– Высушенный желток из яиц эпиорниса, – пояснил Фермер, донельзя довольный счастливым завершением дела. – Очень питательный продукт, а главное – местный. Мясо птицы мы обычно вялим на солнце. Вот только с солью у нас проблемы, приходится выменивать у амазонок. Зато хлеба уродились на загляденье – осталось только собрать. Так что с голоду не умрем.
– А кто они такие, эти амазонки? – спросил Калинин, с удивлением оглядывающийся по сторонам.
– Бабы, – бросил Вучко. – Только жутко привередливые и капризные.
Перед тем как закрыть дверь арсенала, Кузнец прихватил из грузовика одну коробку с динамитом.
– Это еще зачем? – удивился Феликс.
– Ты собираешься представлять этих людей общине? Народишко у нас сам знаешь какой. Чужих принимают неохотно. А с ящиком динамита их не только примут, но еще благодарить будут за столь ценный дар. За пару таких кусочков, Везунчик, мы сможем не только уломать сотню амазонок, но и оплатить им воспитание детишек на пять лет вперед.
– Так уж и за пару? – усомнился Агроном.
– Хорошо, пусть будет десять. Но только в этом ящике их сотня. И для каждого есть запал. Если они не полные дуры, то целовать нас будут в засос.
Вучко засмеялся и подмигнул зардевшемуся Калинину. Однако солидных людей и прежде всего Агронома с Фермером одолевали сомнения.
– Искру ты где возьмешь?
– Вот неуч, – поморщился Кузнец. – Искру ему подавай. В кузове два ящика маячков с автономным питанием и таймерами. Вставил запал вот в это отверстие. Установил таймер на три секунды и можешь швырять заряд в пасть тираннозавра.
– А если я промахнусь? – спросил стриженный парнишка, присланный на базу, судя по всему, из захолустья.
– Тогда он сожрет тебя за те же три секунды, – пояснил Бонек. – И даже не поперхнется.
Ну что, начальник, берем один ящик?
– Бери, – кивнул Буров. – Не знаю, что нам скажут амазонки, но часть динамита мы заложим на подходах к фортам, чтобы в случае крайней нужды, проучить незваных гостей.
Община собралась на сход в полном составе. Прибыли даже охотники на эпиорнисов во главе с Щербаком и сменные сторожа из форта Лавальера. Ни один из трех срубов не смог бы вместить восемь десятков человек, а потому собрание проводили под тем самым саговником, где несколько месяцев назад пуля Снайпера оборвала жизнь Марка Кабана. Почти все поселенцы уже знали о неудачном нападении Хромого на базу и о гибели своих товарищей. Поэтому предложение Бурова почтить память павших вставанием не вызвала возражений. Ор поднялся, когда речь зашла о новичках. К штурману Лумквисту у присутствующих претензий не было. Многие его помнили еще по перелету и опознали без труда. Зато в Калинине и четырех его стриженных молодцах общинники заподозрили фиолетовых.
– Это что же получается, – возмутился Рябой, – они меня в тюряге гнобили, а теперь я с ними должен баланду хлебать.
– Тебе же сказано – взрывники! – рассердился Кузнец. – Что ты глотку дерешь, животновод.
– Я вас умоляю, – возмутился Рябой. – Взвалили мне на горб Цыпу и Цапу, а теперь еще и попрекают.
– Ты про Анкилошу забыл, – засмеялся кто-то за спиной скандалиста. – Эта зверюга уже сейчас на людей кидается, а что дальше-то будет.
– Попрошу анкилозавра не трогать, – огрызнулся Рябой. – Он свою пайку честно отрабатывает, как первосортный сторожевой пес.
Вообще-то борец за справедливость в данном случае был прав. Его вылупившийся из яйца воспитанник, вымахавший за минувшие месяцы почти под два метра, отличался поразительным слухом и первым реагировал на любую опасность. Рябого он слушался беспрекословно, всех остальных игнорировал, угрожающе помахивая хвостом с увесистой костяшкой на конце. Многие полеводы начали его уже побаиваться. Но сам он на людей не нападал, хотя работать, в отличие от Цыпы и Цапы категорически отказывался.
– Пусть Вучко скажет, – подал голос Химик.
– Я у них документы не проверял, – огрызнулся арнаутец. – Зато они помогли мне вытащить из горящий базы Барсука и доставить его в долину.
– Поправится твой Барсук, – махнул рукой Вальтер Шварц, разбиравшийся кроме всего прочего и в медицине. – Через пару месяцев бегать будет.
– Чем тебе не заслуга? – спросил у Рябого Кузнец.
– Пусть доказательства предъявят, – заявил скандальный хозяин Анкилоши, под одобрительный гул собравшихся.
– Вот вам доказательства, – торжествующе произнес Бонек и выставил на грубо сколоченный стол вместительную картонную коробку. – Ровно сто штук.
– Это что, мыло? – спросил удивленный животновод.
– Я дам тебе кусочек, когда ты пойдешь в баню, Рябой. А потом мы аккуратно соскребем твои останки со стены и похороним с честью.
– Динамит это, – пояснил Щербак. – Сразу заявляю, что я «за». Таких ребят на Эдеме мы больше нигде не сыщем.
Община дружным ором поддержала Десантника, заодно обругав своего недавнего кумира Рябого, которому ничего другого не оставалось, как всплеснуть руками в ответ на черную неблагодарность своих товарищей.
Лавальер во главе отощавшей и сильно поредевшей дружины объявился на противоположном берегу Делавара уже под вечер. Рябой, приведший на водопой своего любимца, сначала с изумлением наблюдал за пляшущими человечками, а потом крикнул стоящему на часах Ключнику:
– Люди там, однако.
Ключник рванулся было к колотушке, чтобы поднять тревогу в засыпающем поселке, но Рябой его остановил:
– Это наши. Я Шнобеля за версту опознаю. Слышишь, как голосит.
– Тогда чего ты стоишь? – возмутился Ключник. – Бери пирогу и плыви на тот берег.
– А Анкилошу я на кого оставлю?
– Ладно, – махнул рукой Ключник. – Присмотрю я за твоей псиной.
– Смотри, чтобы он в воду не упал, – крикнул Рябый, прыгая в пирогу. – Я с тебя потом взыщу полной мерой.
– Вот придурок, – буркнул часовой. – Нашел забаву.
Горячей благодарности Рябой от Шнобеля не ждал, но и на ругательства в свой адрес не рассчитывал, а потому смертельно обиделся на словоохотливого Соломона. Монолог животновода по поводу человеческой неблагодарности был воспринят оголодавшими путешественниками как издевательство.
– Вы только посмотрите на это чучело! – вскипел Шнобель. – Ты что, не мог вторую пирогу прихватить. Нас здесь десять человек.
– А мне откуда знать, – в свою очередь возмутился Рябой, косо посматривая на двух чужаков. – Вучко сказал, что вы все на базе сгорели. Вот уж действительно – «Последний приют».
Рябого, неосторожно ступившего на берег, тут же оттолкнули в сторону. В пирогу сели шесть человек во главе с Базилем Лавальером, оставив отзывчивого человека куковать у костерка вместе с Мансуром, Шнобелем и двумя чужаками.
