудовища — гнались. Навстречу ринулись гладиаторы, увлекая всадников. Всем вместе удалось отбиться.
Видя численное превосходство людей, адские порождения сочли за благо отступить, получив и без того на заклание три жертвы — ими и довольствовались.
— Возвращаться в лагерь нам нельзя, — пояснил Глеб, обращаясь к Гаю.
Всадникам даже не пришлось сообщать об этом, сделали вид, будто заблудились. Так проще поступить с ними. А когда пообобьются — спесь спадёт с них — тогда и примут в отряд.
До наступления мглы было время, а останавливаться на привал незнакомец не собирался, гладиаторы нисколько не роптали, а вот всадники начали злиться, кидая косые и недовольные взгляды на незнакомца с принципом.
Пришлось вступить с ними в непродолжительные переговоры. Заговорщики обескуражили их своим заявлением, дескать, не держат подле себя, и те сами вольны делать то, что им заблагорассудиться. С ответом — и достойным — всадники нашлись довольно быстро: приставлены к ним для охраны, соответственно не покинут, и вернуться вместе с ними в лагерь, даже если придётся заставить силой.
Пришлось пойти на крайние меры. Глеб выстрелил в коня главного "оратора" среди всадников. Животное рухнуло под ним. Всадник остался без транспортного средства передвижения.
— Кто ещё желает разделить с ним его незавидную участь? — выдал Глеб на родном языке.
Гай перевёл, как сумел. Да этого и не требовалось. Все всё поняли, и то: кто в конном разъезде верховодит всем. Не сказать, что приняли лидерство незнакомца на ура, но хвалебный призыв Глеб уловил.
— Авва…
Гай заинтересовался судьбой незадачливого всадника. Его участь и впрямь была незавидна — он послужил приманкой для чудищ. Им и занялись порождения, пока конный отряд Глеба оторвался от них. На это и был расчёт. Всё-таки ад, а не рай. И на будущее всем хороший урок. Дезертиров или недовольных ждала неминуемая смерть.
Вот так Глеб увеличил численность отряда за счёт сокращения поголовья гарнизона лагеря. И нисколько не сожалел — очерствел и заматерел.
Отряд под его командованием направился в третью сторону от лагеря с места их прежней стоянки. И не останавливались мглу напролёт. К огненному рассвету их потери составили пять всадников — тех, что отстали от них по собственной инициативе. Неволить никого не стал, как и спасать. Зато иные теперь ничем не отличались от гладиаторов и были с ними заодно.
— Побродили, и хватит, — отметил Глеб. — Хватит бродить — не бродяги! Возвращаемся в лагерь!
Он надеялся возглавить тех, кто уцелел там, и даже если толмач, а лучше чтобы центурионы, поскольку требовались командиры его будущему адскому легиону для похода через пекло за первый круг ада в иные — и оазисы. Особо не торопился, делая привалы.
Кони выдохлись, а уж про наездников и речи ни шло, поэтому явились спустя две мглы.
Стены лагеря, показавшиеся из-за вершины холма, значительно выросли.
— Надо же, — удивился разительным изменениям Глеб. — Где-то я всё-таки допустил просчёт. Что-то не принял в расчёт. Жить захочешь и не на такое сподобишься!
Никто их не встречал, да и не стремился, как прежде. То ли некому, то ли притаились в ожидании нападения мятежников. Дальномер выхватил стражей на вершинах земляных башен, сложенных из камней для укрепления фундамента и стен. Попутно Глеб отметил: наверху у краёв появились колья из костей чудищ, они же и меж проходами с площадками, защищая защитников от нападок крылатых тварей с воздуха.
— Хм, укрепились…
Даже перекидной мост через ров появился. Подле него и встали. Глеб жаждал встречи с начальником гарнизона. Его приветствовал из-за вала центурион.
— Авва, Луций, — ответил Глеб.
— Авва, Вилию Великому… — возвеличил тот толмача.
— Знать, жив жид…
— Я таки всё слышал, — показался тот мельком из-за бойницы в стене на башне.
— Ах, вон ты где, — повернулся к нему спецназовец на коне.
Глеб научился сносно верховой езде, и с огнестрельным оружием в руке стал значительно грознее, чем прежде пешим.
Переговоры затянулись, толмач и слышать не хотел о предложении спецназовца, а требовал вернуть ему всадников.
— Так чего ко мне обращаешься, когда следовало сразу к ним!
Они не послушались Вилия Великого, признав командиром Глеба.
— Глыба… — обратился снова Виля к тому.
— Слушаю, говори…
— Я не против твоей защиты на предстоящую ночь, как и предложение, осуществить поход за огненный круг пылающих фонтанов пекла, но и ты пойми меня — увёл отряд и потерял порядка десятка всадников, так ещё и права качаешь! Куда это годиться?
— Вот и я о том же, — ответил любезностью Глеб, платя Виле той же звонкой монетой. — Какой ты нахрен легат, когда гад!
— Лады, оставим неприязнь на лучшие времена. В качестве оплаты за ваши услуги получите часть провизии, но взамен я потребую вооружить должным образом гарнизон!
— Уже что-то, но…
— Никаких возражений! Долго ли продержитесь без фуража — ваши кони, а в пекло без них не сунетесь — чревато! Так как?
— Убедил, нежели уговорил! Но смотри, если что и не так — пеняй сам на себя!
— На пеньку намекаешь?
— Повесить не повешу, но пристрелю — будь уверен: рука не дрогнет!
— Тогда откровенность за откровенность: не рассчитывай на переворот — распну, аки Христа!
— Жид!
— Я не обиделся! Таки зря сам!..
Виля хлопнул в ладоши, и центурион манипула, реагируя на жест коменданта, приказал опустить откидной мост, служащий одновременно вратами, грохнувшимися на ров. По нему и переправился конный отряд спецназовца в лагерь, преобразившийся и преобразованный Вилием Великим в замок.
— Почти что крепость, — отметил Глеб.
— Польщён за похвалу…
— Это скорее укор в твой адрес от меня…
— Таки и я могу сказать: добегались, бродяги! Будь моя воля, сделал бы всех каторжниками!
Как ни странно было, но они обнялись. Чего и говорить: лицо человека приятнее чудища, хотя и знаешь: повернёшься спиной — получишь нож под рёбра. С адскими порождениями проще — они идут на тебя до конца и либо твоего, либо собственного. На то и адская земля мертвецов. Если не ты, то кто-то тебя обязательно. Вопрос в ином — на какой свет попадёшь, если и так в преисподней! Не назад же, в конце-то концов?!
