— Прямо в стенах. Врач в соседнем кабинете. И свидетель, сука, отправляется на тот свет! — Трофимыч поднял на меня глаза. — Вот как, скажи? КАК?
— Предполагаю, что на Рыбина было наложено какое-то колдовство, — не выдержал я. — Он стал задыхаться, едва дал первую примету. Назвал одного из подозрительных «белым».
— Ну прекрасно, — вздохнув, развёл руками Большаков. — На колдунов вообще можно свалить что угодно. И после того, что натворил Власов, этому поверят, так? — уставился он на меня.
— Сан Трофимыч, я рассказал всё как было, — мне не оставалось ничего, кроме как посыпать голову пеплом. Большаков прав — вмешательство колдунов бездоказательно, хотя версия была бы красивая. И более того — указывала бы на Колледж, а не на доппелей, как по моей рабочей версии!
— Ну молодец, — буркнул шеф, отворачиваясь. Посмотрел на часы — половина восьмого, скоро планёрка. — Побудь пока на Базе, после планёрки решим, что дальше делать. И если…
Зазвонил телефон — тоже массивный, старый, типа того, что у Большакова дома, только не висячий. Трофимыч взял трубку, бросил пару коротких слов и долго слушал. После чего поблагодарил, положил трубку так, словно она была хрустальной, и опять посмотрел на меня:
— Диспозиция меняется. Давай тоже на планёрку, — и, прежде чем я успел вставить хоть полслова, рявкнул: — Я помню, что ты выходной! Наломали дров — будем разгребать и своё, и чужое… С графиком потом решим. Понял?
— Понял, Сан Трофимыч.
М-да, забавно. То, что для шефа выходной — святое, я вспоминаю регулярно, и нате — второй раз за неделю меня вытаскивают вне графика. Хотя, я и сам хорош — вчерашняя буза тоже ж была в выходной. Значит, случилось что-то из ряда вон выходящее.
Я вышел из кабинета, не зная, что и думать, и сразу пошёл в зал совещаний, где уже собирались ребята с ночной смены.
Большаков был откровенно смурной. По его словам, выходило следующее — судя по всему, именно это он и услышал по телефону в моём присутствии.
Доклад был из Гидростроя — точнее, с их поста у моста. Примерно с полуночи они отмечали сильное беспокойство зверей со стороны Расстанки — обширного заброшенного района между Болотом и рекой. Четырежды на пост выбегала живность, расстреливаемая из пулемётов и автоматов — как правило, подобного раньше никогда не наблюдалось, максимум выскакивали одиночные звери.
Апофеоз наступил около двух часов ночи. На рёв в районе бывшего парка аттракционов навели прожектор, и на исходе света луча заметили, как буквально в сотне метров во всю прыть бежит мозгоед, уже хорошо знакомый постам в этом районе благодаря ориентировкам. Что с ним произошло — никто толком и не понял, но минимум трое утверждали, что видели рядом со зверем силуэт, схожий с человеческим, но перемещающийся на удивление быстро и плавно. Наутро, едва рассвело, пошли проверять. Тело мозгоеда действительно обнаружилось на том самом месте — оно было буквально разрублено на пять частей, причём вместе с костями. Кровищи оказалось на удивление мало. На территории одного только парка аттракционов обнаружили точно так же нашинкованного «медведя» и ещё одного мозгоеда, дальше разведчики забираться не рискнули. И — ни малейших следов человека. Разросшаяся трава кое-где примята, но огромными прокосами, словно кто-то придавил её гигантской ладонью.
— Экипаж Зверева остаётся, остальные три — объехать тот район, посмотреть своими глазами, — резюмировал Большаков. — Пулемёты, серебро, всё по максимуму. Объехать полностью, от бывшей жэ-дэ ветки и до котельной, не шмыгнуть мимо по главной. В случае чего — атаковать не раздумывая. Смежники встретят на КПП, двое.
Энтузиазма на лицах ребят на наблюдалось. Конечно, кататься до моста все привыкли, но уж точно не в условиях, когда там появился кто-то пострашнее зверей.
А я думал, напряжённо думал. Неужели?
— Зверев, ты и твои ребята — сопровождение до Кисельни, — завершил распоряжения Большаков. — Пулемёт, серебро. Будет ещё УАЗик фермеров, с ними смежник.
Смена разошлась, негромко матерясь, и мы с шефом остались одни — я на скамье и он за столом.
