лучше всех Учеников. Но кто ты и кто Наставник! За ним опыт многих поколений наших предков! Поверь, то, чему ты научился сам, не идет ни в какое сравнение с его огромным опытом!
Я молчал. Ну а чего я ей скажу? Что меня даже ставить рядом нельзя, его опыт — простое тыканье палкой в темноте, в попытке нащупать путь. И то, чему научили меня, основываясь не только на опыте поколений, но и используя новейшие методики оценки состояния, — это путь, освещённый прожекторами передовой науки.
— Куда ты всё время смотришь, пока я с тобой пытаюсь разговаривать? — наконец не выдержала девушка.
— А вон, — кивнул в направлении лагуны, — посмотри. Дед нам все уши прожужжал, что нельзя нырять в одиночку. Сам отец глубин только что заявил, что обязал всех ныряльщиков делать паузы для отдыха… И вон, полюбуйся! — я с сарказмом указал всё на того же одинокого ныряльщика, что продолжал обныривать ближний к рифу район. — Вон, ныряет… Десятый день подряд его вижу. Настоящий человек глубин, между прочим, не то что мы. В одиночку… Вот думаю, может, его деду заложить? — усмехнувшись, подмигнул я подруге.
Руйха обернулась, и вдруг… смутилась.
— Что? — я всмотрелся ей в лицо.
— Это… — она выдохнула, словно собираясь с силами, — это мой отец.
— Вот как? — я удивился. Попытался вспомнить, как выглядел тот немолодой ныряльщик, с которым я видел свою девушку на Испытаниях. — Не знал… А чего он в одиночку-то?
Руйха ещё раз вздохнула, сжала губы. Лицо её закаменело.
— Понимаешь, когда мама… умерла, он так и не женился. Всё говорил, что тогда у него времени на меня не останется, я поздний ребенок.
— Хм… Ну, объединился бы с кем-нибудь!
— С кем? — горько усмехнулась Руйха. — Все или семьями ныряют, как у Хори и Маки, или объединились уже давно, как отец Тайпена. Он ныряет с братом и его женой.
— Что ж он целыми днями напролёт? — не унимался я. — Нужно же делать перерывы, наш… наше тело не железн… не из камня, оно изнашивается от такого частого ныряния!
Не знаю, что на меня накатило. Наверное, представил, что и я вот так же, без выходных-проходных, буду горбатиться.
— Я говорила ему, — на лице подруги промелькнула гамма чувств, от раздражения до тоски, — говорила, чтоб отдыхал больше, чтоб не ходил под воду допоздна… Я ведь волнуюсь! Сейчас солнце зайдёт и на глубине станет опасно! Но он же не слушает! Всё говорит: «Вот соберу тебе на приданое, тогда и успокоюсь!»
— Богатое, наверное, приданое получится, — хмыкнул я неосознанно.
— А ты не переживай, — неожиданно жёстко отреагировала девушка, — отец всё сделает, лишь бы я хорошо замуж вышла, лишь бы жених был доволен. Он говорит, что даст за меня не меньше трёх средних жемчужин!
— Да успокойся ты, — я даже отстранился, оглядел подругу, — что ты такое говоришь? Будто нужно мне это приданое. Я что, не мужчина? Я что, сам не смогу обеспечивать свою семью? Сам не подниму столько жемчуга, чтоб моя жена ни в чём не нуждалась?
Девушка внезапно смутилась.
— Извини меня, Скатик. Что-то я последнее время и правда стала сама не своя… Наверное, скоро кровь пойдёт, вот и бросаюсь на всех. Извини, пожалуйста, — она внезапно прильнула к моей груди, спрятала лицо, — Только, пожалуйста, я очень тебя прошу, не зли Наставника. Когда-нибудь наше с тобой Ученичество кончится, мы оба с тобой станем полноправными людьми глубин. Будем вместе нырять, помогать отцу, и всё у нас будет…
— Конечно будет, — вздохнул я, поглаживая её по волосам, разглядывая фигурку одинокого ныряльщика, что в сгущающихся сумерках уже выбирал якорь.
Но что-то другое зацепило меня, засело занозой. Вот только что?
* * *
Уже после заката, когда все Ученики собрались у костра — дровами нас Каналоа снабжал регулярно, —я встал размять ноги. Руйха, сказав, что хочет побыть одна, уже улизнула на девичью половину. Ну что ж, устрою себе одиночный променад.
Тело отходило от вечерней тренировки, приятная ломота разливалась по мышцам. Огромный диск луны то скрывался за редкими облаками, то вновь заливал всё мертвенным, холодным светом. Я вышел на берег лагуны, уселся, свесив босые ноги в воду.
Шаги за спиной. Я даже не повернулся — это Хэч, я тут любого по шагам узнаю.
