звук колокола храма Двенадцати, который стоит у слияния канала и Даная. Бубня дизелем, пыхтит по каналу полицейский патрульный катер. И вот я перешел через первый мост и попал уже на остров – Сауф-Сайд.
Невзирая на пасмурную погоду и резкие выкрики галок на голых ветвях, мне нравится прогулка! Еще вчера я бегал по лесу и боялся за свою жизнь…
Вот и мост через Данай – Сауф-Сайд-бридж с четырьмя терракотовыми башенками. Тут недалеко живет Джоан Мэнфилд, журналистка. Она по-своему хорошая девушка, но – журналистка… и думать о ней как-то не хочется…
И вот я свернул с моста на Биггл-стрит и дождался двадцать второго автобуса.
Выйдя на остановке «Северный рынок», я перебежал через переулок и вышел к сетчатому забору стоянки с табличкой: «Муниципальная собственность – территория охраняется».
У стены ближайшего дома сидел нищий, который крикнул мне:
– Эй, приятель, тебе что, жарко? Подкинь уголька!
Я бросил ему в картонную коробку пять сантимов.
Зря господин старший комиссар выдал мне «охранную грамоту», или как ее называли в старину – «опасную».
Я даже не стал предъявлять жетон, а сразу достал «бумажку» и водительские права.
Как и ожидалось, дежурный у шлагбаума посмотрел на меня как на морское чудовище, случайно оказавшееся в центре крупного мегаполиса.
Просто ткнув пальцем в свою машину, я не подписал ни одной квитанции (да, собственно, мне и не предлагали) и, кажется, сэкономил нам со Спицей пятьдесят «синих дугласов». Слава полиции! Зеленскому слава!
Как же приятно было ощутить привычный, немного прокуренный запах кожи салона «роллинга», продырявленного на станции «Январь».
Рванув с места в отрытые ворота, я не без глупого бахвальства заметил раскрытый рот дежурного.
Припарковавшись у помойных баков возле базара Уркарда (теневой части Северного рынка), я обогнул кривой забор с кудахчущими грязными курами и попал в грязный лабиринт, стенами которого служили сотни грубо сколоченных лавок, лабазов и ларьков из старых фургонов, снятых с колес.
Гавкали собаки, орали мальчишки и зазывалы. Пахло мочой, чанайскими благовониями, гниловатым мясом и перегаром. Ржали и фыркали лошади в загоне, кричали павлины в клетках, звучала музыка из патефонов и радиоточек, проходили крысиные бега и петушиные бои.
Это место было одним из «прыщей на теле» многострадального Фауда и нашей благопристойной жизни. Осколок, так сказать, прошлого: после войны тут был так называемый блошиный рынок, место свободной спекуляции в обход налоговой системы. Тогда наша экономика была не в лучшем виде, продукты и многие промышленные товары выдавали по специальным карточкам. А когда жизнь более-менее наладилась, блошиный рынок никуда не делся.
Вот тут моей бумажкой светить на людях точно не стоило. Зато жетон НОБНОТа очень даже производил впечатление: здесь торговали почти всем, да и давешнего Хью Тарелку (упокой Зодиак его грешную душу) Макс подцепил именно тут.
Я медленно шагал меж рядами, периодически щедро раздавая шлепки по затылкам и рукам особенно активных оборванцев, отчего они осыпали меня высокохудожественными проклятиями, которым бы точно позавидовал мой бывший ротный командир.
Наконец я заметил цель!
Он стоял у прилавка с раскрашенными деревяшками, якобы выкопанными «сталкер-команд» в Закуполье, типа не арты, но предметы быта Древних. Хотя все это дерево проходило длительную обработку напильниками, специальными растворами и пропитками. Целый штат артельщиков клепал подобную ерунду на сувениры туристам и просто необразованным гражданам.
