Те, кого в Районе называли легендами и не считали ни людьми, ни Измененными. Они стояли здесь перед тем, кто всегда был везде, оставаясь в тени. Терпеливо стояли и ждали, когда мальчик, одним движением брови катающий кучу больших и тяжелых шаров по полу, начнет говорить.
Он сидел на гипер-урсусе и молчал, наблюдая и за ними, и за шарами, которые медленно крутились перед ним в странной и завораживающей кадрили, изредка поднимаясь по одному на уровень маленького и очень серьезного лица. Тем, кто стоял вокруг, не было видно, что в них, но многое прояснялось от вида того, как иногда играют маленькие желваки под совсем по-детски бархатной кожей и хмурятся светлые брови под золотистыми кудряшками и высоким лбом. И каждый понимал, что здесь и сейчас все они собрались не зря. Здесь, в городе, когда-то полном жизни и сейчас наполненном лишь подобием ее, они были теми, кто нес смерть. И раз он позвал их, да так, что нельзя было и подумать о том, чтобы не прийти, то, значит, впереди будет очень много смертей.
– Вы все здесь не случайно… – Мальчик прекратил смотреть на шары, немедленно собравшиеся в общую большую кучу и успокоившиеся. – Понимаете это?
Тонкий детский голосок, так странно звучавший в этом месте, не терялся в большом пустом пространстве.
– Понимаете, иначе я бы ошибался, и вас здесь не было бы. – Он еще раз обвел их антрацитовыми глазами. – Игра принимает новый оборот, и на доску выводятся новые фигуры. Каждый из вас должен понимать это и действовать так, как считает нужным. Вы все знаете, что каждый волен в своем выборе и в том, что совершить. Как ваши действия скажутся на общем результате, будет ясно лишь в самом конце. И какой он… сейчас невозможно сказать. Многое зависит от каждого, помните это.
Танат кашлянул, привлекая его внимание. Мальчик повернул к нему голову. Мужчина, которого когда-то это существо вытащило с того света, подарив то, что есть у него сейчас, не мог быть хладнокровным в его присутствии. И молчать Танат, знавший многое, не хотел:
– Чего мы должны ждать? Тот, кто давно общается со мной, недавно попросил о помощи, и скоро я отправлюсь именно к нему и его друзьям, которым сейчас приходится плохо. Они стараются остановить что-то страшное, но что – я так и не знаю.
– Мы должны ждать либо финала всего того, что есть вокруг, либо тотальной мясорубки в ближайшее время. В город скоро попадет вещь, которая сможет помочь Создателям добиться того, чего они желают. Им нужны власть, подданные и территории. Твой друг хочет остановить это, и ты поможешь, даже если сам погибнешь, и ты это прекрасно знаешь, тут тебе ничего не надо говорить.
– Да… – Танат наклонил голову, соглашаясь. – Но если не выйдет?..
– А ты сделай так, чтобы вышло… Все было не зря, ты же понимаешь. Помнишь тот тоннель, из которого ты вернулся?
– Помню…
– Я знаю, что ты хочешь вернуться в него, потому что твой страх никуда не ушел и ты боишься. Лишь там, как ты думаешь, ты сможешь быть свободным, и тут спорить я даже и не собираюсь. Знать про это ничего не знаю, но если так будет лучше для тебя самого, то, значит, иди до конца.
Егерь решил вступить в разговор:
– О чем вы говорите? Конечно, вполне могу догадываться, что, как и в прошлом году, сюда чего-то тащат с Большой земли. Только в тот раз вроде все было правильно. А в этот раз не так?
– Да… – Мальчик слез со своего мягкого мохнатого трона. Подошел к ним, встал перед Егерем. – Ты прав, Егор, именно так и есть. В город несут серьезное устройство, которое разрушит многое, если сработает. Каждый из вас часть Района, вы это понимаете, вы живете в нем, и он живет в вас. Без Района каждый из вас четверых погибнет, поскольку то, что дает вам жизнь – просто уйдет. Понимаешь ли это ты, Егерь? Ты ведь не человек…
– Я понимаю. – Жесткое лицо Егеря не дрогнуло. – И знаю, что умер уже давно, а все то, что вокруг, всего лишь декорации жизни. Каждый день, который я вижу, – ненастоящий, серый, как это небо. Мы существуем здесь, и только здесь.
– Хорошо, что ты это понимаешь. – Ребенок подошел к его спутнице, слушавшей их абсолютно спокойно. – Ты пришла сюда сама, поняв, что это надо только самой тебе. Ты бежала от того, что было там, за Чертой, получив здесь ту иллюзию, которую хотела. Все это твои личные причины, но будешь ли ты с нами сейчас, когда знаешь о том, что случится?
Марьенн улыбнулась, мягко и нежно:
– Да, я буду с вами. Каждый из нас дарит смерть тем, кто еще по-настоящему жив, и я не исключение. Ты думаешь, что решение прийти сюда далось мне тяжело, с мучениями? Там, на Большой земле, я была почти мертва, и физически, и духовно. Именно поэтому, когда однажды ночью мне приснился простой и доступный сон, я собралась и отправилась сюда. И когда подходила к тому, что было раньше Периметром, поняла, что ждала этого всю свою короткую жизнь. Мне не было плохо здесь, я жила так, как хотела, и никто в этом не виноват. Если нужно будет сделать так, чтобы Районом не стали города и области рядом, то я пойду до конца. В отличие от большинства из тех, кто жил здесь, – я люблю обычных людей.
Мальчик посмотрел на нее, ничего не сказал и подошел к той, что стояла, нервничая, теребя ремень из кожи на поясе.
– Что такое?
– Я не совсем понимаю, о чем вы говорите… – Бэньши дернула точеным плечом. – Мы живем здесь, да, жестоко и кроваво, но живем… убивать самих себя?
– Ты считаешь не так, как остальные?
– Я просто не понимаю – зачем нам вмешиваться? Как бы оно ни было, но это лучше, чем лежать и гнить, разве нет?
– Нет. – Существо внимательно посмотрело на нее. – Ты думаешь, что умрет вот это детское тело, а я останусь жить дальше? Нет, меня тоже не станет, но бояться ли этого, когда можно сделать то, что необходимо сделать? Закончить игру, которая уносит не пешки с доски или карты со стола, а людей.
– Игру?!! – Катя оскалилась в жесткой ухмылке. – Для тебя это только игра? Кто ты такой вообще, давно хотела узнать, если стоишь тут такой благородный, а потом заставляешь меня идти и убивать?
Существо, одетое в джинсовый костюм, чуть улыбнулось. Самыми уголками детских пухлых губ:
– Я никого и никогда не заставлял против его воли. Подсказывал – да, и тебе в первую очередь, а вот убивала ты сама. Когда поняла, что тебе это нравится, – не знаю, может, когда убили того мальчика-солдата, Катя?
Бэньши уставилась на него остекленевшими глазами, сжимая и разжимая кулаки.
– Так, значит… – Она хмыкнула. – Ну и ладно, нравится, значит, нравится, и никто ни при чем. И вообще ты прав, наверное, я действительно стала такой, какой всегда хотела стать. И знаешь что…
Всплеск острейших когтей у самого горла существа был молниеносным и неожиданным. И наверняка удар достиг бы цели в любом другом случае, потому что против этой женщины в Районе могло выйти всего несколько Измененных. Но не сейчас…
