– Ну, допустим, – устало вздохнул Гонсалес, – что же отсюда следует?
– Они сдохнут! – выдохнул Флорес. – Гаррис во всём прав: эти придурки сдохнут!
– И?
– И я больше не с ними. Пусть погибают сами!
– То есть?
– То есть я с вами, – пояснил Флорес, – я теперь против них. И я так понимаю, людей у нас очень мало. Каждый на счету, может, и я пригожусь.
– Зачем?
– Зачем-зачем! Когти же надо рвать с этого долбаного крейсера!
– Куда?
– На долбаную планету! Других вариантов, вроде бы, не осталось. Увести катер, как Гаррису советовали его голоса…
– А как это сделать?
– Ну, надо придумать… Ясно, что хитростью. Без открытой драки. Четыре десятка горилл – это же дикая сила… Может… Может, Гаррису голос что-нибудь подскажет?
2
Отходя ко сну после перенасыщенного событиями дня, Родригес размышлял о пророчествах Гарриса. Бред связиста, основанный на ночной галлюцинации, но при этом – частично подтверждаемый твоей собственной аналитической мыслью, а потом, в тот же день – полностью доказанный фактами. Каково?
Флореса гаррисово откровение так потрясло, что всего за сутки привело в новый лагерь с новыми целями. Но то Флорес: парень в целом неглупый, но без особой тяги к наукам и далеко не философического склада. Что до Родригеса – да, потрясение изведал и он. Однако же… Родригесу важно понять, или хоть объяснить все случившиеся совпадения.
Объяснить, казалось бы, помогает ксенотехнологичный прибор под лежанкой Гарриса. Мало ли что засунул в него инопланетный разум? Когда Гаррис, допустим, спал, его приборчик мог потихоньку включаться и что-нибудь излучать… Стоп, приятель, вот Гаррис, и вот он ты, у кого из вас паранойя? Об «излучающих приборах» – вовсе классическая форма. Стоит припомнить: внешняя сила не порождает мысль.
Но с приборчиком Гарриса можно построить ещё одно объяснение. Без паранойи, но всё же с конспирологией. Гаррис этим прибором вполне осознанно пользуется, знает такие его функции, о каких на «Антаресе» никому невдомёк. Он связист – и прибор его связывает. С каждым отсеком крейсера – почему нет? Позволяет услышать – не мысли, но разговоры. Секретные переговоры врага за закрытыми дверями кают. Этак Гаррис вдруг узнаёт вражеские планы. Хочет о них рассказать, но не выдать секрет прибора. Тут-то и придумывает он и ночные видения, и ночной провидческий голос… Как, похоже на правду? Снова-таки нет! Зачем облекать ценные послания в эту безумную больноватую форму, из-за которой к тебе прислушаются лишь чудом?
Кстати, странных подробностей предвидения Гарриса и введение ксеноустройства всё равно не объясняет. Если только оно – не машина для предсказаний и не аппарат связи с будущим (что отдаёт дешёвой фантастикой минувших веков). Но если даже такие возможности у этого устройства есть, его уж точно можно применить и поэффективнее! Например, вызнать из будущего и притащить решение той проблемы, над которой на станции под угрозой уничтожения билась гаррисова смена…
Но допустим, Гаррис не может… Чего не может, Родригес уже не додумал: рухнул в сон, тяжёлый и беспросветный, с малой звёздочкой в облаках чёрт-те какой планеты. Были во сне метания, были неожиданные расплывы предметов. Чего не было – ясной определённости, которой так отличились послания в сновидениях Гарриса. Если он всё-таки не придумал свои сновидения.
3
Наутро к каюте Гарриса явилось больше людей, чем ожидалось. Зачем-то зашёл пилот Эстебан. Уж на него-то, небось, грустная участь Кастелло, чудом избегнутая им самим, произвела сильное впечатление и просто так, без предсказательного анонса. Забрёл недалёкий Лопес – кажется, Флореса искал. И совсем уж некстати припёрся проныра Мартинес. Разумеется, сразу спросил:
– С какой радости собрание? – ясно, подозревает заговор.
– Зеваки собираются не на радость, – в раздражении отметил Гонсалес. – У Гарриса нервный срыв. То-то помощников набежало!
– А! Ну тогда расходитесь, ничего интересного, – зевнул Мартинес, – Ну же, давайте! – но сам же первый и не ушёл.
