– И всё же?
– Забудь.
После замысловатых и долгих манипуляций наконец-то случилось то, ради чего всё и затевалось, – стена ощутимо дрогнула, что-то зажужжало, послышался скрип, и открылся проход в следующее помещение.
– Аккумуляторы сдохли, – объяснил причину задержки профессор. – Да и генератор совсем старый.
Старший десятник не стал уточнять значение непонятных слов, а Михася больше интересовало другое – не прищемит ли чего и эта дверь? Накидку так и пришлось бросить у входа, и не хотелось бы потерять что-то ещё. Так можно вообще в одних подштанниках остаться. На приличия плевать, но ведь холодно!
Новое помещение более походило на залу в Цитадели Владыки, чем на пещеру в Триадой забытых горах. Одновременно торжественно и уютно, светло от матовых шаров под высоким сводом, а у стены… а у стены камин. Самый настоящий камин, даже дрова сложены аккуратной поленницей. Симбеарская лиственница? Неплохо живёт неизвестный хозяин – бросать в топку равные по размеру золотые слитки и то дешевле выйдет. Они, правда, не горят, но для сравнения цены…
– Присаживайся, – Баргузин указал Матвею на кресло с высокой спинкой. – Михась разведёт огонь, а я чего-нибудь выпить поищу, тут должно где-то быть. Вот закуски не обещаю. Да и не стоит осквернять здешние напитки какой-то там пошлой едой. Не так ли, друзья мои?
– Правильно, – согласился старший десятник, в глубине души надеясь, что подвыпивший профессор хоть чуть-чуть приоткроет тайну загадочной и так вовремя подвернувшейся пещеры. – Наливай!
Еремей улыбнулся и только успел распахнуть резные дверки старинного буфета, намереваясь достать обещанное, как краем глаза увидел…
– А ну не трогай! Где взял?
– А это что такое?
Михась держал в руках нечто, отдалённо напоминающее обыкновенную огнеплюйку, только с неизвестно зачем приделанной кривой железной коробочкой, и искренне не понимал причин столь бурной реакции профессора. Тут и кристалл-то наверняка давным-давно разрядился! А это что за хреновина?
Бабах!
Взгляд со стороны.
– Не догоним мы его, товарищ лейтенант!
– Догоним, до границы ещё километров пять.
– Да он к дэвам в пещеру ушёл.
– Что за предрассудки, Забир? Какие, к чёртовой матери, дэвы на тридцать шестом году советской власти? – пограничник с укоризной посмотрел на местного проводника. – А ещё комсомолец…
– Правду говорю, товарищ лейтенант, – тот упрямо мотнул головой. – Оттуда никто живым не возвращался. Проклятое место.
– Кем проклятое?
– А всеми. Старики рассказывали…
– Неважно… Вперёд!
Неизвестно почему в глубокой пещере так светло, но гладкую стену, перегородившую проход, видно хорошо. Как и кучу дымящихся тряпок, прикрывающих то, что ещё недавно было человеком.
– Кто же его так? – командир поднял с камней небольшой мешок. – И это всё, что осталось от знаменитого Наджиба?
– Я говорил – дэвы, – проводник, которому не помешала побледнеть даже природная смуглость, сделал шаг назад. – Уходить нужно.
– Автомат, значит, нечистая сила унесла, а мешок с опиумом не взяла?
– Дэвы терьяк не курят!
– Ладно, разберёмся… Плащ-палатку давайте! Я что, сам этого жареного упаковывать буду?
Если бы пограничники задержались на десять минут, то смогли бы увидеть интересное зрелище – часть стены вдруг с хлопком пропала, образовав нечто вроде иллюминатора, и высунувшаяся бородатая голова сердито проворчала:
– Да нет здесь никого! Михась, болван, ты где эту штуку взял?
– В этом году суровая зима, великодушная мониа, – эрл Эрдалер смотрел на покрытую льдом Эмду.
– Беспокоишься о налогах? – императрица встала рядом и скользнула равнодушным взглядом по копошившейся на реке черни. – Налоги никуда не денутся.
Лорд-протектор улыбнулся. Действительно, пусть торговцам кажется, что их хитрость нашла способ избежать пошлины на ярмарки, проводимые на имперской земле. Наивные короткоживущие… Они думают, что за несколько тысяч лет пиктийской истории никому не приходила в голову такая мысль? В нужный момент архивариусы сдуют пыль со старых свитков с законами, и тогда… Земли много, а лёд бывает редко, и его использование обойдётся куда как дороже. Но это потом, пока пусть нагуляют жирок, упиваясь собственной мудростью.
Сейчас же всесильного эрла беспокоило другое, и он всё утро пытался убедить в своей правоте императрицу. А эта… эта… О Благой Вестник, и Элизия ещё одна из самых умных женщин, с которыми приходилось иметь дело. Нет, не в постели, там ум только мешает.
– Суровая зима.
– Ты не первый раз напоминаешь о ней, Филиорн, – тонкая ладонь ложится на плечо, скользит по груди и пытается пробраться под мундир. – Неужели нет более интересных тем, как думаешь?
Эрдалер не обращал внимания на подобные покушения – повелительница имеет право на некоторые слабости. Но всему свое время, о чём он недвусмысленно дал понять, упрямо возвращаясь к разговору.
– Мы не можем воевать зимой.
– Почему? Разве наши войска не наступают?
– Нет, не наступают и даже отошли кое-где.
– Спрямление линии фронта?
– Это тебе объяснили идиоты из Военного Совета?
– Но разве не так?
У эрла непроизвольно дёрнулась щека.
– Красивое название есть даже у беспорядочного бегства. Нас попросту пинком отшвырнули от роденийской столицы, и Владыка наверняка радостно потирает руки, подсчитывая понесённые нашей армией потери. Тебе докладывали о состоянии дел в драконирских полках?
– Всё так плохо?
– И даже хуже. Там в каждом меньше половины от положенного состава. И ещё вот это, – Эрдалер кивнул в сторону окна. – Видишь людей на Эмде?
– Чернь.
– Да, чернь. Но она тоже хочет есть, великодушная мониа. Уже сегодня стоимость одной эдинбургской меры зерна превышает золотой аурелий, а если так дальше пойдёт, то стоимость обыкновенной крысы будет исчисляться её весом в золоте.
– Крысы? – императрицу передёрнуло от отвращения.
– Да, дорогая. После налёта роденийских машин на наши склады, в городе нет ни хлеба, ни мяса… И у кого эта чернь их потребует? Ну ладно, не потребует, а попросит… Результат одинаковый – голодный бунт.
Лорд-протектор сознательно сгущал краски, подталкивая Элизию к правильному решению. Он не боялся восстания каких-то там вилланов… это как раз решаемо. Двух-трёх десятков боевых магов достаточно, чтобы бунтовщики рассеялись по столице тонким слоем пепла, причём в буквальном смысле. Да и вряд ли кто решится – послушание вбивалось в пиктийцев поколениями, и угроза голодной смерти ещё не повод к ропоту и возмущениям. Нет, беспокоило другое.
