в свое защитное облачение.
— Определенно бывает слишком много силы, — как–то раз сказал он Императору. — Излишнее сосредоточие ее в одном индивиде слишком рискованно.
— Ты еще не знаешь, с чем тебе придется столкнуться, — ответил его повелитель. — Имей терпение. От твоего меча не всегда будут погибать варвары и жалкие ведьмы.
Сервы молча вышли, скрывшись в тенях. Великое Аполлоническое копье, с которым некогда на войны шел Сам Император, а ныне принадлежащее лишь Его защитнику, висело в искрящемся серебром суспензорном мареве, готовое лечь в руку. Как только перчатка Вальдора сомкнется на древке, не будет возможности отступиться от того, что нужно сделать. Он, впрочем, все еще мог испытывать легкое сожаление — эта реакция, по каким–то причинам, никогда не пропадала из его эмоций.
— Генерал-капитан, — раздался в ушной бусине голос Самонаса.
— Докладывай, — ответил Вальдор.
— Вы запрашивали доказательства. Они доступны для просмотра по сети, когда пожелаете.
— Подытожь.
— Ее силы укомплектованы и выходят на позицию. Они будут готовы к удару в течение часа.
— Понял. Мне кажется, я знаю, о чем ты собираешься меня спросить.
— Я задержал сотрудницу, работающую над программой секвенирования ядра. Она знает очень мало, но этого достаточно. Ее показания записаны, если Вы захотите ознакомиться с ними.
— Я полностью доверяю твоим суждениям. Тем не менее, назови мне ее имя.
— Лиора Харрад, техник класса Терций.
Вальдор чуть склонил подбородок, отметив небольшую задержку во времени отклика его шлема. Многие этого бы даже не заметили. Это не замедлило бы его реакцию любым измеримым образом. И все же это нужно будет исправить, когда все закончится.
— Альбийское имя, — задумчиво сказал он. — С наследием. — Он вновь шевельнулся. — У тебя есть полная свобода действий. Выдвигайся и убедись, что это будет быстро.
В связи возникла пауза.
— Нас здесь мало. Вы присоединитесь к нам, генерал-капитан?
— Нет, — Вальдор потянулся к суспензору и взял копье. — Сегодня на нас надвигается несколько бурь — с этой вам придется разобраться самим.
Он начал двигаться, и двери комнаты с шипением открылись. Зеркально-чистый аурамит омыло холодным воздухом, который, впрочем, прежде чем все закончится, станет гораздо холоднее.
— Тогда волею Его, — сказал Самонас, готовясь выдвигаться.
— Волею Его, — ответил Вальдор, завершая связь и мимолетно абстрактно задумавшись, существовало ли когда–нибудь для него что–то, кроме этого.
Магистр Новакс Илаед прошел через двери Внутреннего управляющего центра, на ходу поправляя свой накрахмаленный кремовый табард. Люмены здесь были слишком яркими, и прожектор-бусины светили со стен белого пластекового коридора несколько некомфортно. Все ненавидели эти излишне освещенные помещения, но от этого ничего не менялось, ибо это были ее владения, и лишь мнение Астарте имело здесь значение.
Сам Центр был странным сооружением — овальный пузырь из металла и стекла, лежащий среди прямоугольного полугорода из рокрита и камня. Изогнутые стены, сияющий интерьер. Каждая поверхность находилась в идеальной чистоте, которую поддерживали небольшие армии слуг, проходившие по Центру каждый час. Здесь всегда было тихо, хотя низкий гул механизмов никогда не пропадал, и воздух всегда чуть заметно пах миндалем.
Он едва слышал, как шторм бьется о стены снаружи. Высокие обзорные окна по обеим сторонам коридора были уже затуманены кружащимся снегом, и по изогнутой крыше постоянно глухо стучало. Сама мысль об этой буре заставляла Илаеда дрожать — он был родом из тропиков, уроженцем хаотических гипер-конрубаций Ги-Бразил, и это одинокое место, разместившееся на самом верху обитаемой биосферы, почти всегда отталкивало его. Все же ты идешь туда, куда тебя ведет твоя страсть, и после долгой, тайной карьеры в генетической инженерии во время темных времен Илаед оказался здесь, став одним из многих ученых, затянутых прожорливой военной машиной Императора, распиханных по воздушным суднам и приведенных толпами в лаборатории и исследовательские станции образцово-показательной цитадели Объединения.
Илаеду как–то сказали, что климат здесь будет не таким уж и неприятным. Это, естественно, предполагало, что Император может управлять самой атмосферой. После всего, что он увидел с момента своего прибытия сюда, двадцать лет назад, Илаед в этом более не сомневался.
Магистр достиг святилища Астарте. Он почувствовал горячий красный свет дермального сканера и дрожь внутренних органов, когда хромосомная очистка возымела эффект. Глянцевая панель справа от дверей засветилась зеленым, затем они открылись.
Интерьер отражал спартанскую личность своей хозяйки. Комната была круглой, больше двадцати метров в диаметре. Свет струился отовсюду: от рефлекторов, рефракторов, кристаллических трубок и искусно направленных водяных потоков. Пол, как и потолок, был белым, а по кругу открытого фойе стояли матово-серые кушетки. Единственные внешние окна шли прямыми полосами, деля крышу и пол на две равные полусферы, но сейчас все было затенено яростью бури. Это место находилось высоко наверху, и ураган здесь становился еще злее.
Астарте была одна, как и всегда. Когда двери сомкнулись за ним, Илаед понял, что здесь не было и слуг, что необычно — она, как правило, окружала себя своими созданиями, каждое из которых было улучшено или обработано так или иначе.
— Докладываю, как было приказано, госпожа, — сказал Илаед.
Она не сразу повернулась к нему, и потому некоторое время он с неловкостью смотрел женщине в спину. Ее платье в пол было таким же белым и чистым, как и все здесь. Под определенным углом ткань начинала мерцать, создавая призрачный нимб вокруг Астарте, как у ангелов из древнего терранского мифа. Она и была такой — тонкая как сама Башня, лишь щепотка материального посреди моря рассеянного света.
— За тобой следили? — спросила она.
Илаед счёл этот вопрос оскорбительным. Внутренние транзитные пути от Темницы к Центру были секретней, чем что угодно на планете, да и он не был любителем.
— Однозначно нет, — сказал он.
Астарте кивнула, и добрела до небольшой круглой колонны. Над ее поверхностью, заключенный в суспензорном поле, мягко кружился кристаллический сосуд длиной с руку. Она скорбно смотрела на него, игнорируя Илаеда. Сосуд мерцал в паутинке света, показывая пузырьки в молочном
