Казак с Барином идут по левому флангу, практически не скрываясь, двумя высокими прямоходящими машинами убийства. Вот черт, до чего лихо у них это выходит, я в восторге! Сколько там этих, которые наконец-то попытались ответить?
Половина того, что было в самом начале боя, всего пару секунд назад, всего половина. Пулемет, блядь, точно! Вскидываю ствол так, чтобы можно было отстрелить ВОГ, автоматически навожу, понимая, что сейчас неважна электроника, важно только собственное внутреннее чувство того, что верно. Гэпэшка хакает, выпуская цилиндр гранаты, в кустах разворачивается небольшой яркий цветок, который практически тут же гаснет. Бегу туда, понимая, что надо добить, не дать тому, кто мог выжить, открыть огонь. Подбегаю и вижу, как дергаными движениями ствол «Сармата» выпрямляется, поднимаясь, и начинает опускаться в нашу сторону. Очередь с ходу, от живота, широким веером, чтобы наверняка зацепить, не дать выбрать спуск и помешать тугой двойной пружине выпустить в ребят рой стальных шершней. А сзади грохочет тот самый третий, про который не врал Измененный, давно остывший там, позади.
Влетаю в кусты, ногой откидываю «Сармат». Двое, так же как и на крыше, двое Измененных. Один еще похож на человека, разве что у него громадная опухоль на пол-лица. Второй больше смахивает на помесь бурундука с обезьяной, именно тот, который хотел стрелять. До сих пор тянется рукой к пулемету, смотря на меня с лютой злобой, пуская красную слюну из искусанных губ. У него целая линия попадания, идущая от левого плеча вниз, но он все еще хочет достать меня, тянется уже к боку, где в кобуре висит матовый «ярыгин». Да хрена те лысого, паскуда, я ни хрена не благородный рыцарь Айвенго. Палец на спуск, автомат чуть дергается, и Измененный окончательно умирает. Так, что дальше?
Схватить «Сармат», в котором точно осталась половина ленты. Что такое, клин? Откинуть крышку вверх, пальцами быстро протянуть ленту, в которой звено не пошло, вставить ее обратно. Затвор на себя и назад, до упругого щелчка внутри этой замечательной машинки, и вернуться к парням. В этот момент где-то там, за кустами, глухо бухает. Граната?
Выскакиваю и вижу, как в разрушенной подстанции оседает дым вперемешку с поднятой пылью и землей. Черт, черт, черт!!! Потом, это потом, что сейчас?..
Шестеро, их осталось шестеро. Отошли за гаражи, откуда поливает пулемет, прижав к земле Казака с Барином. Сдобного не видно, и зуб даю, что он заходит с тыла. Так, время идет, и те, кто в курсе происходящего, уже точно выдвинулись сюда. Так что – быстрее, быстрее, боец, действуй.
Вскинуть «Сармат» за ручку на стволе, и с ходу – огонь в ту сторону, где сидят противники. Не дать им поднять головы, не дать затянуть перестрелку. А-а-а!!!! Есть, сука, есть, пулеметчик завалился. Получил, скот? А не хрен не ворочать головой вокруг во время боя, это же только твоя жизнь, и ничья больше. Парни отрываются от земли, к которой пришлось прижаться. Неужели нет гранат, да ладно?!!
Откуда-то, кажется, что из воздуха, сзади Измененных появляется Сдобный, и все, этот бой наш. Несколько коротких очередей в упор, и никакого сопротивления. А вот теперь можно броситься к подстанции, ведь там сестренка, что с ней? Быстро, прыжками через поваленные тела, изломанные взрывами ВОГов и прямыми попаданиями. Ну?!! Ты мое золото, вот она, живая и целая, стоит над кем-то, скорее всего, Котом, с пакетом в руках. Подлетаю, стараясь понять, что тут творится… ай-ай, бедный Кошак.