Я сделал вид, что увлекся созерцанием выставленных в витрине ржавых кофейников, меж которыми поблескивали на красной парче медали и знаки отличия прошедшей войны, включая кортики и эмблемы «люци» в виде круга Зодиака с черепом и костями в центре. В затылке привычно закололо…
Притеревшись вдоль прилавка и зайдя с тыла к мужчине в засаленном пиджаке и роскошном, кофейного цвета, котелке на грушевидной голове, я резко схватил его за запястье правой руки, а левой – вытащил из внутреннего кармана жетон НОБНОТа и ткнул ему в лицо.
– Гражданин Варджи Садковски! Вы арестованы за незаконный сбыт и хранение артов Древних согласно статье сорок первой, часть вторая, уголовного кодекса Купола Ироп!
– А-а-а!!! – завопил он, но только несколько зевак кинули на нас скучающе-заинтересованные взгляды. – Глядите! – заорал он дальше. – Вот! Как бывшему сталкеру руки выкручивают! Легавые сволочи!!!
– Прикрути свой мегафон, а не то больно сделаю, – прошипел я ему в ухо.
Те несколько пар глаз, которые скрестились на нас взглядами, тут же развернулись обратно – такое на базаре происходит каждый день, и не факт, что я сам не из местных бандитов.
– Мистер Моррисон! За что?! – простонал мужчина с одутловатым лицом и оливковыми глазами.
– Было бы за что, я бы тебя вообще грохнул, – с улыбкой ответил я. – Я предупреждал: еще раз тут увижу, на шахты поедешь? Было такое?!
Его свисающая из-под серой щетки усов, словно розовый бублик, нижняя губа задрожала. Пахло от него дрянным одеколоном.
– Мистер Моррисон, отпустите руку! Больно! – взвизгнул он.
– Заткнешься – отпущу, – пообещал я, убрав жетон и достав у него из внутреннего кармана пару мелких, запрещенных артов Самии.
– Мистер Моррисон! – Он заскулил, как побитая собака, хоть я и ослабил хватку. – Вы же знаете, мне мать нечем кормить! У меня трое детей и жена… Салли… она умерла в прошлом году…
– Знаю-знаю. – Я убрал арты в карман плаща и похлопал его по плечу. – Пойдем-ка со мной, там, на выходе, патруль уже вторую пачку курит, давай шагай!
– Да помилуйте! Мистер Моррисон! – пискнул тот.
– Прокурор помилует! – Я снова дернул его за руку. – Не трепи мне нервы, двигай!
– Спасите! Граждане! – завопил Вардж.
Я от души заехал ему кулаком в солнечное сплетение, и он, хрюкнув, обмяк.
На нас по-прежнему было всем плевать, да и в общем шуме мы не выделялись.
Я оттащил его в тупик возле деревянной будки нужника. Наконец-то природная вонь слегка перебила запах его жуткого одеколона.
– У меня даже денег нет заплатить вам, мистер Моррисон, – простонал тот, – возьмите все арты!
– Так ты что же, гнида, – я для острастки сплюнул, – думаешь, сотрудника НОБНОТа купить?!! Босота ты гнилая… У тебя столько денег за всю жизнь поганую не скопится…
– Только ради матери своей… – снова заныл он, – Салли… она умерла… трое… мальчик и две дочки…
– Да мне-то, в целом, плевать, Вар, – усмехнулся я, – ты у нас сиблинг, работать на Купол ты не хочешь. Сколько у тебя жен было – в любом кабаке расскажут, а вот за это (я вынул из кармана и потряс перед его лицом пакетиком с артами) светит тебе срок по статье. А почему, спросишь ты, мистер Моррисон? А я тебе отвечу – ты, Вар, человек тонкой духовной организации, наш президент разрешил сиблингам не регистрироваться, так ты и обрадовался. Тебе тут вполне вольготно! Дочек твоих в приют отдали уже полгода как…
– Я их выкуплю! Я же и работаю за этим… – Он
