Я вздохнул и объяснил по-русски:
– Не будем дёргаться. Тем более что погоня отстала…
– Думаешь, так просто от нас отвяжутся? – Капустин усмехнулся. – Я бы на это не рассчитывал.
– Сначала надо найти наших!
– И как мы их найдем – отсиживаясь в пещере?
– Юноша обещал достать лингеры. Заодно всё разузнать… Может, и наши где-то близко! Стражи прочесывают пустыню…
Дима хмуро засопел:
– С Оком Зари на руках – у нас был бы козырь. Если всем так нужен чёртов бриллиант – тот, кто его имеет, может диктовать условия!
– Не так всё просто, – твердо качнул я головой, – Око – не обычный бриллиант. И вообще… Тут многое слишком необычно.
– Ты думаешь?
– Уверен.
Мы оба повернулись к Фэй-Туну, нерешительно переминавшемуся у колесницы.
Что даже суперагенты делают, оказавшись на чужой, неизведанной территории? Правильно, собирают факты.
– …Тогда наступили Тёмные времена, которые затянулись ровно на пять сотен и восемьдесят один год – с момента, когда Хахир-97 покинул последний корабль, до дня, когда Иб-Хебу прилетел со звёзд.
– То есть он восстановил транспортное сообщение?
– Нет, ещё целые века не было новых кораблей. Но Иб-Хебу принёс благую весть и открыл для Света души людей и хахиров.
– Странный тип, – по-русски озвучил Дима. – Вся Галактика утратила секрет гиперперехода, а он рассекает между звёздами.
– Наверное, не вся, – почесал я затылок.
Конечно, тут была тайна. То, о чём я давно думал. Но так и не приблизился к разгадке.
Хахир-97 – дикая глухомань по Галактическим масштабам. А Земля – ещё большая глухомань. Окружённая Тёмными Областями, через которые и гипером добраться ой как непросто.
Но везде живут люди.
Такие же, как мы. Даже этот самый Иб-Хебу – был человеком…
– Сколько времени прошло с его высадки?
– Семь сотен, шестьдесят четыре года и восемьдесят два дня! – чётко отрапортовал Фэй-Тун.
Блин! На Земле в это время и не думали о звёздах.
Куда там! Махровое Средневековье. Князья, как заправские ролевики, увлечённо рубились на мечах. А татаро-монголы скакали по степи, высматривая, на кого бы ещё наложить иго…
Здесь были Тёмные времена. А у нас?
Где мы-то профукали свой культурный рассвет?
Я поёжился.
Хреново смотримся и на местном фоне…
В сущности, не так уж удалялся от истины Бинк, когда обзывал нас дремучими варварами.
Какая тайна осталась в невообразимой глубине веков? Что-то связывавшее нас с остальной Галактикой… Эта связь давно оборвалась.
Я стиснул зубы.
И всё-таки мы – люди! Не хуже прочих.
Не всё измеряется уровнем техники!
– Ты чего? – слегка толкнул меня Капустин.
– Ничего…
В памяти всплыло лицо Илги. Бесконечно милое и далёкое… Для неё я тоже – неотёсанный дикарь?
Повернул голову.
Фэй-Тун хлопал ресницами – терпеливо ждал продолжения экзамена. Да, именно так он это воспринимает. Загадочные Посланники спрашивают о вещах, известных любому юнцу.
Я одобрительно улыбнулся:
– У нас к тебе одна пустяковая просьба…
«Колесница» шла на малой высоте, повторяя причудливые изгибы рельефа. А мы сидели на дне платформы, спрятавшись за бортики.
Наблюдать можно сквозь щели у перил. Обзор вполне терпимый. Вот Фэй-Тун огибает вершину с гладкими, блистающими на солнце склонами. Уводит аппарат вниз, пролетая по впадине. Круто поднимает его вдоль отвесной гряды – за ней опять ущелье, окутанное туманом…
– Чувствуешь? – заметил я. – Тут прохладнее.
– Да, – кивнул Дима, – уже минут десять прохлаждаемся!
Пейзаж удивительно однообразный. Капустин зевает:
– По-моему, этот парнокопытный химичит. Лёха, у тебя бластер, объясни, что нехорошо обманывать старших! Или дай я…
Дима не успевает закончить фразы. «Колесница» резко огибает очередной утёс, вырываясь на простор. И мы затихаем, потрясённые.
Там, впереди, горы круто обрываются – будто стена, опоясывающая изумрудно-зелёную долину. В пушистом ковре угадывается лес – отдельные деревья неразличимы. Зато хорошо видна серебристая лента реки. И главное…
Главного нельзя не заметить. Но Дима всё же озвучивает нелепый вопрос – по-русски, взволнованным шёпотом:
– Это она?
Вероятно, Капустин и сам не ждёт ответа. Поднимается во весь рост, ухватившись за перила, таращится, как заворожённый. Я командую Фэй-Туну:
– Опускайся здесь!
Здесь – значит на крохотную неровную площадку, лишь узкой грядой отделённую от обрыва.
Мы выбираемся из «колесницы» и подползаем к самому краю.
Лежать не очень удобно. Зато нас хрен обнаружат – разве что сверху.
Я поправляю очки и настраиваю «зум». Дима ждёт. Потом терпение у него лопается:
– Дай глянуть!
– Минуту…
Собственно, всё и без увеличения видно.
Гигантский монолит из белого камня вздымается над долиной почти вровень с горами. Он похож на пирамиду с усечённой вершиной. Никаких швов, никаких стыков… Идеальные грани, в которых тускло отражается солнце.
Лишь внизу темнеет крохотная арка входа…
Я чуть перевожу взгляд и понимаю, что ошибся. Вот дерево и каменная скамья – ничтожно малые, по сравнению с аркой. А она… Внутри свободно поместится пятиэтажное здание!
Я утираю лоб.
Тьфу ты, даже дух захватывает…
Светло-коричневое кубическое сооружение рядом с пирамидой – вероятно, Храм – вначале показалось игрушечным. А теперь ясно – оно выше манхэттенских небоскребов.
Каких же размеров сама Гробница?!
– Ну, что там? – бормочет Капустин.
Я снимаю и отдаю ему очки.
– Дом без окон, без дверей… – шепчет Дима. – Надёжно, но аскетично. И охраны не заметно…
Как будто он ожидал увидеть фасадное остекление и у входа – мордоворотов с резиновыми дубинками.
– Большая, – выдавил Капустин.
Я криво усмехнулся.
«Большая» – не то слово.
Исполинская, чудовищная, невероятная!
Я закрыл глаза и представил там, внизу, нас – крохотных, меньше муравьёв. Перед темнеющей, как огромная раскрытая пасть, аркой входа…
Зябко передёрнул плечами.
Обернулся к Фэй-Туну, ждавшему нас на площадке у «колесницы»:
– Скажи… Что ты знаешь о Гробнице Светозарного?
Кентаврообразный растерянно моргнул. Думаю, какой-то подвох почудился ему в вопросе – уж больно простой.
Фэй-Тун легонько шевельнул ухом и медленно озвучил:
– Гробницу создали Предтечи. Когда первые люди и хахиры явились на планету – она уже была…
– Опять легенда? – уточнил Дима.
– Нет, это сохранилось во всех анналах. И главное, до сих пор неизвестны технологии её создания.
– А почему эту хрень называют Гробницей Светозарного?