Граната – скорее всего, ему опять повезло, и это оказалась обычная эргэдэшка, – взорвалась, по счастью, между двух стен. Но осколки полетели кучно, изорвав Кота сзади так, как будто по нему прошелся когтями медведь. Не местный, который гипер-урсус, тогда бы было страшнее, а обычный, бурый там. Но бедный Андерсон, так-то вот попасть.
Бинтовать пришлось в четыре руки. Накладывая последний виток, понял, что ему не пойти дальше. Котенок скрипел зубами и тихо и культурно матюгался не на русском. Ну что тут поделать, если такой вот он вежливый и культурный, когда рядом женщина.
Профессор с Соколом не пострадали, так же как и Чугун, который пришел в себя и сейчас, бледный, покрывшийся холодным потом, сидел у стены.
– Ты как, бродяга?
– Нормально, – пробасил он, поморщившись. – Вот хрень где, чтобы меня таскали… может, ну его на хер, а? Дальше сами пойдете, а я как-нибудь тут…
– А в тыкву? – Точинов неодобрительно покосился на него. – Я, конечно, извиняюсь за такое, но когда слышишь подобный бред, то именно так и хочется поступить.
– Хм… – Чугун покраснел. Ну а не хрен чушь пороть-то.
– Пикассо, возвращайтесь со Скопой. – Сдобный, возившийся на крыше гаража, был очень серьезным. – У нас гости.
Вот те на, все-таки гости. Сестра пожала плечами и подняла рюкзак Котенка с коробками под его ПК. Да уж, придется, видно, сейчас снова выжимать из себя все возможное…
Гости были близко, так и мелькая чуть впереди. Здесь почти открытое пространство, и только это и радует. Сдала ли нас Матрена или так вышло само собой, но сейчас к нам приближались те, к кому у меня с сестренкой очень большой счет. «Пуритане», которые сделали из нашего друга чучело себе на потеху. Ну, сейчас у нас будет шанс немного поквитаться.
Мы со Скопой отошли за опоры линии электропередачи, накренившиеся, но еще упорно не сдававшиеся времени. Толстые бетонные столбы, за которыми очень неплохо можно укрыться. Так, что у нас там говорит наша умная электроника в шлеме по поводу численного состава противника?..
Э-э-э… однако. Нет, мне, конечно, очень импонирует то, что нас так высоко ценят, но чтобы столько?!! Тридцать или около того «серых», в полной штурмовой выкладке. Пятая часть бойцов, о которых говорилось в разведданных в ГБР. И эти безумцы бодро трюхают в нашу сторону, вот уж где хоть стой, хоть падай.
– Отойти не успеем? – спросил я у Сдобного.
Тот чуть помолчал.
– Нет. Положат в спину. Надо хотя бы половину шлепнуть, а там отходить с ребятами. Кто-то останется прикрывать.
– Кто-то? – Сестра хохотнула. – Подсказать кто?
Вам было когда-нибудь страшно так, что внутри все сворачивается и не дает нормально дышать какое-то время? Если да, то вы меня поймете, потому что именно так было сейчас. Я повернулся к ней и увидел то же самое, что чувствовал, в ее глазах. Страх, который старался подчинить себе, угрожая тем, что вот-вот, прямо сейчас, вас может не быть. Просто не быть… и что?
Вон там, за спиной, три раненых человека, давно ставших родными не по крови, а по тому, что нас объединяло. А идут к нам те, кого я ненавижу от всего сердца, чистой кристаллизованной ненавистью. Бояться того, что будет? Да не смейтесь, я боюсь только не успеть сделать то, что нужно. Вся жизнь ведет к одному финалу, и если уж выпадает такой шанс уйти достойно, то я ухвачусь за него. И то, что со мной будет самый близкий человек, – это тоже хорошо. Она не хочет уходить, и я не буду заставлять ее, мы давно знаем, что и как делать. И ведь есть еще кое-что, способное перевесить чашу весов в нашу пользу.
