* * *
Пробуждение произошло как всегда внезапно. Мгновение темноты, и вот ты осознаешь себя стоящим в знакомой комнате. Решетка, двери, окно с торчащим оттуда пулеметным стволом. Здравствуй Перекресток, никак ты меня не отпускаешь.
Перерождение полностью устранило все повреждения тела. Излечилась саднящая кожа, пропали синяки, вернулись на место зубы. Дорогое, конечно, вышло лечение, зато весьма эффективное.
— Что-то зачастили сегодня, — раздался голос из ниши с пулеметом, — не задерживай процесс, иди уже.
Где-то в глубине каменной кладки лязгнул механизм, и решетка, закрывающая выход, дернулась, освобождаясь от засова.
В следующей комнате последовала стандартная процедура регистрации, но в отличии от прошлого раза отпускать меня сразу никто не собирался. Охранник вместо того, чтобы открыть дверь наружу, приказал сесть на лавку, а сам взял в руки трубку древнего телефона и попросил передать некому Игнату, чтобы тот подошел к алтарю.
— Чего напрягся? — взглянув на меня, спросил охранник. — С тобой Алиев хотел встретится, это человек Димы Колесникова.
— А если он меня грохнуть собирается?
— Я закон не нарушаю. Любые убийства в Перекрестке возможны только по договоренности. Если есть какие-то претензии, иди к шерифу, пиши заяву
— Да нет, нормально все, — ответил я.
— Вот и замечательно.
— Еще вопрос. Где-то час назад должны были несколько человек возродиться, они из Лесного — люди Креста. Их группа утром напала на торговый караван. Эта информация может быть полезна?
— В какой-то мере да, — кивнул охранник. — Имена их скажи, я передам куда надо, но ни на что особо не рассчитывай, ловить их мы не будем. Мало ли ты, парень, решил свои счеты нашими руками свести, прости уж, но доверия к тебе нет — ты человек новый, но, обещаю, к людям этим, если что, присмотримся.
— Колесников сможет подтвердить, они меня похитили и в Лесной тащили.
— Это уже ваши заморочки, вот если бы они в Перекрестке на тебя напали, тогда конечно, мы бы их прижали, а так — нет. Все что в зонах происходит, нас не касается. Пойми, мы с Лесным не воюем в открытую, торгуем даже. Вот если бы Крест сам здесь возродился или некоторые его дружки, за которых можно выкуп получить, тогда другой разговор, а шестерки его нам не интересны. Если начать беспределить и обнулять всех, то какая о нас слава пойдет? Правильно — дурная, а это для бизнеса плохо.
— А если они диверсию готовят?
— Ну Крест же не идиот, это двадцать лет назад мы слабы были, а сейчас времена изменились. Мэр если захочет, может Лесной по бревнышку раскатать.
— Ясно, — кивнул я.
Жаль. Получается от властей помощи ждать не приходится, и стоит рассчитывать только на себя, впрочем, было бы тут чему удивляться.
В охраняемой зоне мне пришлось провести около получаса, и за это время, через процедуру возрождения прошло три человека. Три злых, и чем-то очень расстроенных человека. По отдельным репликам становилось понятно, что это была группа рейдеров, которым не повезло напороться на стаю тварей пятого уровня, раскатавших людей, как каток хомяка.
Вообще, если прикинуть, то люди, промышлявшие в синих и фиолетовых зонах, умирали очень часто. Слишком опасное это ремесло. С другой стороны, возможность заработать за день до десяти тысяч монет на брата гнала туда сотни людей, и далеко не каждый из них готов был столкнуться с серьезной опасностью.
Умирали рейдеры пачками, чтобы на следующий день вновь идти на дело, подвергая себя нешуточному риску. Никто не верит, что может слить свои полоски в ноль, а это далеко не так, и нередки случаи, когда человек с чистой, как у новорожденного, правой рукой шел в рейд, надеясь отбить деньги, и больше никогда не возвращался обратно. Как сказал классик: «Смерть — это то, что бывает с другими». Мало кто верит, что финал — это действительно финал.
— Эй, Максим, — отвлек меня от размышлений охранник, — пришли за тобой.
