слушали. Судя по их лицам, рассказ был совсем не веселый. Белкин так и вовсе был смурной и лишь в бессильной злобе стискивал в кулаки свои длинные жилистые ладони. Уже вернулся из лазарета, надо же! Быстро он. А я-то думал, воспользуется возможностью легально уйти в запой. А где Сашка? А, вот он. Сидит наша заноза спокойно, слушает Ерему. И, что интересно, сидит рядом с Белкиным. И ничего, не вижу на их лицах никаких признаков смертельной вражды. И куда пропало то бешенство, с которым они смотрели друг на друга еще неделю назад?
Ерема заметил меня и замолчал. Остальные солдаты тоже притихли, и только Белкин проронил, хмуро глядя куда-то в пол:
– У нас в Шлиссельбургском полку так же было. И не пару месяцев, а все семь лет, что я там был. И, говорят, до меня так же было. Считай, всю жизнь. Вот говорят – немцы, немцы, прусская муштра… – Белкин в сердцах хлопнул себя ладонями по коленям. – Так их у нас и не было вовсе, немцев-то этих. Раз-два и обчелся. Остальные все свои, православные, природные русаки. И у тебя в монастыре тоже – откуда немцам-то взяться? А вот поди ж ты…
Тут он заметил, что все замолчали, и поднял голову. Увидел меня, вскочил и вытянулся во фрунт. Я поморщился и кивнул на обеденный стол, заставленный пустыми деревянными мисками. Старый солдат Семен Петрович по-своему истолковал мой жест и слегка поддел ногой одного из новых солдат, из шлиссельбургских сироток. Тот подскочил и начал убирать со стола. Похоже, при мне они продолжать этот разговор не хотят. Только вон Никита косится как-то диковато, исподлобья. Ну, нет так нет.
– Чего расселись, воины? Лясы точите, а человек вон, – кивнул в сторону копошащегося у волокового окна хозяина, – работает. А вы чего, белоручки, что ли? Возьмите лопаты да идите снег вокруг дома убирать. Навалило так, что скоро уже не пройти будет. Никита, Алешка. Помогите Ереме облачиться в парадное. Парик, камзол чтобы чистенький, все дела. Мы с тобой, брат, пойдем в полковую канцелярию, поработаем немножко мебелью при поручике Нироннене.
– А я? Возьми меня с собой! – вскинулся Сашка. Ишь ты. А я по тебе скучал, оказывается.
– А тебе, Заноза, особое повеление от господина поручика. Крыльцо от снега очистить да песком посыпать.
У Белкина вдруг на лице появилась ехидная ухмылка, и он, подмигнув, хлопнул Сашку по плечу.
* * *
Мы с Еремой внесли мольберт в большой зал, установили и в четыре руки закрепили на нем нарисованную поручиком Ниронненом схему. После чего синхронно сделали шаг назад, встали вплотную к стене и застыли как изваяния.
В центре зала, подальше от окон и сквозняков, за длинным столом сидели офицеры полка и неспешно трапезничали. Командиры батальонов – два секунд-майора и пример-майор, командир нашего батальона Небогатов, полковой квартирмейстер секунд-майор Стродс, командир полковых пушкарей, сам полковник Лебель с одним из двух своих адъютантов и наш ротный – капитан Нелидов.
Поручик Нироннен отошел на пару шагов, посмотрел еще раз схему, убедился, что все в порядке, и слегка растерянно повернулся к столу, откровенно не зная куда себя девать. Полковник Лебель, увидев его растерянность, поднялся из-за стола и подошел к схеме. Осмотрел, провел пальцем по линиям и благосклонно улыбнулся Нироннену.
– Хорошо сделано. Люблю такое! Писарчук оформлял?
Нироннен покраснел и ответил:
– Сам делал. Писарчук только приложения записывал. Вот, пожалуйста, – и протянул полковнику стопку листов, которые до этого крутил в руках.
Хотя с чего это я вдруг решил, что он покраснел? Он же рыжий, как морковка. Может, мне просто показалось из-за цвета его усов и желтого света свечей.
Полковник бегло проглядел бумаги, изредка сверяясь с размещенной на мольберте схемой и, по-видимому, остался доволен.
– Хорошо! Меня, милейший, в Шляхетском корпусе за геометрию и тригонометрию всегда хвалили. Могу, знаешь ли, отличить хорошую работу от халтуры.
Говорил он с заметным акцентом, практически не используя мягкие согласные и очень коротко проговаривая гласные. Впрочем, понять его было можно. Или просто я уже привык к такому количеству разных версий разговорного русского языка?
– Благодарю вас, господин полковник! – потупился Нироннен.
А ведь они с полковником Лебелем почти ровесники, обоим уже лет под сорок. Только Нироннен более тяжеловесный. Широкое лицо, широкие плечи, крупные кисти рук с раздутыми пальцами. Лебель же сухопарый, подтянутый. Чем-то похожий на гончую. А Нироннен, соответственно, на бульдога. М-да. Осторожнее надо с такими мыслями. Ишь чего удумал – высокородное начальство с брехливыми псами сравнивать!
– Пожалуй, пора начинать!
Полковник Лебель хлопнул пару раз в ладоши. В зал тут же прибежали слуги. Пока они убирали со стола, офицеры подошли к нашему импровизированному стенду и принялись осматривать схему, вполголоса обмениваясь комментариями. Только капитан Нелидов остался за столом, вольготно развалившись на спинке стула.
– Вот, Вильгельм Францевич, об этих нижних чинах я вам рассказывал. Солдат Кривич, которого… ну вы знаете. И капрал Серов. Это он привез серебро от преподобного Иосифа.
Полковник мазнул взглядом по мне и внимательно осмотрел с ног до головы Ерему. Переглянулся со Стродсом, кивнул каким-то своим мыслям, развернулся и провозгласил:
– Прошу садиться.
Офицеры заскрипели стульями, располагаясь за столом, и Лебель начал:
– Господа! Я внимательно изучил марш полка минувшей осенью из Риги в Псков. В связи с чем уведомляю вас, что считаю неприемлемым совершать предписанный нам марш таким же порядком. Погодные условия не простят нам такого количества накладок и погрешностей. Ночевки солдат в палатках, шатрах, шалашах и что вы там себе еще придумывали – не для зимы. В нынешних условиях мы с вами должны разработать маршрут таким образом, чтобы все солдаты имели ночевку в крепких деревянных домах с печью и никак иначе. Это понятно?
Полковник окинул взглядом собравшихся офицеров.
– Вроде бы я не сказал ничего для вас нового, однако в осеннем марше подобного исполнено не было. По какой причине и по чьей вине – это уже дело прошлое. Нынче же полку предписано совершить марш на Митаву для соединения с основными силами армии. Об этом самом марше мы с вами сегодня и поговорим. Силами роты капитана Нелидова была разведана дорожная обстановка по первой части маршрута следования. – Вильгельм Францевич плавно опустился в свое кресло во главе стола и обратился к Нелидову: – Прошу вас, Алексей Андреевич. Начинайте.
Капитан Нелидов привстал, благосклонно кивнул поручику Нироннену и плюхнулся обратно на стул. Нироннен откашлялся, сделал шаг к мольберту и начал:
– От переправы через реку Великая Рижский тракт круто забирает на
