осталось недолго. Тень революции нависла над вами. Она совсем близко. Она разорвет грудную клетку вашей больной Империи, сломает все ребра по одному и вырвет сердце!“»
– Смахивает на бред того, кто сошел с ума от пыток, – парировал советник.
– Тем не менее нужно провести проверку, – настаивал Бойн.
– Если начнем гонять своих же, такое нам с рук не сойдет. Вы разворошите осиное гнездо, Бойн. Нужно действовать хитрее. Обсудим детали на военном совете на следующей неделе. Подготовьте предложения, я доложу премьер-министру.
– Вы доложите об этом? – Брови Бойна почти взлетели на его лысую макушку.
– Премьер-министр должен знать обо всем. Иначе как ему принимать верные решения?
– Я бы на вашем месте поостерегся поспешных…
– Граф Бойн, вы сами только что настаивали на радикальных мерах. Я просто прислушался к вашему совету.
– Вы же видели нападавшего! Может, он и правда сумасшедший.
Эбигейл бросила взгляд на Томаса: участвовал ли советник в пытках? Нет, она не верила, что он бы стал марать руки.
– Что ж, нам пора на бал. А то юные авиатрисы слишком долго без присмотра. Нужно представить их публике, – поторопил Томас, и все направились на торжество.
Он с графиней шел позади. Левикот и Бойн обсуждали безумцев из «Нового света».
– Томас, скажите, – тихонько спросила Эбигейл, – что с тем человеком? Узником под номером шестьсот один?
– Он мертв.
– Как? Снова без суда? Вы могли обречь его на пожизненное.
– Любой, кто прикоснется к вам хоть пальцем, труп. – Томас незаметно, украдкой поцеловал ее руку.
Эбигейл похолодела. Она не хотела столь чудовищного исхода и испытывала жалость к несчастному. Хоть он и пытался ее убить, рана оказалась несерьезной. Каждый имеет право на честный суд. А человек, чьего имени она даже не узнает, много недель умирал в пытках. Никто такого не заслуживает.
* * *
В самом просторном двусветном южном зале дворца играла живая музыка. В дверях гостей встречала скульптурная группа, изображающая членов императорской семьи, кроме, разумеется, его святейшества.
Белоснежная колоннада с позолоченным лепным орнаментом уводила взгляд посетителя к расписному и завораживающе высокому потолку. Мрамор из далеких рудников сиял так победно, словно оказался здесь раньше всех людей и дворцов, а не был привезен рабскими усилиями.
Нарядные гости в костюмах и масках танцевали без устали, будто это последний бал сезона. Приглашенные пытались превзойти друг друга блеском украшений. Кавалеры кружили дам, отсветы огней сверкали на роскошных одеяниях.
Эбигейл заметила знакомые мятное и лиловое платья и поспешила к девушкам.
Толстый мужичок в маске, от которого разило спиртным, приобнял Розалин за талию и приговаривал:
– Пойдем со мной, сладкая. Я отвалю золотишка прилично. Купишь красивую безделушку. И я умолчу об удовольствии, которое ты получишь.
Эбигейл словно материализовалась за его спиной подобно грозной тени. От нее буквально исходило какое-то потустороннее, пугающее свечение.
– Прошу прощения. Вы что-то перепутали.
– Идите, милочка, куда шли. Вы для меня уже старая.
– Вы хоть знаете, с кем говорите?
Мужичок сощурил глаза, а потом догадался:
– О, вы, что ли, директриска? Ведите к нам еще девочек. Моим друзьям одиноко.
– Что вы себе позволяете?!
Эбигейл разъярилась, лицо стало хищным, но появление советника быстро ее остудило: Томас подоспел с охраной. Мужчину вывели из зала, мелкий чиновничек перебрал лишнего. Эбигейл не могла ничего с ним сделать. Да и не хотела.
– Ужасная идея – привозить сюда авиатрис. Здесь одни невежи.
– Все в порядке, – отозвался Томас, – бывает. Пусть отдохнут. Больше к ним таких типов не подпустят. Охрана следит.
– Я пожалуюсь родителям! – воскликнула Розалин, пунцовая, будто закатное солнце в темный морозный день.
– О, миледи, его выгнали. Не позволяйте всяким дуракам вас расстраивать. Впрочем, давайте найдем ваших родителей. Нам нужно побеседовать. Только не стоит их волновать. А пока расскажите, всем ли вы довольны в академии?
У Томаса и Розалин завязался непринужденный разговор. В этом был весь Томас: из человека, спокойно отдающего смертный приговор, советник непринужденно превращался в галантного кавалера, способного увлечь юную девушку болтовней о преимуществах котильона перед вальсом. От этой перемены Эбигейл каждый раз становилось не по себе.
– Видела кого-нибудь из друзей? – спросила Эбигейл у Луизы.
– У меня давно нет друзей, – отозвалась та, медленно двигаясь вдоль колонн и кого-то высматривая. – Будто бы ты не знаешь.
– Прости. Я хочу как лучше.
– Лучше будет, если ты отпустишь меня с остальными на войну. Я хочу отомстить за маму и папу. – Девушка резко развернулась и наморщила брови.
– Луиза, не могу. Зачем ты усложняешь мне работу? Помимо того, что приходится защищать тебя ото всех, вдобавок вынуждаешь сражаться с тобой.
– Я способна за себя постоять, могу быть авиатрисой.
– Но ты и есть авиатриса. А мне требуется твоя поддержка в стенах академии. Мне необходима опора. Я не справляюсь одна.
Луиза смотрела недоверчиво. Эбигейл никогда не позволяла себе проявлять слабость, не просила о помощи.
– О чем ты говоришь?
– Станешь моей помощницей – помощницей директрисы. Официальная работа. Согласна?
– Серьезно? – еще более недоверчиво спросила Луиза.
– Абсолютно. Больше никаких уроков, никакой зубрежки. Ты умна, упорна и усидчива и доказала, что можешь справляться с разными поручениями. – Эбигейл взяла ее за руки и повторила мягче: – Ты нужна академии. И более того, ты нужна мне здесь, Лу. Согласна?
– Я… да, спасибо! – Она моментально оживилась. – Я не подведу!
Эбигейл наблюдала, как, закончив умасливать родителей Розалин, Томас пригласил Луизу. В зале открыли окна, повеяло ночной прохладой. Директриса знала, как льстило ученице внимание красивого и умного мужчины, но тот не спешил оправдывать простодушные надежды, лишь поддразнивал графиню. Заиграла мелодия, и Эбигейл поспешила ответить на мольбу нового кавалера о танце.
– Я помню вас совсем малышкой, – мурлыкал советник, закружив Луизу в танце.
– Выросла? – Завершив оборот, та прильнула к его груди, погладила лацкан пиджака и скользнула пальцами к шее. Томас чуть отпрянул, возвращая ее руки на законное место – себе на плечи, но улыбнулся.
– Почти не изменились, миледи. – В новом движении он сжал девушку за талию и поймал недовольный взгляд графини. – Разве что расцвели, как прекрасный цветок. – Томас ухмыльнулся.
Эбигейл прислушивалась к обрывкам их разговора больше, чем к словам своего партнера.
– Что думаете об авиатрисах? – Луиза облизнула губы, напрашиваясь на комплимент.
– Что вы – совершенное оружие. И оно не может пылиться в чулане, понимаете?
В отдельной нише, схожей с триумфальной аркой, стояли троны. Центральный – императора – пустовал уже несколько лет. Его высочество не появлялся перед подданными – дабы не ослепить их своим небесным сиянием, как гласила молва.
Когда двери в противоположном конце отворились, музыка стихла и
