тебя, — развернулась она ко мне, когда мы дошли до воды, — за сегодняшнее. Ведь я могла погибнуть там…
— Да ладно, — я поморщился, — осьм… многоноги не нападают на людей.
— Нет. Я ведь просто застыла, не могла пошевелиться и… если бы не ты, я так бы и стояла там, на дне.
Она не договорила, но и так было понятно. Кстати, какая-то она словно замороженная изнутри.
— Ну что ты, милая, — я обнял девушку, — я ведь с тобой. Разве я могу тебя оставить на дне какому-то многоногу?
Она не отстранилась, но и не отреагировала. И правда, словно заморозила эмоции и боится выпустить их наружу.
— Ты же помнишь? — склонился я к ней. — Я рядом…
Она подняла голову, всмотрелась в мои глаза, широко распахнув свои.
— Ты не бросишь, — проговорила, медленно покачав головой.
— Конечно, не брошу, — словно это был вопрос с её стороны.
— О, боги, как я молила, как я просила духов о таком…
В уголке её глаза показалась влага.
— О каком?
— Таком… — она словно впервые осмотрела меня, и вдруг…Словно шлюз подняли — слёзы ручьями хлынули по её щекам.
Руйха рыдала долго. В таких ситуациях, по моему опыту, не надо ничего говорить, рассудочно аргументировать. Лучшее, что можно сделать, — обнять, прижать и гладить. Мы стояли на берегу лагуны обнявшись, я гладил девушку по голове терпеливо дожидаясь, когда её тело перестанет сотрясаться от рыданий.
Был у нас психолог, появился прикомандированный перед самым моим дембелем. Вот он как-то говорил, что в подобных ситуациях сдерживать слёзы неправильно. По его утверждению, слёзы должны вытечь, и тогда, дескать, горе или проблема, которой человек сопротивляется, будет принята. Мужики посмотрели на него как на двинутого. Но потом, как говорится, в кулуарах, пришли к выводу, что для баб его советы может и правильные, но мы с такими «психо́лухами» далеко не уедем.
Но после я обычно всегда чувствовал, что тот давний совет как нельзя лучше подходит для таких вот ситуаций.
— Обещай мне, — Руйха повернула ко мне заплаканное лицо, — обещай, что ты не будешь спорить с Наставником!
— Руй, ну что ты начинаешь? — я попытался съехать с темы.
— Обещай! — горячо потребовала девушка. И добавила, прижавшись всем телом, — не дай ему или Ситу повода выгнать тебя. Обещай, что станешь человеком глубин! Обещай, что мы будем вместе!
— Да что ты, любовь моя? Конечно, я стану человеком глубин! Мы будем вместе нырять за… — чуть не ляпнул: «ракушками», — жемчугом, а по вечерам я стану кормить тебя всякими морскими деликатесами…
— Отцу сейчас очень нужна помощь! — зачем-то ввернула Руйха и, вдруг, вывернулась в моих объятиях, впилась мне в губы жадным поцелуем.
— Не бросай меня, Скатик, — оторвавшись, она вгляделась мне в лицо широко распахнутыми глазами.
— Да ты что⁈
— Не бросай!
И она потянула меня вниз, на влажный песок пляжа.
На миг мелькнула мысль, что до ребят меньше полусотни метров и нас скрывает очень небольшой не больше полутора метров бугор в центре рифа с торчащими из него четырьмя пальмами и что, если кто-нибудь отойдёт от костра, например, поссать, то мы будем как на ладони…
«Плевать!» — подумал я и отфутболил осторожность, сжимая в руках ставшее таким податливым женское тело.
На десятый день после начала погружений в лагуне нам опять дали день отдыха. Ох, чувствую, неспроста. Прошлые разы после таких выходных сложность дедовых тренировок, как правило, повышалась. Интересно, что на этот раз? С другой стороны, всё логично — ступенчатое повышение сложности от простого.
Всё равно, с утра я устроил себе жёсткую треньку, но уже по своей программе, а то с дедовыми упражнениями и мхом покроешься.
Рано, как только взошло солнце, растолкал отнекивающегося и канючившего Хэча и, пока все ещё спали, сделал полный цикл дыхательной гимнастики, завершив его «квадратным дыханием».
Потом «включил жесть» — бёрпи, чтоб поднять пульс, дальше разминка-растяжка и после круговая: отжимания-приседания-пресс, снова бёрпи. Опять потянул нагруженные мышцы и завершил всё марафонским заплывом к острову и обратно. Впрочем, Хэча пришлось с первой трети дистанции отпустить обратно на риф — в какой-то момент я даже испугался за него, вдруг действительно не доплывёт.
Вернулся уставший вусмерть, но довольный, в первую очередь собой. Эх, ща бы ещё поспаринговаться, а то так все навыки, с трудом начавшие восстанавливаться, окончательно порастеряешь.