Другие тоже прочь не спешили. Лопес огрызнулся на толчок Флореса:
– Сам уходи! А мне интересно, как он бредить будет.
Гаррис обернул к собравшимся свой воспалённый взор.
– Глупцы, – произнёс он. – Чего ждёте? Дурацких глупостей? Нет у меня таких. Только послание внеземного разума всему человечеству.
– Да, нервный срыв, – тоном эксперта произнёс Мартинес, но опять-таки не ушёл.
– Да нет у меня нервного срыва! – взорвался Гаррис. – Запихни свои липкие слова в майорскую задницу!
– Фу! Полные глупости болтает, – состроил Мартинес недовольную мину. – Как это у врачей зовётся? Анальный радикал?
– Фаза острого бреда, – бросил в сторону бортовой врач. – Увы.
Что это значит? Что у Гарриса впрямь начинается опасный приступ, или очень уж надо в том убедить Мартинеса? Скорее, второе, успокоил себя Родригес. Но полного спокойствия не приходило: Гаррис и правда выглядел хуже. Глаза его то пылали огнём, то на них наползала муть.
Кажется, ксенотехнологичный приборчик совсем не при чём.
– Это у тебя бред! – огрызнулся Гаррис. – Острый – смотри-ка не уколись! Думаешь, я не знаю, зачем все пришли? За спасением пришли, за спасением! Но я, увы, не спаситель. Я скромный пророк его…
– О, – со скукой заметил Эстебан, – началась сотериология.
– Сотериология секты Ковчега Пробуждения – и впрямь штука унылая, – подтвердил Трентон. – Не от счастливой ведь жизни!..
– Не трогай Ковчег, ты не понимаешь! – возопил Гаррис. – К великому Ковчегу ты не готов, твоё дело – катер! – при упоминании катера Трентон, Гонсалес и Флорес явно напряглись: не при Мартинесе же! А пророк их терзаний даже и не заметил. – Катер захватить не проблема, катер хорошо охраняется. Так хорошо, что можно за ним не смотреть. Подходи – бери, гориллы пропустят, в Ад они всегда пропускают!
– В Ад?
– А ты куда думал? – Гаррис безумно расхохотался. – Чтобы не сдохнуть на гиблом крейсере, придётся войти во врата Ада. Мне голос был, он так сказал, значит – точно придётся. Врата Ада вечно распахнуты, вечно гостеприимны. Планета Эр-Мангали – вот они где, врата! Вот оно где, спасение!
– Инфицированная планета? – насмешливо хмыкнул Мартинес.
– Да! Инфицированная самим Адом! Спасение надобно заслужить. Надо пройти через Ад и в Аду дождаться спасителя! Долго ждать. Десятилетия!
– А быстрее нельзя? – не унимался Мартинес.
– Нет. Быстрее лишь смерть об систему «Карантин» на гиблом имперском крейсере! – стёр безумец его самодовольную улыбочку. – Лучшего ничего не будет. Думаешь, голос бы мне не сказал? – Гаррис опять просмеялся, затем заговорил более серьёзно. – Слушайте меня, слушайте заранее, ведь до врат Ада можно ещё не добраться, а ну как раньше откинусь?.. Будет герой, явится лет через десять. Будет юн и слаб, герою надо помочь. Как героя узнать? Будет знать адские языки и шифры. Будет ведать и повадки адских животных, и надежды адских людей в адском Бабилоне. Адских мертвецов обнаружит мрачную тайну! Мёртвого сторожа минует счастливо. Пищу мёртвых употреблять откажется – и в Аду всё-таки выживет. Перебьётся травой морскою. А как драться пора придёт – обучит его бою сам святой Яго. И оружием ему станет не бластер, но божественный Семисвечник, свечи же в нём бьют навылет, без промаха, наповал. Будет иметь человечье имя, но не одно, а много, и главное среди них потеряет, а нашедший его будет проклят, убит и проклят, сброшен с высот и проклят…
И всё в таком роде.
Наступил момент, когда комендант Мартинес устал-таки слушать. Он ушёл вслед за Эстебаном. Лопеса, злобно-завистливо оглядываясь на других, увёл Флорес.
И только тогда Гонсалес употребил свои навыки медицинской беседы. И за минуту вытянул из связиста надобные подробности. Подробности того, как удастся спереть катер.
