там была за ложь в прошлый раз. Ее поведение сейчас намного красноречивее.
Даже сейчас, когда я поймал ее и наглядно это показал, Андана не хотела признаваться. Она словно тянула время, чтобы найти те формулировки, которые не будут прямой ложью, но и правды при этом не покажут.
И это женщина, с которой я готов был разделить жизнь?
— Ты понимаешь, что сейчас ты делаешь все, чтобы уничтожить мое доверие? — ровно поинтересовался я.
Это последний шанс, который я ей дам. Промолчит — пусть пеняет на себя.
— Хорошо, я скажу, — решилась, наконец, Андана.
Я просто смотрел на нее. Надеюсь, без какого-либо выражения. Я просто ждал.
— Мне плевать на род, — выдохнула девушка. — На все эти ваши аристократические заморочки и прочую чушь. Я сказала тогда, что хочу помочь роду или что-то в таком духе. Нет, не хочу. Я хочу, чтобы у меня была интересная жизнь. Если это будет на пользу твоему роду — я не против.
Андана замолчала и с вызовом посмотрела мне в глаза.
Я бросил взгляд на артефакт. Он остался прозрачным.
Вот только я хорошо помнил ту ее речь. Наизусть практически выучил, пока искал самые паршивые варианты, которые просто обязан был проверить. И ничего про помощь роду там не было.
«Что-то в таком духе», как она сейчас выразилась — да, но именно в духе. Слова совсем иные были.
— В чем еще ты тогда солгала? — спросил я.
На этот раз Андана зло сузила глаза. И промолчала.
Что ж, я угадал, ложь там была далеко не в единственном экземпляре. И сейчас девочка начала тактически верно: первым она выдала то признание, которое шокирует любого аристократа. Вполне вероятно, после этого до остального дело могло и не дойти.
— Говори, — жестко потребовал я.
— Я сказал тогда, что не претендую на роль руководителя бизнес-крыла рода, — ответила Андана. — Так вот, еще как претендую. Это куда интереснее, чем не видеть в жизни ничего, кроме пеленок.
По-человечески я ее понимаю. Конкретно в этом — понимаю. Я вообще не сторонник запирать жену в четырех стенах и требовать от нее только рождения детей и обеспечения быта.
Мне непонятно другое, зачем лгать? Ладно с родом, такое ни один нормальный аристократ не поймет, но что такого в желании занять важную должность?
— В чем ты еще солгала? — вновь спросил я.
— Больше ни в чем, — спокойно ответила Андана.
А артефакт правды, между тем, вновь помутнел.
— Чего?! — изумилась Андана. — Я ни в чем больше в том разговоре не лгала!
Пластина артефакта стала прозрачной.
— А я на этот раз спрашивал не только про тот разговор, — холодно пояснил я.
— Шахар…
Андана подняла на меня растерянный и даже отчасти испуганный взгляд.
По чтению подтекстов — зачет, девочка. Я чуть-чуть не уследил за интонацией, и ей этого оказалось достаточно, чтобы понять изменившееся отношение.
— Закончим на сегодня, — ровно произнес я. — Будешь готова обсуждать остальную свою ложь — приходи.
— Я и сейчас готова! — горячо воскликнула Андана.
— Сейчас я не готов, — все так же ровно ответил я. — Хватит с меня пока.
Я встал и указал ей рукой на дверь.
Андана прикрыла глаза на мгновение, потом сжала зубы и тоже встала. На меня она не смотрела. Склонив голову на прощание, подчеркнуто медленно, как и положено по самому строгому этикету, она развернулась и вышла из кабинета.
Усевшись в кресло за рабочим столом, я тяжело вздохнул.
Нет, конечно, дело не в моих эмоциях. Если бы это имело смысл, я обсудил бы с ней все за один раз, я умею держать себя в руках.
Я просто понял, наконец, насколько огромная пропасть лежит между урожденными аристократами и теми, кому соответствующие нормы поведения не прививали с детства. И понял заодно, что в прошлом мире отец нас всех воспитывал как аристократов. Даже несмотря на то, что титула у него к тому моменту еще не было.
Прямая ложь недопустима ни в какой ситуации — это въелось мне в кровь еще в прошлом мире. Можно блефовать и изворачиваться, можно недоговаривать и создавать ложное впечатление, можно преувеличивать эмоции или смещать акценты. Да все можно, кроме прямой лжи.
По сути, Андану я сейчас воспитывал. Раз уж прорвалось мое нынешнее к ней отношение в холодном тоне, я решил это использовать. Пусть на своей шкуре почувствует, что ее поведение неприемлемо.
С привычкой лгать ей нечего делать среди аристократии. И от жены я такого поведения не потерплю. Либо она расстанется с этой привычкой, либо я расстанусь с ней. Мне такие подставы не нужны.
*****
На ужин Андана не пришла. Ожидаемо от обиженной юной девушки и вновь неприемлемо для аристократки. Что бы ни случилось, держать лицо и соблюдать этикет обязан любой аристократ. В любой ситуации.
М-да, чую придется сдать ее с рук на руки Асан. И через декаду-другую серьезно поговорить с китаянкой. Если Асан скажет, что нормальной аристократки из Анданы не получится, я всерьез задумаюсь, что с ней делать дальше.
Самое смешное, что в этой ситуации даже глава клана Дамаяти будет целиком и полностью на моей стороне. Я могу хоть сейчас поехать к нему и разорвать помолвку. Доказанная ложь что в том мире, что в этом служит единственным безоговорочным критерием изгнания из рода.
Дамаяти мне еще и должен останется за подобное поведение члена своего рода.
Мне не хотелось так поступать с Анданой. Нравилась мне эта девчонка, как ни крути. Да и сама она, если не брать отсутствие нормального аристократического воспитания, делала все возможное для нашего сближения.
Если она сможет стать истинной аристократкой, у меня будет идеальная жена. Для меня идеальная, разумеется. Но сможет ли? Или даже — захочет ли?
— Шахар, привет! — раздался жизнерадостный голос рядом.
Я поднял глаза и увидел Аргуса Сидхарт. Нехило меня эта ситуация с Анданой придавила, раз я даже в Академии не видел и не слышал ничего вокруг. А ведь занятия уже закончились, и я на автопилоте пришел на полигон.
— Привет, — кивнул я.
— Ты чего такой загруженный? — с легкой улыбкой поинтересовался Аргус.
— Да так… дела, — неопределенно покачал головой я и выкинул, наконец, все лишнее из головы.
Еще не хватало тренировочные бои
