глаза на затылке? – прохрипел я.
– Нет, но всё твоё оружие у меня. Поэтому давай, прежде чем ты попытаешься меня убить или совершишь ещё какую-то глупость, просто поговорим. Как считаешь?
– Да о чём нам с тобой разговаривать? Ты же убийца, – бросил я.
Как ни странно, девушка не обиделась.
– В чужом глазу соломинку мы видим, ну а в своём не замечаем и бревна. Штуцер, ты, наверно, забыл, что в Мешке все в той или иной мере убийцы, поэтому, как говорится, колкость глаз не колет. Ты сам убийца. Сколько людей ты отправил на тот свет? Сотню? Может быть, две?
– Я, в отличие от тебя, никогда не убивал безоружных.
– Если ты думаешь, что толстуху в гостинице я убила специально, то ты ошибаешься. От дротика с ядом она должна была отрубиться, я не виновата, что у нее было слабое сердце. Поэтому всё произошедшее там не более чем случайность. К тому же в том, что произошло, есть изрядная доля твоей вины. Ведь это ты похитил ребенка.
– Да пошла ты, – буркнул я.
– Ой, как некрасиво, – надулась девушка. – Знал бы ты, как мне было тяжело тащить твою жирную тушу до убежища.
– Надеюсь, пупок не развязался?
Гадюка никак не среагировала на мою подначку.
– Я не большой спец в миксах, но лишь благодаря моему вмешательству ты остался жив.
Девушка говорила чуть раздражённым голосом, однако мне было понятно, что убивать она меня не собирается. По крайней мере сейчас. Знал бы я, кого вытаскиваю…
– Штуцер, только не говори, что хотел оставить меня в том пикапе. Ни за что не поверю.
– Гадюка, с того момента, как мы с тобой встретились, у меня начались нескончаемые проблемы.
– У тебя-то проблемы? Да из-за тебя, козёл, меня чуть не поимели! – взорвалась Гадюка. – Вот скажи мне, Штуцер, почему нельзя было просто дать себя убить?
Я хрипло рассмеялся, а Гадюка обиженно поджала губы. Интересно, сколько ей лет? На вид я бы не дал ей больше двадцати, да и ведёт она себя как импульсивный малолетка. Маска холодного расчетливого убийцы – не более чем ширма, за которой скрывается совсем иная личность. Я намеренно её провоцировал, чтобы понять, что она за человек. Но то, что она меня не бросила, а притащила сюда, говорит о многом. Она не любит быть в долгу, а то, что я её спас, не подлежит никакому сомнению. И раз девушка начала со мной диалог, значит, ей жизненно необходима информация о моём заказчике. Может, выйдет с ней договориться.
– Гадюка, а не хочешь рассказать, как так вышло, что профессиональный киллер угодил в лапы к сопливым новичкам?
– Примерно так же, как крутой наёмник не смог справиться с парочкой Синих, – отрезала она.
– Ути-пути, какие мы грозные, – рассмеялся я. – Ну, как знаешь, Гадюка, только вот подобный прокол навряд ли понравится твоему руководству. Ведь вместо того, чтобы меня грохнуть, ты отчего-то решила меня спасти. Ты же могла забрать мою снарягу и оставить подыхать на пустыре перед школой.
Девушка уселась на табуретку и закусила губу. Похоже, сейчас она лихорадочно ищет выход из сложившегося положения.
– Штуцер, что ты знаешь о синдикате?
– Всё, что я слышал о нём, – это байки о тебе.
Гадюка кивнула.
– Я никогда не сталкивался с людьми, работающими на эту организацию, да и до сих пор не понимаю, почему за мной отправили именно тебя.
– Наверно, ты знаешь о том, что наблюдатели в последнее время снова пытаются набрать силу. Пёс изрядно им насолил, и вряд ли наблюдатели быстро смогут оправиться от произошедшего, но всё же им нужны ресурсы и уникальные люди.
– Гадюка, ты думаешь, что грядет новый передел?
– Я не уверена, но очень похоже на то. Тот ребёнок, которого ты похитил, он особенный.
– Я уже догадался.
– Тогда ты должен понимать, что я обязана вернуть его настоящим родителям.
– Неужели это остановит тех, кто за ним охотится?
– Не остановит, но даст нам время, чтобы подготовиться.
– Гадюка, тогда в чём проблема? Установи местоположение ребёнка – и вперёд.
– Штуцер, проблема в том, что никакие средства не способны его найти. Он хоть и младенец, но он рожден в Мешке, а таких найти с помощью обычных методов нереально.
– Ты хочешь сказать, что малец закрывается? Такое же попросту невозможно.
– Штуцер, я скажу больше: он создаёт вакуум или белый шум вокруг себя, я не знаю, как это объяснить. Мы перепробовали всё, вышли на колонну и подготовили им встречу…
– Но тут появился я и всё испортил.
Гадюка кивнула.
– Штуцер, поэтому мне нужна твоя помощь. Ты единственный знаешь, у кого сейчас находится ребёнок. Тогда, в засаде у дома, я хотела тебя подстрелить, чтобы допросить и узнать, где он. У меня никогда не было цели тебя убить. Да и чёрная метка была нужна лишь для того, чтобы ты покинул защищённый форт.
Я фыркнул.
– Гадюка, ты и вправду думаешь, что я раскрою имя заказчика?
– Брось, Штуцер, я же знаю о том, что заказчик тебя кинул. Зачем упорствовать и пытаться его выгораживать? Не заставляй меня прибегать к пыткам, – неожиданно холодным голосом сказала Гадюка.
– К пыткам? Не смеши мои подковы, я ни за что не поверю, что ты способна на подобное.
Гадюка неодобрительно покачала головой и кивнула в сторону стола, где были разложены инструменты.
– Ну а ты не думал, что если я смогла тебя подлатать, то мне ничего не стоит лишить человека глаза? Ты и вправду думаешь, что я спасла тебя лишь из-за того, что считаю себя должником? Мне нужна лишь информация, и больше ничего. Я никогда и никому не была ничего должна. Ты спас мою задницу, я помогла тебе. Услуга за услугу. И поверь, совесть меня не мучает. Поэтому будь паинькой и расскажи мне, кому ты отдал ребёнка. Я ведь все равно это узнаю!
Переход от милой пай-девочки к жестокому и циничному убийце был настолько резким, что я завис.
– Штуцер, мне ведь ничего не стоит навестить твоего друга Снупа. Этот нарик наверняка будет куда более сговорчивым, чем ты. Ведь ты приезжал к нему, чтобы разузнать про заказчика. Я права?
– Гадюка, скажи мне, почему я должен тебе верить? Может, ты работаешь на американца или ещё на кого-то? Или ведёшь свою игру?
– Ты что, уже и детям Мешка успел насолить? – насторожилась Гадюка.
– Не важно. Лучше скажи, на кого ты работаешь?
– Ага, так я тебе и рассказала, – улыбнулась Гадюка, взяла со стола острый скальпель и быстро закрутила его между пальцев.
– Ну,
