шагов, они убедились, что были правы: пошкрёбывание по земле и пыли дороги производили передние лапы тела-обрубка, а постанывания – приоткрытая пасть, из которой почти до земли вывалился пыльный серый язык. Недобитый ящер старался изо всех сил, но больше чем на пару дюймов за один рывок продвинуться не мог. При каждом таком движении из глотки твари доносилось конвульсивное: «Охх!»
Конан спешился. Подошёл. На действиях ящера это никак не отразилось: с упорством механизма он продолжал попытки продвинуться вперёд, к своей цели. Киммериец вытянул руку, и схватил тело за складки кожи на загривке. Пошкрёбывание прекратилось. Варвар развернул ящера мордой к себе, стараясь, чтоб когти лап оказались подальше от его рук и туловища.
– Ты понимаешь, что я говорю? – Резеда услышала, как Конан по крайней мере на десяти языках задал этот вопрос. Ящер упорно отмалчивался, не оставляя попыток оцарапать или цапнуть киммерийца. Наконец Конан сдался:
– Ладно. Раз в качестве источника информации ты бесполезен, я отрежу тебе голову. Всё одним врагом меньше. Помолись, если ещё умеешь. И попрощайся с жизнью.
Пленник вдруг затих.
Крокодилья пасть закрылась и снова раскрылась, и зазвучал хриплый и еле понятный голос, поскольку дикция была отвратительной, и горло ящера явно пересохло, и не было приспособлено под человеческую речь:
– Не убивать. Твоя моя не убивать.
– Тогда твоя – говорить.
– Нет. Моя не говорить. Хозяин запрещать моя говорить.
– Твоя видать этот меч? Так вот: это – он твоя новый Хозяин. Твой жизнь – принадлежать ему. Если твоя не говорить, моя меч отрубать твоя голова. Твоя понимать?
После весьма продолжительной паузы, когда Резеда уж было подумала, что Конан только зря «тратить» время, пасть изрекла:
– Моя понимать. Моя сказать, что твой меч хотеть. Тогда моя – жить. Договор?
– Договор. – варвар сплюнул, – Тогда твоя моя не кусать и не царапать, и моя отпускать твоя на земля. Согласен?
– Согласен.
Варвар поставил монстра перед собой, но на всякий случай отодвинулся от него на два шага. Затем подумал, и протянул руку к фляге на поясе.
– Твоя открывать рот.
Ящер так и сделал. Конан налил в пересохший рот жидкости, подождал, пока пойманный глотнёт. Налил и второй раз. И третий. Ящер блаженно закатил глаза.
Киммериец убрал флягу. Спросил:
– Давно ползёшь? Домой?
– Два ночь. И один день. Да, домой.
– Так кому ты подчиняешься?
– Хозяин.
– Сколько ещё таких как ты осталось у Хозяина?
– Моя не знать. Не уметь считать.
Конан почесал в затылке. Спросил:
– Почему вы убиваете всех, кроме мужчин?
– Моя не знать. Моя выполнять приказ Хозяин.
– А почему ты вообще выполнять приказ Хозяин?
– Моя не знать. Не спрашивать. Моя только выполнять. Выполнять – хорошо, еда. Жизнь. Не выполнять – Хозяин наказать. Больно. Или просто убить.
– Как Хозяин тебя наказать?
– Меня – не наказать. Я послушно. Я выполнять. Два слуга Хозяин – не выполнять. Хозяин приказать один слуга убивать. Медленно. Тот кричать, потом умирать. Другой слуга – отрубать нога, рука… Слуга кричать, плакать. Больно. Моя видеть. Моя понимать.
– Но рука и нога – снова вырастать?
– Да. Вырастать. Это тоже больно. И надо много еда. Без еда – быстро не вырастать.
– Что вы – есть? Где Хозяин брать еда?
– Еда – мясо. Хозяин брать плен, приказать убивать и держать кладовая – женщина, ребёнок. Хороший, мягкий мясо. Мы их есть, когда надо.
Конан чертыхнулся. У Резеды сдавило грудь острой болью и отчаянием:
– Так вот что мы для них! Еда!..
– Похоже. Но… Расходуя людские ресурсы так быстро, этот идиот «Хозяин» рискует обречь своих слуг на голод! Эй, как тебя зовут?
– Моя зовут Саллах, большая человек с меч.
– Скажи, Саллах, что-нибудь ещё вы есть, кроме мяса?
– Да. Мы есть всё, что расти. Трава, фрукты, овощи. Мы есть всё, что ходить и ползать: змея, корова, баран, курица… Мы есть всё!
– А зачем вам тогда мясо?
– Мясо нужно тогда, когда кто-то Саллах, или другой раб, отрубать рука, нога, хвост. Тогда быстро вырастать новая нога, рука, хвост. Не есть мясо – они вырастать медленно.
– Ага, вот оно как… – Конан повернулся к Резеде, – Тогда беру свои слова назад. Весьма экономично, надо признать. Всеядная армия, которая после каждой битвы может легко восстановиться, просто съев поверженных воинов. – киммериец снова взглянул на ящера, – Саллах, а своих – ну, то есть других слуг! – вы тоже есть?
– Да. Когда нет другой мясо. Невкусно, и жёстко, но мы есть.
– Теперь понятно, почему они забрали тела тех ящеров, которых я прошлой ночью… Ладно. Ещё вопрос: Ты раньше быть человек?
– Моя не помнить. Моя помнить – моя сразу быть слуга Хозяин!
– Понятно. – Конан обернулся к Резеде, – Видишь? Я оказался прав. Он их гипнотизирует. Блокируя воспоминания о том, кем они были раньше. И оставляя минимум знаний. Только о том, как ходить – ну, вернее, ползать! – и есть, и сражаться. И наверняка прочно вбил им в головы, что их единственная цель в жизни – выполнять его приказы. Но внушение, гипноз, можно отменить. Или перебить более сильным приказом. Попробовать стоит – чего нам терять-то!
Эй, Саллах! Я, хозяин вот этого меча, твой новый Хозяин, приказываю тебе!
Вспомни, каким ты был до того, как стал ящером! Здесь и сейчас вспомни! Иначе мой меч отнять твоя жизнь!
Монстр заворчал, голова закрутилась, словно ему было очень больно. Пасть поразевалась, и захлопнулась, затем голова просто упала в пыль, к ногам Конана. Варвар было подумал, что ящер умер. Но тот снова зашевелился. Голос, донёсшийся до Конана и Резеды, уже не был хриплым или рыкающим. Так мог бы говорить… человек!
– Нет! Я не верю, что это было! Что это было со мной… Я… вспомнил. Когда ты приказал, я… Я, я…
Я – раньше тоже был человеком! Да! Я раньше жил в деревне, у реки… Я… У меня были жена, сын, дочь… О, Мирта Пресветлый! Как я здесь оказаться?! – ящер с ужасом стал рассматривать свои лапы, и ощупывать ими своё тело и морду. В глазах сверкало неподдельное отчаяние, и слёзы. Конан вздохнул:
– Как ты оказался в этом теле, ты должен знать лучше меня. Твой бывший Хозяин, ящер-маг, дал тебе несколько капель какого-то зелья. И ты преобразился.
Некоторое время стояла буквально мёртвая тишина: ящер, уставившись в пыль прямо у своей морды, явно пытался что-то не то вспомнить, не то – сообразить.
Затем из глаз снова потекли слёзы. Они же звучали в утробном голосе, сказавшем:
– Ты прав, незнакомец. Так всё и было.
