Сотни снарядов одновременно обрушились на колонну таргонов. На дороге воцарился ад. Все заволоклось облаком ядовитого желтого дыма, затем к нему примешался черный дым горящих «Скорпионов». От смеси термита и мелинита горела, казалось, сама земля.
— Прекратить огонь! — завопил Бейли, увидев взлетающие в небо платформы таргонов. — Всем укрыться! Сейчас они ответят!
Батареи смолкли одна за другой. Митчелл поспешил в скоростной лифт, которым весьма предусмотрительно была оборудована колокольня.
Ответ таргонов обрушился на город через несколько минут. Уцелевшие «Скорпионы» начали ракетный обстрел, а боевые платформы приземлялись прямо на улицах города и вступали в бой, пытаясь обнаружить и подавить артиллерию людей. Дома рушились и рассыпались в пыль под ударами ракет. Две батареи попали под накрытие и были уничтожены.
Когда платформы приземлились на улицах города, «Скорпионы» были вынуждены прекратить огонь, чтобы не перебить своих. Но платформам тоже пришлось несладко. Из каждой подворотни, из подвальных окон, с крыш и просто из окон квартир по ним стреляло все, что могло стрелять.
Митчелл, вновь поднявшись на колокольню, управлял боем, наводя истребительные группы на запутавшиеся в тесных городских кварталах боевые платформы. Он видел, как одну из них расстреляли в упор пять гранатометчиков, прятавшихся в окнах многоквартирного дома. Двое из них превратились в пепел, когда платформа открыла ответный огонь из лазеров, но их гранаты сделали свое дело. Еще три выстрела, и платформа медленно, как в кошмарном сне, завалилась назад, расплющивая трехэтажный дом.
— Молодцы, ребята! — сказал Митчелл в микрофон. — Еще одно «яйцо» возле торгового центра на юго-западе. Подходит к стоянке ховеркрафтов. Сделайте его!
К платформе из подворотни кинулись несколько человек с подрывными ранцами в руках. Это были мусульмане из группировки Эль-Хабиба. Стрелок-гранатометчик в это время, рискуя жизнью, отвлекал внимание таргона, бегая от одного окна к другому и стреляя в платформу. Укрепленный на ноге заряд мелинита взорвался, таргонский аппарат охватило ослепительное пламя. Броня на ноге расплавилась, горящий термит жег внутренние силовые конструкции. От невероятной температуры начала плавиться сталь опорного стержня ноги. Платформа неуклюже повернулась, стреляя по убегающим людям из лазера в правой руке. Три человека заплатили жизнями за эту победу, превратившись в пылающие факелы, но тут нога окончательно расплавилась и подвернулась. Таргонская платформа с грохотом рухнула на асфальт. Мусульмане подпрыгивали от восторга и вопили как сумасшедшие:
— Аятолла! Аятолла!
В корпусе платформы откинулся люк, из которого выбралось огромное серое насекомое, напоминающее уродливую помесь муравья с богомолом. Из окна дома тут же ударил электромагнитный пулемет. Ливень стальных шариков обрушился на панцирь таргона, полетели в стороны клочья серого хитина. Таргон скорчился на асфальте, когтистые лапы некоторое время еще скребли по земле, пока подбежавший мусульманин с огнеметом не выпустил в него струю оранжевого дымного пламени.
— Так его, сукина сына! — одобрил Митчелл.
Огнеметы оказались неожиданно эффективным оружием против боевых платформ. Облитая напалмом шагающая машина останавливалась, застывая на месте, а то и падала, становясь легкой добычей для подрывников и гранатометчиков. Проблема состояла в том, как приблизиться на расстояние выстрела.
Таргонским платформам удалось найти и подавить еще одну пушечную батарею, но артиллеристы соседней опустили стволы на прямую наводку и открыли беглый огонь. Митчелл своими глазами убедился, насколько эффективными оказались снаряды с мелинитом.
При попадании снаряда в корпус боевой платформы срабатывал взрыватель мгновенного действия. Взрыв выплавлял яму, а чаще — дыру в броне, в которую влетали последующие снаряды, вызывая внутренние пожары. После первого залпа платформа обычно теряла большую часть брони с одного бока и падала на землю. Второй залп выводил из строя внутренние системы. Пожар довершал остальное.
— Они горят! — торжествующе передавалось от одной группы защитников города к другой. — Значит, они уязвимы!
Уцелевшие платформы взвились в воздух и покинули город. Пересчитав противника, Митчелл убедился, что с первого раза защитникам удалось уничтожить половину «Скорпионов» и треть боевых платформ. Остальные отступили за пределы досягаемости артиллерии людей, чтобы перегруппироваться и ударить снова. При отступлении еще несколько машин противника подорвались на фугасах, но это были уже мелкие потери, не влияющие на общее положение.
Митчелл приказал немедленно передвинуть батареи на запасные позиции. Приказ пришел вовремя, так как таргоны вскоре возобновили ракетный обстрел города. Сидя в подвальном бомбоубежище, Митчелл получал по телефону доклады от командиров батарей и истребительных групп. Одна из батарей попала под обстрел, но остальные удалось передислоцировать без потерь.
Зная, что таргоны стараются захватывать заводы и фабрики неповрежденными, Митчелл сознательно передвинул большую часть батарей на заводские территории. Опытный наемник не строил иллюзий по поводу возможностей своих сил. У него больше не было никаких сюрпризов для противника. Основную задачу можно было считать выполненной. Будь в его подчинении только наемники, он убрался бы из города немедленно, пока таргоны не обнаглели достаточно для нового штурма. Но множество сектантов, поселенцев и мусульман, горожане и повстанцы из джунглей были воодушевлены успехом и хотели продолжать сражаться. Уступая давлению их командиров, Митчелл согласился попытаться отбить еще одну попытку штурма.
— Вы сознаете, что каждый час нашего пребывания в городе уменьшает наши шансы убраться живыми? — спросил он преподобного Блэквуда и аятоллу Эль-Хабиба. — Я не против еще задержаться, но все жертвы среди ваших людей будут на вашей совести.
— Мы готовы защищать город до последнего человека! — гордо ответил преподобный.
— Ситуация изменилась, — буркнул Митчелл. — Мы показали таргонам, на что способны. Теперь важнее сохранить людей для последующих действий. Мы можем выиграть сражение, но проиграть войну. Поймите, мать вашу, таргоны только этого и добиваются! Они передавят нас здесь и получат целехонькую планету. А если мы сейчас растворимся по всему континенту, оставив этим клопам то, что осталось от города, мы сможем поджаривать им пятки, пока не придет помощь с Земли. Доблесть не в том, чтобы умереть за свою Родину, а в том, чтобы заставить умереть за нее своего противника.
