– «Дети Дарвина»?
– Нет, – сказала она. – Они стали началом эндшпиля. В эндшпиле все чревато опасностями. Твои самые сильные фигуры, позиция, которую ты строил всю игру, – всем можно пожертвовать. Важно только одно – победа.
«По сути, это похоже на Джона Смита».
– Так в чем его игра?
– Я не знаю. Но игру он ведет крупную, и конец близок.
– Объясни.
– Значит, так. Первый признак: лейтенанты Смита исчезли из вида. Они все ушли на глубину, но обычно рябь до нас доходит: запаздывание с результатами опознания, некоторая кредитная активность, закодированные послания в безопасных онлайновых областях и всякое такое. В последние дни все это прекратилось. Исчезло. И потом, есть финансовые показатели. Ты помнишь счета в банках-прачечных на Каймановых островах и в Дубае?
Он кивнул. Выражение «следи за деньгами», возможно, и стало известным благодаря кино, но в антитеррористической и разведывательной работе слежка за деньгами превратилась в стандартную процедуру. У ДАР имелся огромный штат следователей-бухгалтеров, цель работы которых состояла в замораживании незаконных денег. В случае со Смитом им так никогда и не удалось доказательно найти принадлежащие ему счета. Но существовало различие между доказательством и уверенностью, и на протяжении нескольких лет за целым рядом подозрительных оффшорных счетов велось пристальное наблюдение.
– Так вот, за последние сорок восемь часов средства со счетов были изъяты, – сказала Валери.
– И какова общая сумма?
– Больше сотни миллионов долларов.
– Черт… ты можешь проследить, куда они ушли?
Она покачала головой:
– Наши самые большие умельцы использовали входы в системы через задние двери, чтобы предотвратить изъятие средств. Я имею в виду хакерские методы, квазилегальные проникновения в системы, что может привести к международным скандалам. Но тем не менее деньги исчезли. Хуже того, никакие маячки не сработали. Если бы Куин не попросил меня проверить, мы бы так ничего и не знали.
У Купера в желудке возникло кислое ощущение, будто он съел сырую курицу. Глядя на изображение, он переваривал услышанное.
– Значит, Смит пошел ва-банк. Есть предположения о его планах?
– Никаких конкретных, – пожала плечами Валери. – Но мы ведь говорим о Джоне Смите. Ты назвал его стратегическим эквивалентом Эйнштейна. Что бы он ни планировал, для нас оно станет неожиданностью.
«И это будет катастрофа».
– Бобби, ты должен доложить директору.
– Ты так думаешь? – Куин отрицательно мотнул головой. – Я тебя люблю, дружище, но деньги мне платит ДАР. Я говорил с ней, перед тем как послать тебе вызов. Но помнишь, что я тебе сказал в том дешевеньком баре?
– Помню: что весь мир в огне.
– И что имеет место нехватка воды. Директор понимает угрозу. Но у нас по всей стране преследуют сверходаренных, сжигают, линчуют. Повсюду нехватка продуктов. Беспорядки в десятках городов. Виджиланты ворвались в Вайоминг. За последние две недели имели место три попытки убийства президента. Показатель опасности все время повышается.
Головная боль Купера после этого монолога только усилилась. Он оперся локтями о стол, воткнув пальцы в лоб.
– Ты разделяешь мою теорию об анормальных нулевого уровня?
– Конечно, – ответил Куин. – Пришлось объяснять начальству, каким образом яйцеголовому ученому удалось так меня умыть.
– И какая последовала реакция?
– Они согласились, что тогда ситуация ухудшается еще больше.
– Замечательно, – вздохнул Купер и сел ровно. – Слушай, я знаю, что вы рискуете, делясь со мной информацией. Я это очень ценю.
– Да брось ты, шеф, – махнула рукой Луиза. – Жаль, что тебя нет здесь с нами. Дела идут все хуже и хуже.
– Не волнуйся, – сказал Купер. – Я еще не сложил оружия.
– Ну ладно, напарник, – кивнул Куин. – Нам пора отрабатывать наше жалованье.
– Да. Спасибо еще раз.
– Не стоит благодарностей. Ты только не забудь: за тобой пиво.
– Навечно твой должник, приятель. Навечно.
Его старый друг улыбнулся и открыл рот, чтобы ответить.
Но не успел – изображение, окно его кабинета, взорвалось пламенем и бьющимся стеклом.
Связь оборвалась.
Но за долю секунды до конца связи Купер услышал крик.
Оуэн Лиги принимал душ, когда за ним пришли.