— Волк, тебе штрафная, — тихо сказал Большаков. Достал зачем-то очки, протёр с отсутствующим видом, сунул обратно в футляр. — Сегодня боевая группа едет в Виковщину, проверять тех отшельников, что вы там нашли. С ними ладожане, и два смежника — наш и ладожский. Съездишь с ними, потом доложишь. И им кстати — ты там уже был. Отъезд в девять-ноль от Управы. Без серебра, экипируйся своим. Ты вон и так ствольём увешан…
Интересно девки пляшут. Вот что-что, а ещё раз попасть в Виковщину я не ожидал — особенно в таком коллективе. Плюс это или минус? А кто знает. Зато Ксюшу увижу. Или… не увижу?
И что будет, если дойдёт до конфронтации? Вот про это не хотелось даже думать.
Я ещё успел дойти до дому, соорудил с собой бутерброды и попил чайку с яичницей. Квартира, как ни странно, вряд ли подвергалась ещё одному вторжению — может, я и зря пошёл ночевать на работу.
Без четверти девять я подошёл к Управе, вооружённый «береттой», «серебряным» ТТ и карбайном — остальное оставил в сейфе на работе. Кстати, памятуя о Женьке, сделал финт — снарядил оба магазина М1А1 патронами с серебряными пулями, вставив их при зарядке первыми. Пусть будет. Ну и американский магазин с серебром с собой, конечно, в подсумок на приклад — даже хорошо, что о нём никто не знает.
У Управы уже стоял БРДМ боевой группы и два УАЗика — один как раз тот, что с Ладоги, вон Лисин рядом с водителем, и колдун Лёха… У «бардака» болтаются двое в камуфляже — боевая группа. Во втором УАЗике, с ПКМ на турели и логотипом боевой группы на борту — скрещённые «калаш» и тесак — я с удивлением увидел Соколова. Ничего себе! Интересно раскручивается, если Бурденко своего любимца отпустил. Значит, заинтересован в поездке.
На меня словно холодом повеяло.
Соколов не очень опытен, зато видит явно что-то помимо обычных аур. Что он увидит в Виковщине?
Рука сама собой потянулась к смартфону в нагрудном кармане, но я сдержался. Ту фотографию я пока не стал стирать — так, перекинул в закоулки файловой системы, для верности сменив расширение файлика, чтобы он не распознавался телефонным софтом как картинка.
Способен ли Соколов увидеть то, что видел я, сам?
Белобрысый колдун уже не был перебинтован, и не сидел как манекен, как тогда в Колледже — но и особой жизнерадостности на его лице не наблюдалось. Меня он и не заметил, пока я не подошёл — а ведь обычно здоровался первым.
— Привет, тёзка, — подмигнул я ему. — Чую, у нас с тобой ходить разными дорожками ну никак не получается.
— Ой, здрасте, Сергей Михалыч! — пацан наконец увидел меня. — Вы тоже с нами?
— Да, прикомандировали… А зачем едем-то? Мы там на днях были на разведке, вроде тихо всё.
Соколов почесал затылок:
— Павел Олегыч сказал — искать необычное. Это, наверное, после того, как Сан Саныча это… убили.
Убили, ага. Допрыгался Власов, так бы и сказал. Вообще, мутная у них там контора, в Колледже… а без них — никак.
— Эх, тёзка, — сказал я вслух, думая в первую очередь о том, что произошло у поста сегодня ночью, — необычного рядом выше крыши…
Из дверей Управы вышли двое — Антоха Горюнов из боевой группы, второй незнакомый.
— Привет, Волков. Ты с нами? Трофимыч ваш сказал, что пришлёт человека.
— С вами. На днях туда ездил.
— Отлично, тогда давай на оперативку. Знакомься, это Нечаев, из ладожской безопасности.
— Иван Сергеевич, — протянул второй широкую, сухую ладонь. Пожал крепко. На вид лет сорок пять, подтянутый — похоже, из кадровых силовиков, из тех, что всю жизнь на одном месте.
— Сергей Михайлович… Ну спрашивайте.
Оперативка, прямо здесь, у БРДМ, продлилась минут пять — участвовали мы, двое ребят из «бардака», колдуны и Лисин. Я кратенько рассказал впечатления от посещения деревни, изо всех сил стараясь не вылезать за рамки того, что мы увидели при первой поездке.
— Да, я отчет читал, — кивнул Нечаев. — Так и выходит… Но странно как-то — зверьё рвануло к нам, словно как раз примерно в той точке что-то страшное. Так что нужна проверка на месте.
