На Базе было пустынно — только дежурные из мобильной группы. Перед Большаковым я отчитался по факту — скатались, посмотрели, ничего не нашли. Мне показалось, что он не удивился — лишь приподнял брови, когда я рассказал про мёртвых зверей.
— То звери бегут к нам, то мрут как мухи, — почти повторив Нечаева, сказал наконец шеф. — Сам-то что думаешь?
Я-то не думаю — я знаю. Только говорить вряд ли стоит.
— Могу предположить, что в том районе завелось нечто сильное по звериным меркам, — осторожно начал я. — Потому звери побежали из леса. И, выходит, наши отшельники ушли тоже — но мы не знаем, куда. А ночью, получается, это прошлось уже и по лесу и по нашим заброшкам, охотилось на зверей…
— Если бы оно охотилось — оно жрало бы, а не кромсало на куски, — резонно заметил Трофимыч. — И не оставляло бы целые нетронутые туши. По тому, что мне передали утром, похоже, что это нечто убивало из развлечения. Вот чёрт! — неожиданно грохнул он кулаком по столу. — Только мясника нам не хватало…
— Ребята вернутся — видно будет, — предположил я.
— Ну да, ну да… Слушай, Волк, а правду говорят, что ты чувствуешь, когда открывается пробой?
Опаньки! Вот и слухи пошли. А я думал, что нигде ни разу не проболтался.
Шеф смотрел на меня в упор, и соврать я не смог:
— Голова болит, когда пробой рядом. Если не совпадение.
А вот про то, что моё присутствие повышает вероятность пробоя, я, пожалуй, промолчу.
— Совпадение, — проворчал Большаков. — Не верю я в такие совпадения…
Он поднял на меня глаза:
— В лесу ничего такого не почувствовал?
— Нет, — абсолютно честно ответил я. — В основном болит на Болоте.
— Ну на Болоте — ещё бы, — вздохнул Трофимыч. — Там, судя по всему, пробой всегда есть, и ведь ничего с ним не сделаешь… — он побарабанил пальцами по столу. — Ты вот ещё что слушай. Управа начала копать факт нападения на тебя и эту твою Машу в Волково.
— Управа или Колледж? — не выдержав, перебил я. Сказать, что сказанное меня удивило — значит ничего не сказать. Лично я был уверен, что эту историю спустят на тормозах.
Большаков сделал паузу, внимательно на меня посмотрел:
— Давай не перебивай, да? Копать начала Управа после того скандала с доппелями. Их это, судя по всему, интересует намного больше, чем товарища Бурденку… хотя какой он нам товарищ. История, в которой замешаны целых два доппеля — это серьёзно. На завтра планируют выезд. Едет боевая группа с БРДМ и три машины от них же. Двое от исследовательского отдела. Меня ввели в курс дела, потому что Управе нужен ты, — увидев, как округляются мои глаза, шеф повторил: — Ты, Волк, ты. Едут они с какой-то аппаратурой, чтобы что-то проверить на месте. А официально боевая группа едет для поиска и уничтожения той банды, которую вы видели в Морозково. Именно поэтому с бронёй и вооружённые до зубов — вполне возможно, что вообще хотят убить махом двух зайцев.
— А Колледж?
— А Колледж, само собой, даёт двух смежников. Но смежники знают только то, что они сопровождают боевую группу. Ты понял?
Я понял.
Вот точно что-то большое сдохло, если Управа использует смежников втёмную. Ссориться с Бурденкой обычно никто не хочет.
— А исследовательский?..
— А они поедут в одной из машин под видом нижних чинов боевой группы. Главное — на место выйти.
Твою ж мать…
Лично я впервые слышу, что у Управы есть какая-то «аппаратура». Хотя, это не значит, что её нет и не было. А вообще… вообще, во всём этом есть плюс. Во-первых, Управа подхлестнула события — возможно, непоняток вокруг меня станет меньше. А во-вторых, я ж сам туда хотел с боевой группой. Ещё договориться бы про ГАЗик… но это надо решать уже на месте. Похоже, тут движуха намечается покруче, чем мое желание заиметь себе машину.
— Ну что, готов? — поинтересовался шеф таким тоном, что было ясно — ответа «не готов» не предусмотрено.
— Готов, куда я денусь, — деланно вздохнул я. — Что от меня требуется?