В декабре в Северном Мэриленде не обязательно идет снег, но Лиги почему-то всегда представлял себе Кэмп-Дэвид непременно с голыми деревьями, запорошенными ветками, вихрем маленьких снежинок. Этот образ настолько застрял в его голове, что преследовал даже летом, и ему становилось холодно, он накрывался несколькими одеялами, принимал душ. Лиги вот уже полчаса стоял под горячими струями, думал, лениво разглаживал рисунок пигментных пятен у себя на руках сморщившимися от воды подушечками пальцев.
И вдруг в его приватной душевой появился офицер в военно-морской форме:
– Сэр, нас атакуют.
Шесть минут спустя они трусили под голыми деревьями и замерзшими оранжереями. Капли падали с волос Лиги на его костюм, галстук трепыхался следом за ним, как хвост. Повсюду стояли агенты и военные. Хотя Кэмп-Дэвид официально считался «загородной резиденцией», на самом деле он представлял собой крепость с противоракетными системами среди деревьев и глубоким подземным бункером, рассчитанным на ядерный удар.
Когда здесь находился президент, конференц-зал Лаврового домика служил Ситуационным центром. Лиги вошел, быстро осмотрел собравшихся: представители родов вооруженны х сил, секретных служб, члены кабинета. Многие только обживались на своих постах, заняв места тех, кто погиб во время ракетной атаки на Белый дом, но Лиги всех их знал.
– Мадам президент, – кивнул он и, обращаясь к остальным, спросил: – Что случилось?
– Волна террористических атак по всей стране, – ответила Шэрон Гамильтон, советник по национальной безопасности.
– Сколько?
– Трудно сказать.
– Почему?
– Все время происходят новые.
Гамильтон махнула рукой в сторону телевизионных экранов.
После событий прошедшего года Лиги был уверен, что никакие репортажи с мест катастроф потрясти его уже не могут. Он видел рухнувшее здание биржи, пожар в Кливленде, наблюдал за самоуничтожением американской армии в Вайоминге. В некотором роде то, что он увидел на экранах, не особо отличалось от прежнего: там царили пожары и хаос. Взорванные дома, бушующий ад, бегущие в ужасе люди. Граждане, забрызганные кровью, бредущие с пустыми глазами. Дети, плачущие на улицах. Оперативная карта с красными точками по всей стране.
– Господи Иисусе! Есть какая-нибудь закономерность в действиях террористов?
– Уничтожаются в основном военные и политические объекты. Вооруженное нападение на мэрию в Лос-Анджелесе. Бомбист-смертник в столовой Форт-Дикса[24]. Два пикапа сбросили лимузин губернатора Иллинойса в Чикаго-ривер. Бомба у Федерального резервного банка – тут взрыв удалось предотвратить. Диверсия на газовом трубопроводе, ведущем в Центр по контролю заболеваний в Атланте, испорчено защитное оборудование, и теперь весь комплекс горит. Наиболее сокрушительный удар был нанесен по ДАР – бомбы явно были заложены в ходе расширения комплекса. Недавно введенные в строй сооружения полностью разрушены.
– Потери? – обратился Лиги к Марджори Мэй.
Несмотря на жизнерадостное имя, директор ДАР прекрасно сочетала в себе политическую искушенность и безжалостную работоспособность. Но теперь ее голос задрожал, когда она сказала:
– Середина рабочего дня. Тысяча человек, если не больше. Вселенная закачалась, и секунду-другую Лиги казалось, что он сейчас упадет. Он с такой силой ухватился за кромку стола, что побелели костяшки пальцев.
– Анормальные?
– Я говорила с Эриком Эпштейном, – сказала президент, не отрывая глаз от экрана. – Он выражает соболезнования и заверяет, что НЗО не имеет к происходящему никакого отношения.
– Вранье.
Рамирес перевела на него взгляд, наклонив голову.
– Извините, мадам, – сказал Лиги, – но это представляется маловероятным.
– При всем уважении не могу согласиться с вами, – сказала Марджори Мэй. – Я думаю, более вероятным подозреваемым является Джон Смит. Его почерк. У нас имеются некоторые сведения, предполагающие, что именно он стоит за атаками.
– И тем не менее Эпштейн боится вторжения. А потому угроза, исходящая от него, вполне реальна.
– Сэр, заверяю вас, Смит представляет…
– Я понимаю, – оборвал ее Лиги. – Предполагаю, что они объединили усилия. Смит может действовать как ставленник Эпштейна, который в таком случае остается невинной овечкой. Или, наоборот, Смит может опасаться, что Эпштейн капитулирует, чтобы защитить НЗО. – Он помолчал. – В любом случае это дает нам политические основания, необходимые для военной операции.