— Присаживайся, — хлопнул рукой рядом с собой.
Парнишка несмело пристроился.
— Да не бойся ты, — я кивнул на воду, — не верю я в монстров. Что им тут делать?
— А я и не боюсь, — стараясь не показывать страха, бодро отрапортовал Хэч.
— Ну что, отдохнул, как завещал отец глубин? Готов к завтрашнему дню? — сыронизировал я, чтоб просто не молчать.
— Да, — кивнул паренёк и вдруг спросил:
— Скажи, Скат, а откуда ты всё это знаешь?
Хм… И что сказать пацану? Типа видишь ли, я всё это уже давным-давно проходил, и не под руководством полудикого аборигена?
— А тебе есть разница? — я усмехнулся.
— Нет, — честно сознался тот. — Даже если это открыли тебе духи моря, как все шепчутся, я всё равно благодарен тебе, ибо только благодаря этому у меня есть шанс стать человеком глубин.
— Наш подход, — подмигнул я, — знания не плохие и не хорошие, они просто инструмент. Главное — кто и для чего использует.
— Знаешь, Скат…— голос парня дрогнул. — Я всегда мечтал о старшем брате, — он вздохнул, поболтал ногами в воде, — только у меня его никогда не было. Вернее, — поправился Хэч, — был. Отец говорил, что у них с мамой родился ребенок до меня… Но он умер, когда я ещё был маленький. А я так хотел старшего брата! Он бы меня защищал, не давал в обиду старшим ребятам… Учил бы меня всему…
В горле предательски защипало.
Хэчу было одиннадцать лет. Как правило, местные подростки шли на Испытание лет с двенадцати, а то и с тринадцать-четырнадцати, как тот же Семис. Здесь не было чёткого определения — исполнилось столько-то, добро пожаловать на Испытания в какую-нибудь касту. Во-первых, для каст рыбаков и земледельцев вообще не существовало испытаний. Максимум — обряд инициации для пацанов, после которого они переходили в разряд взрослых. А для испытаний в касты ныряльщиков и воинов точного возраста не было. Разве что лет в пятнадцать, наверное, было бы уже поздно.
И как раз одиннадцать лет сейчас должно было быть оставленному где-то там, на Земле, Сережке… Сергею Константиновичу. Фамилию, правда, он теперь носил не мою. Доходили слухи, что Ленка, семь лет назад свалившая к себе на родину, уже успела найти нового хахаля, а маленькому Сережке — нового папу… С-с-сука. А я так мечтал, что когда-нибудь, когда сын подрастёт, я научу его и плавать, и нырять…
— Ладно… брат, — пихнул я плечом плечо Хэча, — давай-ка я тебе ещё кое-чего расскажу…
Сколько времени прошло, не знаю, я встал, потянулся.
— Пойдём-ка на боковую, — подмигнул Хэчу, — завтра новый день, что-то Наставник для нас придумает нового?
— Думаешь, будет что-то новое?
— Вот увидишь? — подмигнул я.
И тут…
— Ребята! — донеслось откуда-то, с той части рифа, что была ближе к острову.
По голосу вроде Алеки.
Мы подошли. Точно, наш болтушка. От костра подтянулся Тайпен, Хори и Кай с Айхой.
— Ты чего?
— Смотрите, — вытянул руку Алеки.
В свете луны я разглядел длинную тёмную пирогу с высокими носовой и кормовой фигурами, по темноте не видно, но вроде в виде каких-то чудищ, и с мачтой. Она пришла со стороны океана, только что пересекла кольцевой риф через пролив, неподалёку от нашего места, и теперь скользила по глади лагуны куда-то в направлении рыбачьей деревни.
Глава 10
Новое упражнение
Обсуждали увиденное довольно долго. Мнения разделились.
— Чего народ всполошил? — Мака был явно недоволен, — Давно пора спать, завтра снова под воду…
— Как чего? Там… они, — кто «они» Алеки не конкретизировал, но судя по виду, кто-то страшный.
— Ну лодка и лодка, — хмыкнул Хори, — может, это наши воины возвращаются. Говорил же шаман, что Айхин отец куда-то поплыл. Вот, наверное, они и вернулись.
— Это не может быть отец, — задумчиво покачала головой Айха, — слишком рано.
— Значит, с полпути вернулись.
— Это вообще не наша лодка. Не из наших.
— Да откуда тебе знать?
Но дочь отца войны лишь наградила Маку презрительным взглядом.
— Что делаем? — я окинул взглядом собравшихся.
Конечно, будь я уверен в ситуации, советоваться с натуральными детьми точно бы не стал. Но в том то и дело, что как поступить в конкретных текущих условиях, я не представляю.