— На месте показать управовским, что произошло. Полностью, пошагово. Вместе с ними пройти по всем точкам в Волково, где вы были. Вспомнить даже те мелочи, которые сам забыл. Ну и, — Большаков помолчал, — держать ушки на макушке. И за колдунами приглядывать — да это и другие знают.
— Я вообще-то с вечера на смене, — напомнил я.
— Сниму тебя. В пять как штык у Управы. Старшим от боевой группы Горюнов. Знаешь его?
— Знаю, и сегодня вместе ездили.
— Ну и хорошо, — шеф встал. — С этим решили. А теперь пойдём-ка побеседуем с нашим… гостем. Вдвоём, вдвоём, — уточнил он. — Пока его у нас не забрали.
Мы стояли, отгороженные внутренней решёткой, и смотрели, как Петруха наворачивает бутерброды, принесённые Большаковым. Ещё бы — сутки не жрамши. У нас на Базе не курорт и даже не тюрьма, кормёжка задержанных не предусмотрена.
— Спасибо, — наконец пробурчал он, возвращая металическую кружку из-под воды.
— Покажи свой настоящий вид, — просто сказал Большаков.
Доппель не пошевелился, лишь криво усмехнулся.
— Я поясню, — спокойно сказал шеф. — Тебя как бы нет. Пырнуть тебя серебром — и не будет. Это мы всегда успеем, но не собираемся. Волк говорит — тебе это явно будет неприятно. Нам нужно понять, что ты такое. Показывай, кроме нас этого никто не увидит.
Доппельгангер не сказал ни слова — просто по его телу словно прошла волна, моментально стирающая все человеческие черты, включая одежду. Секунда — и перед нами стояло гуманоидное существо моего роста, покрытое короткой блестящей шерстью, серой с металлическим отливом. Плоский нос, безгубый рот, глаза чуть навыкате — без бровей и ресниц, длинные, в два раза длиннее человеческих, пальцы на руках и ногах. И — никаких половых признаков.
Ну да, это мы и наблюдали на фото. Только там силуэт получился смазанным, словно существо дёрнулось в момент срабатывания затвора.
— Красавец, — хмыкнул Большаков, и доппель так же моментально вернул себе Петрухин облик.
— В него можешь превратиться? — показал шеф на меня. Вот порадовал-то, а…
— Нет, — коротко сказал фальшивый Петруха. — Мне нужен с ним телесный контакт минимум на минуту.
Ага, вот уже что-то — если не врёт, конечно. И, скорее всего, это так и есть — если бы ему было достаточно встречи с человеком или мимолётного касания, он бы превратился в кого-то из нас ещё там, в Анклаве, причём это дало бы ему нехилый шанс сбежать. Не сделал этого — значит, вряд ли умеет.
— Где хозяин этого тела? — поинтересовался я.
— Улица Пролетарская, — безразлично отозвался доппель. — Он вывалился из пробоя и попал сразу на меня. Был напуган и слаб. Удержать его было несложно. Когда он увидел, как я стал им, заорал и убежал. Больше я его не видел.
— Вот тварь, а, — процедил Большаков.
— Все хотят жить с комфортом. Я тоже, — совершенно по-человечески пожал плечами доппельгангер.
— Когда это было? — уточнил я.
— Летом два года назад.
Ну да, всё верно — и покойный Рыбин сказал, что знает Петруху два года. Получается, в Анклав попал уже доппель.
Стоп. Если предположить, что в анклаве доппель не один, а анклавовцы за стены обычно не выбираются… Скорее всего все доппели, что есть в Анклаве, сколько бы их ни было, попали сюда изначально, вместо провалившихся в этот мир людей. Вопрос — сколько их?
И второй вопрос — как нарвался Юрка? Судя по всему, доппели не особо сильны, а то, что они трусоваты — уже известно, так что по морде от крепкого и смелого мужика они получат на раз. Удержать более-менее долгое время точно не смогут, даже со своими длинными пальцами.
— Ваших в Анклаве много? — пока я размышлял, Большаков не терял времени.
— Не знаю, — безразлично сказал длиннолицый.
Меня словно кольнуло. Нет, не кольнуло — будто ледышка по груди скатилась. Амулет? Так, но ведь это…
— Врёшь, — спокойно сказал я, вытаскивая ТТ. — Кого-то точно знаешь. Трофимыч, можно, я его грохну? Он и так много рассказал.
