не жди сейчас Вепря, а доставай копьё с самострелом из схрона и сам на хозяина леса иди.
Но вместо этого я иду к месту сбора. Уже успел найти прежде Хольгу и прикупил у бригадирши корней кротогона — гордо сдам теперь, как собственную находку, и вечерняя прибавка к пайке мне обеспечена. На ближайшие дни точно так же удача мне будет сопутствовать. До прихода Вепря малышня теперь с голоду не помрёт. Эту проблему решил.
* * *
— Ты меня прости, парень. Как услышал, с кем тебя случай свёл в Граде, надо было сразу к тебе идти и вперёд Лодмура к себе в подспорники звать. Обманул староста. Договаривались, что после замера по осени к нам ты пойдёшь, а они, видишь, сами переиначили всё. Может, и хотели, как лучше, а получилось поганее некуда. Лодмура ты сильно опозорил отказом, а против них с Хваном я пойти не могу.
Ватага Глума вернулась в посёлок как раз тогда, когда мы в Граде спасали Патара. Я же ведь сразу понял, что идти к охотнику, передавать привет от старых друзей нельзя. Как раз и боялся, что, услышав про моих новых знакомых, тот может тут же к себе позвать. Пришлось бы тогда уже Глума отказом обижать. Дело ведь не в Лодмуре и не в Саносе даже. Просто не греет меня больше доля подспорника. Поинтереснее варианты нашёл. Только дядька про всё это не знает и свою вину чувствует. Пришёл извиниться вот.
— Да ничего, дядя Глум. Забудется когда-нибудь. Может, на другой год к вам получится.
— Может, может, — пробормотал тот. — Но жалко, конечно, целый год терять, даже если Лодмур отойдёт от обиды. Так-то он грозился тебя в сборщиках до конца продержать. Чтобы сразу в батраки, стало быть. Оно ведь для охотника даже год — это срок. У меня новички-подспорники за первый же год несколько долей прибавляют.
— Да… — со вздохом грустно протянул я, про себя думая, как мне повезло, что Хван изначально запретил предводителям всех ватаг меня брать.
— Но не горюй, парень, — потрепал меня по лохматой голове Глум. — Пропасть тебе не дам. Вот тебе в прибавку к извинениям.
На протянутой руке лежал боб. В темноте я не разглядел его цвета, но это было не важно. Всё-таки со смертью Марги и Такера в деревне не закончились добрые люди. Может, и зря я…
— Спасибо, дядя Глум! От души! — взяв из его руки боб, поклонился я охотнику в пояс.
— Ерунда, — отмахнулся тот. — При мне только съешь.
— Съесть? — удивился я. — Я бы лучше на деньги сменял, а съел мяса с хлебом.
— Э не, — покачал головой охотник. — Так бы я тебе сразу денег дал. Нельзя, чтобы до Лодмура с Хваном дошло, что подкармливаю безродышей. Глотай давай боб и молчок про это. Если судьба, когда снова с Вепрем сведёт, не забудь ему про мою помощь сказать.
Добрый человек… Как же. Переживает, что я Вепрю мог приглянуться, и богатыри потом с него спросят, чего, мол, не помог пареньку ничем? Мун — остров маленький. Вдруг, в том же Граде доведётся пересечься случайно? Но помогать открыто боится, хочет и рыбку съесть и косточкой не подавиться. Рано я Глума в свои друзья записал.
— Конечно, расскажу, дядя Глум, — поднёс я поближе к глазам боб, как выяснилось, силы. — Только едва ли я дядю Вепря скоро увижу. В следующий раз в Град теперь батраком разве только.
Я проглотил боб и ещё раз поблагодарил Глума. Врать я умею. Не скоро… Ага. Завтра как раз подходит срок — пролетела неделя. Утром бегу на дорогу встречать. Вею только надо предупредить, что могу исчезнуть на время, чтобы лишь для виду переживала, если вдруг потеряюсь. За день такие дела, какое нам предстоит, не делаются. Вряд ли всё для меня ограничится сопровождением богатырей к логову древнего зверя. В лучшем случае попросят лодки постеречь до их возвращения, в худшем что, даже загадывать страшно. Хозяина леса валить — это вам не хухры-мухры.
* * *
Как и было оговорено, встречал я их поздним утром на ведущей к выходу из леса дороге, в трёх верстах от деревни.
— Китар! — приветственно вскинул руку идущий первым Вепрь.
— Доброго здравия! — откликнулся я.
Хозяин трактира своего имени больше не походил на богатого щёголя. Расшитый сюртук сменила коричневая рубаха с короткими рукавами. Потёртые кожаные штаны заправлены в простые мягкие сапоги. Широкий пояс обвешан метательными ножами, что чередуются с разнообразными кармашками на застёжках и без. Из некоторых торчат крышечки пузырьков с зельями. На боках ножны с любимыми кинжалами, за спиной вещевой мешок вроде моего, только побольше размером, бородища, как и пышная грива волос на голове, заплетена в несколько толстых косичек. А вот шлема нет, как и у его друзей, одетых в похожую простую одежду.
В руках же у Вепря нечто среднее между молотом, топором и копьём. Длинная, в две трети сажени, деревянная рукоять заканчивается снизу железной заглушкой, а на противоположном конце увенчана чудным навершием, где с одной стороны топор, а с другой, вроде как, и молот, но с клювом. Ну, а вверх смотрит острый наконечник пики. Придумают же…
Другое дело оружие Бочки — две совершенно одинаковые секиры с короткими толстыми рукоятями и широкими лезвиями. Пока крест-на-крест висят у него за спиной поверх вещевого мешка, и понятно — с такими дурами на поясе не походишь.
У Клеща железяки поменьше — два серпа при наборе ножей. Зато самострел за спиной едва ли не больше самого коротышки. Места даже на вещевой мешок не хватило. Только… — наверное, эту штуку нужно всё же называть арбалетом — и набитый болтами колчан. Эти стрелы уже подлиннее моих штырей и с оперением. Летать должны дальше и бить точнее.
Чопарь у них тоже стрелок. Я такого огромного лука ещё ни разу не видел. Даже в натянутом положении вся сажень будет. Перекинул его через плечо и цепляет нижним рогом ветки придорожных кустов. Длинному, похоже, всё длинное нравится. Копьё у него сажени полторы аж. Или то пика? Острие больно тонкое, вытянутое, а с обратного края на палку какие-то меховые лоскуты, вроде беличьих хвостов, приделаны.
— Как делишки, малый? — поинтересовался Клещ, а великан-Андер едва не сбил с ног дружеским похлопыванием по спине.
В отличие от