Когда пошатываясь выходил на берег в лягушатнике, заметил «припаркованную» лодку. А это кого к нам принесло? Каналоа я встретил на обратном пути, он уже возвращался от рифа, да и не пристаёт он, нельзя ему на риф. Обычно ждёт рядом с берегом, пока Ученики сами не разгрузят.
— А вот и наш червячок пожаловал! — услышал я насмешливое. — А мы уж тут думали, что ты не выдержал обучения и сбежал!
Слова Маки сопровождал смех. Да и пофиг! Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, а мы ещё не закончили.
— А я говорил, не ту ты касту выбрал, не ту! — Кай до откровенного глумежа не опускался, в голосе сквозила лёгкая ирония.
Наконец я осмотрелся. На пляже рядом с лягушатником собрались все. И присутствовали высокие гости — шаман и Ситу, Отец глубин собственной персоной.
Шаман стоял в сторонке, у валуна. Ситу возвышался во весь свой немаленький рост у самого уреза воды, а ребята расселись вокруг него полукругом. Интересно, это с какой целью визит? Ветераны в гостях у пионеров? Мотивационные байки из личной истории «А вот помню, было дело…» или инспекционная поездка?
— Чем ты занимался, Ученик касты глубин? — Ситу смерил меня взглядом.
Я вздохнул. Всё-таки инспекционная.
— Тренировался, — я пожал плечами и, не спрашивая разрешения, уселся рядом с Руйхой и Хэчем.
— Я тебе поесть оставила, — шепнула Руйха.
— Спасибо, — так же шёпотом ответил я.
— Похоже, плохо вас Наставник учит, — Ситу явно не понравилась моя независимость.
А что надо было? Подойти строевым: «Разрешите встать в строй?» Фигушки!
— Нет, что ты, отец глубин! — с энтузиазмом выкрикнул Алеки. — Наставник очень хорошо нас учит! Он открывает нам мудрость древних и тайны, заповеданные богами…
— Да? И какая же мудрость в том, чтоб плавать по поверхности, словно рыбацкая лодка какая-то?
— Э-э-э… — завис Алеки, не найдя что ответить.
Вот гадство! Я думал, что ща приплыву, поем, проведу время со своей девушкой, а то последнее время между нами было всякое, а тут…
— Мудрость в том, что плаванье развивает выносливость, — а чем выносливее ныряльщик, тем дольше он может находиться под водой.
Эх, язык мой — враг мой, но, увы, не сдержался. Вообще то прямой связи нет, но… В конце концов, не лезь в мои дела!
— И кто же поведал тебе эту, как ты считаешь, «мудрость»? — в голосе Ситу появилась издёвка.
— Сам додумался, — я пожал плечами.
— Скат! — повернувшись ко мне, прошипела Руйха.
Как же она хороша в гневе! Эти разметавшиеся волосы, эти прищуренные глаза! Эти сжатые губы!
— Ты додумался до глупости, мальчик, — снизошёл до пояснения Ситу. — Выносливость нужна воинам. Им приходится долго грести на своих лодках или бегать. Выносливость нужна и рыбакам, им тоже приходится грести, ставить и вытягивать сети… Наверное, выносливость нужна и людям земли, — не удержался от подколки он, — хоть я не знаком с вашей работой, но думаю, рыхлить землю целыми днями напролёт нелёгкая доля. А вот людям глубин, — он даже выделил голосом «людей глубин», — выносливость не важна. Нам нужны знания, — он коснулся указательным пальцем своей головы, — и умение долго находится без воздуха.
— Так этому-то нас Наставник целыми днями учит, — хмыкнул я, — а сегодня день отдыха. То есть мое личное время. Вот я и трачу его на то, что считаю нужным.
— Нужным, мальчик, — Ситу усмехнулся, — будет то, что нужно племени, а не то, что хочет каждый из нас. Может, я тоже хочу… — он на секунду задумался и чуть не прыснул, довольный собственной шуткой, — стать земледельцем! Но я отец глубин, и мой долг — возглавлять касту к вящей славе и пользе племени!
Ба! Сколько пафоса!
— А,вот, кстати, — не мог уже успокоиться я, — что же всё-таки нужно племени от ныряльщиков? А то нам об этом никто так и не скажет.
Бам! Ай! Как же больно-то! Руйха залепила мне локтем в бедро.
Тем не менее на Ситу многие Ученики уставились с интересом.
— Разве ты ещё не понял? — отец глубин делано удивился. — Племени нужно, чтоб ты день за днём опускался на дно и искал там слёзы Атарапы.
— Да? — в тон ему ответил я. — А я-то наивный считал, что племени нужны те самые слёзы рассветной богини, застывшие в виде
