обратился к моему несостоявшемуся тестю Опарин. – Краше в гроб кладут.
- Эт вот он вон всё, - голосом человека, находящегося при смерти, произнёс тот. – Нюрашку мою, кровиночку, снасильничать хотел. Одна она у меня доченька-то, без матери вырастил, - жалобно причитал он. – А этот лихоимец… Я-то с сынами вступилси, а он кистенём…
- Кистенём??? – майор сделал вид, что несказанно удивлён моей подлости. – Скажи на милость!
- Кистенём. Гришку так зашиб, уж не чаю, встанет ли, – главарь семейства продолжал говорить так, словно жизнь уходит из него.
- То-то я смотрю, нет его, - констатировал майор.
- Андрюшку, сам вишь как, - и он кивнул на среднего.
Ух, ты! А средний-то – тёзка. Знать бы раньше, посильней бы приложил.
- Да-а-а, - протянул майор. – Знатно, это, наверное, и не кистенём даже, а Федькиной кувалдой, поди.
- Кистенём, батюшка, кистенём, - заверил Устин. – А Нюрку-то как изувечил, изверг! Нюраш, покашь-ка!
Нюрка послушно откинула платок. Похоже, батёк ей вчера прямо в нос попал, уж больно характерные повреждения.
- Ишь ты! – восхитился Опарин. – Ну, это уж точно кувалдой! Он же вчера до вас в аккурат на кузню ходил. Семку зашиб, да и Евдокиму тоже досталось, а у Федьки кувалду отнял, да так его бедолагу ей же и отходил, что тоже, вишь, не знаем, поднимется или уже всё, того… не жилец.
Я и до этого не очень понимал, во что комендант с ними играет, а теперь и вовсе потерялся.
- Что-то я в толк не возьму, - голосом человека, которого всё прошло, заговорил Устин. – Ты вроде, как и не веришь мне, воевода. У сынов вона поспрошай, они не соврут!
- Устин, ты ведь видел сегодня Семёна, - майор дождался кивка, и продолжил: - Вошёл он сюда сам, а обратно его уже вынесли. А знаешь почему?
Устин замотал головой. Ну, действительно, откуда бы.
- Потому, что тоже, как и ты, сейчас, пытался меня обмануть. Всё уверял, будто вот он, - майор ткнул пальцем в меня. – Семёна дубиной приложил, а сам он говорил, что просто пнул, и всех делов. Я поначалу тоже не поверил, а он взял, да и опять пнул его. И знаешь, что получилось?
Устин опять помотал головой.
- А вышло так, что наврал мне Евдоким, а пластун, - он опять указал на меня. – Пластун не соврал, сказал ногой, и вышло, что ногой. Так что врёшь ты про кистень. Не было у него кистеня. Он и без кистеня бы вас всех там порешил бы, если б захотел.
- Был кистень, был! – только что не закричал Устин. – Нюрку снасильничать хотел, пущай топеричи жениться на ней!
Комендант покачал головой, типа непробиваемый народец, и произнёс, вроде бы даже устало:
- Да видели вас, Устин, всех шестерых. И как Нюрка вёдра с коромыслом бросила, а сама хромой притворилась, и как пластун её домой на руках понёс, и как вы вчетвером за кустами прятались. Народ, поди, уже снова по всей деревне судачит, как ты опять за пришлого свою Нюрку выдать собрался, - майор тяжело вздохнул. – Уже который раз, а, Устин? Хоть бы новое чего придумал.
- Он вона чего, - всполошился Устин. – Он вона, девку как изувечил! Испортил! Хто ею таку топеричи возьмёт? Пущщай сам женитси!
- Испортил, это, конечно, плохо. Это меняет всё дело, - майор повернулся ко мне. – Нюрку-то за что ты так не милосердно? А? Пластун?
- Так это не я. Это он сам её. Поленом. Хотел меня пришибить, да я увернулся. А она, вишь, нет.
- Эх, Устин, Устин! – сокрушённо проговорил майор.
- Спортил девку, пущщай женитси!
- Спортил! - передразнил его Опарин. – А ты её к хромому Касьяну сведи. Тот порчу и снимет. Заладил тут, кистенём, кистенём! Видел я давеча, как он ногами-то машет, ему ни кистень, ни дубина не нужна, и так управится.
- Да как жи енто… - начал было Устин, но майор резко перебил его:
- Всё, Устин, иди! И своих забирай. А не то прикажу ему показать, как он вас вчера мутузил. Он ведь не откажется, а я полюбуюсь… Всё! Иди! – и он махнул рукой в знак того, что разговор окончен.
- Да как же…
- ИДИ!!!!
Когда они удалились, майор с усмешкой посмотрел на меня:
- А Федьку, значит, рукой, говоришь?
- Ага, вот так, - и я показал.
- Силён, силён! – восхитился майор. – Шуралея прогнал, Сёмку обиходил, Федьку… Этих, вон. Силён! Мне такие нужны! – и он посмотрел мне прямо в глаза.
- Такие всем нужны! – заверил его я.
- Да ну! – типа удивился майор.
- Точно тебе говорю! Князю Семихватову, например.
- О, как! Самому князю? Думаешь, он тебя к себе на службу возьмёт? – прищурил глаза майор.
- А ты думаешь, нет?
- Ты, пластун, не забывайся! Я всё-таки майор, а ты – прапорщик. Вот прикажу тебя в острог посадить, и не будешь ты у князя служить!
- Напугал! Ну, посадишь, ну, убегу. А про князя… А с чего ты взял, что я прям щас у него не служу?
Опарин перестал улыбаться даже внутренне, посмотрел на Старинова, тот пожал плечами.
- А вот Роман Елизарыч нам тут говорил, что встретил тебя по дороге в Самару. Не вяжется как-то со службой на князя.
Это действительно не вязалось, но лишь в первом приближении.
- Послушай, Аким Лукич, а вот если бы ты был бы князем, генералом и губернатором, и захотелось бы тебе разузнать, как на самом деле всё происходит там, куда тебе ехать и далеко и некогда, как бы ты поступил?
- Это ты к чему?
Вот нравится он мне, толковый он, сразу суть ухватил, и вперёд не забегает, и палку перестал перегибать.
- А к тому, что послал бы ты, Аким Лукич, туда человека, который и пролезет везде, и живым вернётся. А ещё, чтобы человечек этот в разных делах понимал. Например, как служба в дальних гарнизонах несётся. Не манкирует ли своими обязаннастями какое-нибудь должностное лицо.
Майор выдержал паузу секунд в пять и спросил:
- Ну, и как? Не манкирую?
Вот нравится он мне, всё на лету схватывает.
- А с чего ты, Аким Лукич, взял,
