Отряд расположился на земле вокруг накрытого стола, солнце клонилось к закату, за долгий день и утомительную дорогу все достаточно проголодались. Но почему-то не спешили приступать к трапезе. Ясность в ситуацию внёс гвардеец.
— Командир, день-то был тяжёлый, может для аппетита не помешает и по рюмашке? Тем более что сам говорил, разбираться с нашим миром нужно под хороший штоф медовухи.
— Во-первых, это я говорил в переносном смысле, присказка такая есть в наем мире, А, во-вторых,… Ты что, брал с собой?
— Ну конечно. Какой гвардеец пойдёт в поход без заветного штофа медовухи?
— Понятно. Кто ещё чего прихватил? Выставляем на стол.
Оказалось, что без запасов спиртного в поход вышел только он сам. На столе появилась медовуха в различных по объёму и форме бутылках, и два внушительных бурдюка с вином.
— Замечательно, — удовлетворённо произнёс Алексей, — а теперь, Василий всё это богатство оприходовать, поставить на строгий учёт и выдавать только по моему личному распоряжению.
— Как оприходовать? — Недоумённо спросил официант, среди всего этого богатства оказались и его запасы. — Что значит оприходовать?
— Оприходовать, это значит взять на учёт и спрятать туда, где у тебя хранятся все продукты, вести строгий учёт и выдавать только с моего личного разрешения, и только в самых экстренных случаях. Понял? И упаси тебя Господи, если хоть капля уйдёт на сторону.
— Я-то, конечно, понял, но вот все остальные, — и он указал на спутников и спутниц.
Да, при этих словах лица воинства очень сильно омрачились, особо они сказались на гвардейце. А тем временем Василий не то, чтобы очень уж рьяно, но всё-таки принялся выполнять приказ, собрал всё в кучу и уже собрался тащить к своим запасам, когда Алексей остановил его.
— Погоди, всё-то не убирай, оставь вон ту бутылочку медовухи, да и вина отлей пару литров. Кто, что будет пить, — обратился он к воспрянувшему духом воинству.
Стакан хорошего виноградного вина удовлетворил жажду и обострил аппетит. Алексей с удовольствием съёл большую миску удивительной похлёбки и приступил к зайчатине. Поваром Василий был действительно великолепным, и вся еда довольно быстро перекочевала со стола в желудки присутствующих. Запить всё это, было предложено, чаем с полевыми травами и цветами. Алексей зачерпнул напиток прямо кружкой из казана и потихоньку потягивал горячий, ароматный напиток, прислушиваясь к негромким разговорам, ведущимся за столом. Самому говорить ни о чём не хотелось. Солнце уже село, и лагерь освещался только костром и парой факелов.
— Ну, всё друзья мои, пора и заканчивать затянувшуюся трапезу. Завтра не менее длинный переход и пора отдыхать. Дежурят сегодня ночью, Василий и «Малыш». До двух часов пополуночи «Малыш», затем Василий. Подъём общий через час после восхода, к этому времени, Василий, должен быть готов завтрак. Быстро едим и в путь. Всё, прошу всех отдыхать. Да, вот ещё что. Скажите мне на милость, в стоге сена у вас здесь спать можно, ни кто меня там не съест?
— В стоге сена, конечно, спать можно, не беспокойся, — ответила ему Катерина. — Это же не водный мир. Разве, что хозяин придёт и потребует от тебя уплату за порчу имущества.
— Это что крестьянин придёт ко мне, знатному господину и не побоится, что я его могу выпороть, или даже повесить?
— Да не побоится, потому, что в этом случае закон будет на его стороне. Стог сена, это его собственность, и он может потребовать что угодно за порчу его имущества.
— А каким это образом я испорчу его имущество?
— Как это, каким? Ты его сомнёшь, это раз. Второе, ты его разбросаешь, третье, ты оставишь на нём свой след, и скотина после этого может его не есть, — девушка стояла и загибала пальцы, для доходчивости, уже приготовилась загибать четвёртый, когда Алексей её остановил.
— Погоди. Сколько может стоить такой стог сена?
— Ну, по разным данным, в зависимости от рынка, от одного до трёх гривен.
— А, всего? Ну, это тогда не страшно, мне же Его Светлость жалование выдал за два месяца вперёд, и подъёмные, так что у меня хватит денег заплатить.
— Нет, ты не понял. Плата за порчу имущества, может в сотни, а то и в тысячи раз превосходить стоимость самого имущества, плюс судебная волокита.
— Это что, ты хочешь сказать, что если я буду спать в этом стоге, то с меня могут потребовать три тысячи гривен? Так это моё годовое жалование.
— Вот именно.
— И что теперь делать? Спать на сырой земле?
— Нет можно и в стоге, только его нужно заранее купить.
— Это где я должен хозяина сейчас искать?
— Да его не нужно искать, просто возьми вон тот булыжник, видишь, он лежит недалеко от дороги. Положи его перед стогом, и под него три гривны. Вот и всё.
— Так просто?
— Да, я уверена, что и булыжник здесь не напрасно лежит, хозяин явно поставил стог так, что бы продать его вот таким путешественникам, и стоит только тебе улечься, он будет тут как тут. В первую очередь он заглянет под булыжник, увидит там деньги и пойдёт себе домой. Не увидит, тут же позовёт старосту и обвинит тебя в порче имущества.
— Хорошо, куплю я у него этот стог, что мне с ним потом делать?
— Да ничего, хозяин оставит одну гривну под всё тем же булыжником, таким образом, он выкупит у тебя стог назад.
— Ага, и завтра, точно таким же образом продаст его следующему, Так?
— Совершенно верно.
— А не кажется тебе, что две гривны за ночлег в стогу, это мягко говоря, просто грабёж.
— Наверное, да, в харчевне можно переночевать значительно дешевле, всего за пару гривенников, но ты же покупаешь стог, и можешь делать с ним всё, что угодно, можешь потом просто сжечь, или частично раздать своим товарищам, что бы и им было немного мягче спать на сырой земле.
— А, ну, если так, то конечно. Тогда идите, берите себе сено для постелей.
— Нет, ты сперва, с хозяином рассчитайся, — и Катерина вновь указала на булыжник.
Алексей поднялся и отправился к камню, демонстративно положил под него три монеты, и лишь потом пошёл к заранее облюбованному стожку, который стоял несколько в стороне от лагеря. Причин такому решению было несколько. Во-первых, особых надежд на ревностное дежурство со стороны этой парочки он не возлагал, а посему надеялся только на свой опыт. За многие года службы сон, как говориться «в полглаза» вошёл в привычку и он знал, что среагирует мгновенно на любое изменение обстановки, или появление в лагере постороннего лица, а в этом случае удаление от лагеря давало определённое превосходство. Во-вторых, сон на мягком сене давал достаточно комфортный отдых по сравнению со сном на земле, завернувшись в плащ, и, в-третьих, он просто хотел немного отдохнуть ото всех и обдумать полученную за день информацию.