Человек, ждавший меня снаружи, выглядел несколько нервно. Он будто бы немного меня опасался, постоянно теребя рукоять пистолета, торчащую в открытой кобуре. Молодой, вряд ли больше двадцати лет, со смешными усами, растущими как-то неравномерно. Мужчина совсем не походил на матерого бойца, хотя, мне пришлось напомнить себе про обманчивость первого впечатления.
— Привет, — помахал я рукой, — могу я с Машей увидеться?
— Д-да, — немного запнувшись, сказал Игнат, — пойдем, только ты впереди, я скажу куда.
И опять я почувствовал себя в шкуре конвоируемого, хотя, конечно ситуация была не столь критичной, как пару недель назад. Никто в спину мне не тыкал стволом пистолета, да и враждебного отношения я не ощущал.
— Ты на Колесникова работаешь? — спросил я, обернувшись.
— Не то, чтобы работаю на него, — ответил Игнат, — скорее с ним — помогаю решать дела в городе. Он занимается добычей, а я сбытом. Друзья мы.
— Понятно, и он попросил тебя встретить меня?
— Да, а заодно договор составить.
— Речь, я так понимаю, про передачу линий?
— Типо того. Мы закон уважаем.
В целом Игнат мне показался вполне адекватным человеком. Пока шли к Маше, мы с ним мирно беседовали, обсуждая законы Перекрестка, сбыт товаров и прочее. Под конец пути он вообще забыл про пистолет, пристроился сбоку и начал активно вещать про то, какие запчасти мертвых тварей пользуются наибольшим спросом и сколько с них можно поднять денег. Торговый человек, сразу видно.
— Вот мы и пришли, — остановившись возле двухэтажного дома, сказал Игнат. — Девушка там ждет, она, когда сообщили, что Максим Нестеров возродился, хотела со мной пойти, но ее не пустили.
Зайдя внутрь дома, я сразу увидел Машу. В большой, хорошо освещенной комнате возле круглого стола были расставлены несколько кресел в одном из которых и сидела девушка, не сводя взгляда с двери. Молча, не произнося ни звука, Маша поднялась, подошла ко мне и крепко обняла, не обращая внимания на взгляды двух мужчин, находившихся в комнате.
— Как же я испугалась, — прошептала она.
Слова были не нужны, я просто обнимал девушку, вдыхая аромат ее волос и чувствуя, как с души свалился огромный камень. Пусть мне было известно, что с Машей все в порядке, но одно дело знать это и совсем другое убедиться собственными глазами.
— Может к делу перейдем, — Игнат, зашедший следом, вежливо кашлянул.
— Дайте нам пять минут все обсудить, если можно наедине, и потом мы решим любые вопросы.
— Ну идите на кухню тогда, — мужчина кивком указал нужную комнату, — мы подождем.
— Макс, как же я испугалась, — еще раз сказала Маша, оказавшись на кухне, — когда тот урод мне нож в печень воткнул, я сперва вообще ничего не поняла от боли, и только очнувшись в Перекрестке, вспомнила его слова. Привет он мне передал от Креста, придурок. Я как осознала, что произошло, тут же побежала в мэрию, да только послали меня там, сказали, что это не их дело. Сволочи.
Рассказывая о работе администрации Перекрестка, Маша добавила столько непечатных эпитетов, что сомневаться не приходилось — расстроилась она тогда не на шутку, и следующие ее слова это подтвердили:
— Я, когда отказ получила, — затараторила девушка, — чуть в панику не ударилась, что делать — непонятно. Людей в городе не знаю, полиция не поможет, тогда мне только одна мысль пришла — надо идти к Ушакову. Он, к счастью, в рейды перестал ходить — после того косяка с Шуриком от него люди ушли, а новых он не набрал еще. Денис меня выслушал, и пока я за твоей курткой бегала, ну та порванная, которая в доме осталась, нашел людей, готовых помочь. Колесников Дмитрий. Это ведь он тебя вытащил?
— Да.
— Ну вот, я все ему объяснила, он попросил какую-нибудь вещь твою притащить, и цену за работу объявил. Сумма конечно нереальная вышла, наверное, можно было найти других рейдеров, но я очень спешила. В общем он пообещал сделать все возможное, ну и линию у меня забрал.
— Маша, — сглатывая комок в горле, сказал я, — ты не обязана была…
