тонкие струйки: из носа и дыры в виске.
Чаз спокойно показал свой жетон немногим оставшимся – тем, кто не ушел, увидев жетон в первый раз, или кого не поверг в ужас поступок шефа.
– Вот сукин сын! – Дэвис встал и, спотыкаясь, вышел из кабинки. – Все-таки ты это сделал!
– Угу, – кивнул Чаз. – Мне, знаешь ли, всегда этого хотелось. Достала ее самодовольная рожа. Мария всегда относилась к нам как нянька к паре трехлеток.
– Ты ее застрелил!
– И что? Сам же говорил, что это делалось много раз.
– Всего лишь прием допроса!
– Судя по результатам, крайне неудачный. – Чаз спихнул труп со стула и сел. – Давай-ка помоги мне просмотреть материалы. У нее доступа было побольше, чем у нас. Возможно, кое-что узнаем.
Дэвис окинул взглядом зал поверх стен кабинки. Некоторые сотрудники остались на своих местах, несмотря на все случившееся. Услышав выстрел, они поднялись на ноги, а теперь пятились, уставившись на Дэвиса. Друзья… вернее, знакомые. В их глазах застыл страх, будто перед ними был террорист.
Доббс достал пистолет и смотрел на него, взвешивая в руке. Дэвис будто читал его мысли. «Если выстрелю, я убью реального человека. Копа, который не сделал ничего незаконного. Но поскольку я ненастоящий… какая, собственно, разница? Меня все равно никто не сможет наказать».
Возникло инстинктивное желание достать собственный пистолет и пристрелить Доббса, прежде чем тот примет решение. Но Дэвис никак не мог заставить себя, впав в странное оцепенение.
Доббс, даже будучи дубликатом, оказался лучше, чем Чаз. Убрав пистолет в кобуру, он покачал головой и, спотыкаясь, побрел прочь.
Дэвис шумно выдохнул – не столько от облегчения, сколько от усталости. Он присел рядом с напарником, стараясь не обращать внимания на истекающий кровью труп.
Чаз вовсе не изучал дело серийного убийцы. Отодвинув все окна в сторону, он просматривал что-то другое. Личные файлы.
Свои собственные.
– Черт побери! – проговорил Чаз. – Нам давно следовало это сделать, Дэвис, смотри, у нее полный доступ к нашим досье.
Чаз проработал в полиции Нью-Клиппертона всего лишь год, прежде чем его направили в «Стоп-кадр». До этого он служил в Мехико, с которым имелся договор об иммиграции и взаимном признании гражданства. В его тамошнем досье хранилась служебная характеристика, где упоминались старательность и готовность обучаться, хотя в конце шла строчка: «Чрезмерно агрессивен».
– Агрессивен, – прочитал Чаз. – Что это вообще значит? Родригес, ну ты и сволочь. В смысле, разве коп не должен быть агрессивен? Ну, когда вершит справедливость и все такое?
Чаз пролистал досье. Дальше шли отзывы от полицейских Нью-Клиппертона.
«Характер волевой и целеустремленный. Думаю, он справится», – написал Диас перед уходом в отставку.
«Нагло ведет себя с людьми, – заключила Мария через несколько месяцев службы Чаза в городской дорожной полиции. – У меня на этого парня уже семь жалоб».
«Воспринимает работу полицейского как компьютерную игру» – это от его бывшего напарника.
Дальше следовала еще одна запись от Марии: «Рекомендован для работы в „Стоп-кадре“. Мы не можем его уволить без конкретных оснований. Рано или поздно он там кого-нибудь пристрелит, но по крайней мере это не станет поводом для судебного процесса».
Дэвис снова взглянул на ее труп.
– Гм, – сказал Чаз. – Читал?
– Угу.
– Диас. – Чаз потер подбородок. – Отличный был мужик. Волевой характер, значит? Угу, угу, это уж точно. И я бы в самом деле справился. Если бы она не запихнула меня сюда.
– Само собой.
– Посмотрим, что есть на тебя. – Чаз провел пальцами по столу, начиная поиск.
Дэвис постучал по столу, замораживая окна:
– Не стоит.
– Да брось. Неужели не хочешь взглянуть?
– Могу догадаться, – ответил Дэвис. – Верни те окна, с делом Фотографа. Загрузи их в мой телефон.
– И все-таки стоило бы прочитать твое досье, Дэвис, – вздохнул Чаз. – Так было бы честно. Ты знаешь, почему я здесь. А как насчет тебя?
– Агрессия, – сказал Дэвис.
Чаз посмотрел на него и рассмеялся. Хотя формально ответ был правдив, у Дэвиса действительно имелись проблемы с агрессией. Из-за ее недостатка.
Они загрузили файлы, и Дэвис потянул Чаза за руку.
– Давай-ка сматываться, пока кто-нибудь не решил, что, поскольку он дубликат, ему можно пристрелить нас без последствий.
Чаз не стал возражать и выскользнул за дверь, едва не споткнувшись о ноги Марии. Дэвис взглянул на нее в последний раз, а затем, не в силах удержаться, схватил со стола банку с мелочью и высыпал содержимое на ладонь.
Когда они вышли из управления и остановились на крыльце, Дэвис почувствовал себя лучше при солнечном свете. Хотя тот был поддельным, как и все остальное здесь.
– Что дальше? – спросил Чаз.
Дэвис посмотрел на телефон: 14:07. Еще шесть часов до второго дела.
– Я намерен остановить это чудовище. Ты со мной?
– Конечно. Я справлюсь, Дэвис, не сомневайся. Это наш шанс показать, чего мы стоим. Но куда теперь?
– В тот дом с трупами, – ответил Дэвис, вызывая по телефону такси.
– Чтобы получить информацию от тамошних копов?
– Нет, у меня уже есть их отчет, – сказал Дэвис. – Мы поговорим с владельцами здания.
– С банком?
– Нет, – ответил Дэвис. – С настоящими владельцами.
Пока ехали, Дэвис перебирал взятые со стола Марии монеты, рассеянно поднося каждую к окну такси и глядя на дату чеканки. Американские деньги. Ими пользуются большинство городов-государств, хотя монеты в один и два доллара изначально были канадскими.
Его странным образом успокаивало коллекционирование монет, ставших, по сути, анахронизмом. Теперь о них можно было знать все, поскольку новых больше не делали. Удивительно, сколь быстро они исчезали. Прошло всего два года с тех пор, как была отчеканена последняя монета.
История завершилась. Теперь можно получить все ответы.
«Ну-ка, ну-ка…» – подумал Дэвис, задержав взгляд на пятицентовике.
Он пролистал список в телефоне. 2001 год. Денверская чеканка? Он ощутил легкое волнение. У обоих недостает пяти центов 2001 года. Теперь его комплект может стать полным.
– Что ты натворил, Дэвис? – спросил Чаз. – Похоже, все знают, как ты сюда угодил, но никто не хочет мне говорить. Пристрелил ребенка?
Не ответив, Дэвис с глупой улыбкой спрятал монету в карман.
– Никак не могу понять, почему тебе нравятся эти монеты. Они устарели, ничего не значат. И практически ничего не стоят.
– То же самое говорит моя жена.
– Твоя бывшая жена.
– Я это и имел в виду.
Дэвис просмотрел остальные монеты, но не нашел ничего интересного. Хуже того, они напомнили ему о Марии, лежащей на полу в управлении – мертвые глаза уставились в потолок, из аккуратной дырочки в виске сочится кровь.
Достав телефон, он отправил сообщение настоящей
