— Вы мне угрожаете?
— И в мыслях не было… Знаете, я тут подумал. Зачем мне отдавать этого человека, если я сам могу воспользоваться его знаниями?
Маршал молчал.
— Так я не расслышал, каким образом думаете оплатить наши услуги?
— Наличными, — глухо произнес Ямато Такава и резко развернулся.
Он всего раз взмахнул руками, почти неуловимое глазом движение – и телохранители, стоящие за спиной Край Крэна, разом упали. Крианец вздрогнул, когда на него брызнули алые капли. В горле каждого телохранителя торчало плоское, тускло поблескивающее лезвие.
Край Крэн заверещал, словно его резали, толстое лицо побагровело.
Маршал в два больших прыжка преодолел расстояние до стола и, молнией взлетев на его крышку, врезался в толстяка. Вместе они покатились по полу. Но если Край Крэн неповоротливой тушей беспомощно вертелся на рифленом металле пола, то человек тут же вскочил на ноги. На его лице не дрогнул ни один мускул – полное спокойствие и сосредоточение.
— Убить его! — завопил толстый крианец, пытаясь подняться. Одно его крыло изогнулось под невероятным углом, а полупрозрачная кожа на нем надорвалась.
Сверху, с импровизированных нашестов, рухнули два тела. Они пикировали, не заботясь о собственной безопасности, целясь в маршала роговыми образованиями. Обычный человек не успел бы среагировать на столь стремительную атаку, но Ямато Такава не был обычным человеком. В перекате он ушел с линии удара – и тут же за спиной раздался грохот сдвоенного падения. Оба телохранителя врезались в пол. Притом один столь неудачно, что его голова смялась, словно сдутый мяч. Второй же, стоял на коленях, пытался выискать взглядом противника.
Маршал метнулся к нему, ухватился за основания поникших крыльев и с силой пнул крианца ногой в спину. Послышался треск, и тело несчастного обмякло.
— Уходи! — взмолился Край Крэн, когда человек вновь посмотрел на него. — Я прощаю тебе долг!
— Неужели? — улыбнулся Ямато Такава, но улыбка больше походила на оскал. — Ты забыл назвать номер апартаментов.
— Я назову, назову… — крианец заслонился руками. Он так и не смог встать, потому просто отползал от надвигающегося на него маршала.
Ямато замер. Край Крэн подозрительно косился вверх, при этом старательно это скрывал. Разумеется, четверых охранников для такого важного господина мало. Должны быть еще.
— Говори, пока можешь, — бросил маршал.
— Съемные апартаменты в районе Верхних торговых рядов, номер апартаментов одна тысяча двести сорок три. Вы не пройдете мимо того района. Там куча тяжелой строительной техники.
— Можешь же, когда захочешь. Зачем было создавать проблемы?
Резкий прыжок в сторону. Треск автоматной очереди. Пол, где только что стоял маршал, разорвался от пулеметного дождя. Переворот, обманное движение. Кульбит через стол. Взмах руки – и к насестам устремляется сверкающая смерть. Горловой булькающий выкрик, черная тень взрезается в пол.
Ямато Такава обыскал взглядом высокие стены. Никого. Наверняка ненадолго. Уж очень много шума.
Маршал шагнул к дверям. Внезапно что‑то ударило в плечо, бросило вперед. Он упал на одно колено, но тут же развернулся, ушел от следующего выстрела, прыгнул. В апартаментах крианцев словно на мгновение исчезла гравитация. Маршал высоко поднялся над полом, а потом рухнул за столом, прямо за спиной наконец поднявшегося Края Крэна. Крианец успел сделать всего еще один выстрел, когда Ямато Такава схватил его голову и резко повернул. Глаза толстяка закатились, а туша с грохотом повалилась на пол.
Система Цуатта. Фактической принадлежности не имеет. Орбита планеты Пиенэ. Орбитальная база Северного предела. Район Верхних торговых рядов.Гул, непрекращающийся, сводящий с ума гул. Он проникает глубоко в голову, скапливается там, становится мыслями. От негромкого, но монотонного звука хочется кричать, но нельзя. Нельзя шуметь, иначе они могут услышать. Не для того он плутал по бесконечным металлическим переходам внутри чрева громадного чудовища, чтобы вот так просто открыть свое местоположение.
Его ищут. Да, они идут по его следу. Словно гончие, принюхиваясь и прислушиваясь. Прячутся в тени, чтобы внезапно встать на пути. Нет, они не бросаются, не рвут на части. Им нужно что‑то иное. Что‑то гораздо более страшное.
Гул смешивается с равномерными взмахами лопастей огромного вентилятора. Он гонит воздух – душный, пропитанный вековыми миазмами сотен разлагающихся тел. Они все еще живы. Они ждут своей очереди.
Лопасти перекрывают свет. Почему‑то они всегда перекрывают свет. Откуда он исходит? Почему каждый новый взмах погружает переход во мрак? Такие моменты наиболее страшны. Не знаешь, чего ожидать. Не знаешь, где поджидает опасность.
Взмах – свет, неровный, болезненно–желтый, но свет. Видны ржавые переборки, рассыпающиеся под руками перила и все еще работающие бортовые приборы. Стрелки не стоят на месте, они двигаются, словно сошли с ума.
«Мы потерялись. Нас никто не найдет, никто не спасет. Мы? Нет, остался только я. Я один – против целого сонма живых мертвецов».
Взмах – тьма, полная и непроглядная. Но откуда в ней тени? Раньше их не было. Чернее мрака, они движутся, обходят стороной. Страх. От них исходит страх. Нет – они и есть страх! Леденящий кровь ужас!..
* * *Джи'м Скиф проснулся в холодном поту. За стенами слышался неразборчивый гул. Монотонно появлялся и исчезал какой‑то резкий, свистящий звук. Он все еще сидел на жестком стуле в почти пустой грязной комнате. Никаких теней – он специально зажег светильники на максимум. Никакого запаха разложения.
Джи'м обхватил лицо руками. Снова кошмар! Сколько можно?! Они приходят каждый раз, когда он закрывает глаза. Но каждый раз все происходит иначе. Сколько он сможет продержаться, прежде чем сдастся и решится на последний шаг?
Он безвылазно сидит в этом металлическом ящике и никуда не выходит. Запас еды почти не тронут. Сколько прошло времени с тех пор, как он связывался с капитаном Сконевым? Дней пять? Семь? Голова отказывается работать.
А если капитан все же приходил, а он не слышал? Что, если он упустил свой и без того призрачный шанс?
Джи'м встал, неверной походкой направился в ванную. Холодная ржавая вода неохотно текла из гудящего крана. Скиф умылся, посмотрел на себя в зеркало. Да, таким уродом он себя еще никогда не видел. Рассеченные красными прожилками глаза в серых кольцах болезненной кожи, взъерошенные волосы, щетина. Лицо осунулось и уже почти походило на обтянутый выбеленным пергаментом череп.
