поспорил о чём-то с малознакомым парнем и грохнул его, после чего раскаялся и вышиб себе мозги. Ну а что, вполне себе складно. Проблема лишь в том, что парень состоял на службе в форте, а значит, вполне может быть, что комендатура станет носом рыть землю. Или я слишком загоняюсь, и подобные разборки здесь в порядке вещей.
Действительно, прошло не больше двадцати минут, как помощник коменданта протянул бармену протокол. Тот ознакомился с содержанием бумаги и размашисто подписал. Ну а что, с одной стороны, правильно. Начни они сейчас шмон и тотальный допрос, и тогда заведение лишится изрядной доли прибыли, а для Мирзо деньги – это главное.
Помощник коменданта выпил пару рюмочек, перебросился с барменом парой слов и обвел взглядом помещение. Большинство клиентов потихоньку двигались к выходу, явно опасаясь, что могут угодить под горячую руку. Правильно, лучше не привлекать внимание комендатуры.
Я собрался было двинуть следом за всеми, но заметил, что к зданию подъехала ещё одна машина. Из неё выбрались несколько человек. Чёрная форма, типовое оружие, бронежилеты. Гвардейцы Мирзо. Им-то чего тут понадобилось? Оба мордоворота прошли в ресторан через служебный вход и уже через пять минут вышли обратно с парой однотипных холщовых сумок. Инкассаторы, мать их. Гвардейцы загрузились в машину и уехали в сторону административного квартала. Я поднялся из-за стола и двинул в направлении выхода, ежесекундно опасаясь, что меня вот-вот окликнут.
Наконец, я оказался у окошка оружейной. Протянул свою карту. Дежурный сверил данные со своим журналом и вернул мне мои стволы и разгрузку. Ну, всё, теперь я снова вооружён и очень опасен.
Выбравшись на порог, я закрутил головой, пытаясь понять, в каком направлении идти, чтобы выйти к арене, но в этот момент затылок взорвался вспышкой боли, и кто-то выключил свет.
– Всем стоять!
Зычный окрик помощника коменданта и выстрел в воздух заставили нападавшего отступить. Я сплюнул кровь и не без труда поднялся с земли. Наконец-то я рассмотрел своего противника. Шмель с парой своих бойцов стоял в метре от меня и примирительно поднимал руки.
– В форте драки и беспредел под запретом! Если хотите выяснить отношения, то оба марш на арену, – произнёс помощник коменданта, продолжая держать нас на мушке. – Ну, так что вы решили? Выясните отношения, как настоящие мужчины, или продолжите грызню за пределами форта, как подлые шакалы?
– Я согласен на арену.
Шмель бросил на меня злой взгляд и заиграл желваками. Ему явно не понравилось, что придётся выяснять отношения один на один. Кавказец довольно оскалился и, обращаясь к Шмелю, произнёс:
– Вы, наблюдатели, привыкли к тому, что вам всё сходит с рук. Этот форт принадлежит Мирзо, и только он здесь закон и порядок. Нарушая наши правила, вы выказываете ему неуважение.
Только сейчас я уловил в его словах плохо скрываемую насмешку.
– В общем, вот вам мой расклад. Или вы сейчас же решаете свой спор в честном поединке, или валите из нашего форта! – потребовал комендант.
А тем временем к месту драки уже подтянулось несколько дружинников, которые недвусмысленно взяли нас в полукольцо.
– Чёрт с вами, идём на арену, – зло прорычал Шмель.
– Правильное решение, – оскалился кавказец. – Проследите, чтобы наши гости добрались до места.
– Будет сделано, – кивнул один из дружинников с нашивками сержанта.
Комендант удалился, оставив нас в окружении десятка молчаливых дружинников. Сержант развернулся к нам.
– Значит так, орлы. Сейчас сдаём оружие и под нашим чутким руководством выдвигаемся к арене. И смотрите, чтоб без глупостей.
Я медленно стащил с себя разгрузку и передал оружие одному из бойцов. Сержант одобрительно кивнул.
– Ну а вам что, требуется особое приглашение? – спросил он, обращаясь к наблюдателям.
Те, дождавшись кивка Шмеля, отдали оружие нашим конвоирам.
– А теперь слушайте сюда и запоминайте. Арена находится на окраине в специально оборудованном ангаре. Попытаетесь смыться или решите отказаться от поединка, и охрана вас грохнет. Участники поединка могут делать ставки через доверенных лиц. Так как таковых у вас на территории форта не имеется, то ставки за вас могу сделать я.
– Идёт!
Сержант кивнул и перешёл на деловой тон.
– Так как ты – пострадавшая сторона, то тебе разрешено выбрать оружие.
– Нож, – после недолгого раздумья сказал я.
Сержант кивнул.
– Сколько будешь ставить?
– Оружие и снаряга идёт в счёт? – уточнил я.
– Да, конечно, оценщик на входе выпишет квитанцию и скажет, сколько будет стоить твоё барахло в денежном эквиваленте.
– Отлично, тогда я согласен.
– Учти, моя доля – десять процентов от выигрыша, – усмехнулся сержант.
– Меня вполне устраивают такие условия, – сказал я.
Едва мы закончили оговаривать условия и правила поединка, как Шмель едва слышно произнёс:
– Ты сдохнешь, Штуцер. Уж в чём, в чём, а в ножевом бое мне нет равных.
Я рассмеялся.
– Шмель, ты и вправду думаешь, что человек, который ставит на свою победу сотню камней, способен проиграть?
– Закатай губу, из этих ворот выйду только я.
– О, сразу видно, наш человек, – рассмеялся сержант, который явно прислушивался к нашему разговору.
Оказавшись у ворот, сержант пнул их ногой, отчего металлические створки сердито загудели.
– Значит так, ставки я за вас сделаю, – сказал дружинник, прикуривая сигарету. – Оружие получите перед выходом на арену. Шмотки скиньте моим парням, они присмотрят.
Я кивнул.
– Как мне найти тебя после боя?
– Спросишь у распорядителя Кента, меня тут все знают.
– Хм, странное у тебя прозвище.
– Зато, в отличие от других, оригинальное, – сказал сержант, подкидывая на ладони пачку одноименных сигарет.
Я хмыкнул. Повезло, что Шмель до сих пор не раскрыл дружинникам моё настоящее имя. Шмель, видимо, рассчитывает, что сможет сделать это после поединка. Получит деньги за бой и заодно награду за мою голову. Или он задумал какую-то пакость? Очень может быть. Ведь кроме командира наёмников остаётся ещё парочка его подручных, а они наверняка в курсе, кто я такой. Засада. Получается, сейчас я сам загнал себя в угол. Ведь иного варианта, кроме как победить, у меня нет. Хотя рожи у подручных Шмеля не очень интеллигентные, да и не припомню я, чтобы раньше их видел. Больше похожи на новичков, а с такими наёмник не стал бы откровенничать.
Я задумался и получил несильный толчок прикладом в спину. Мы оказались у входа. Красной краской по трафарету над металлическими воротами было выведено слово «Арена». Шмеля и его подручных увели в противоположную сторону, а меня взял в оборот распорядитель. Живенький тощий старичок с ярко выраженными семитскими чертами ухватил меня под локоть и потащил в сторону раздевалки.
– Ой, вэй.
