Натали издала звук, похожий на смех.
– Извини, я просто…
Она помолчала и теперь действительно рассмеялась, хотя и через слезы:
– Если бы ты спросил Бобби, он бы тебе сказал, что это были очень неплохие последние слова.
Эта мысль застала его врасплох, и оказалось, что он вполне может себе представить такое. Может представить, как его напарник сидит в баре, крутит в пальцах сигарету, которую не собирается закуривать, и говорит: «Ну-ка, приятель, попробуй сказать лучше».
– Я вовсе не хочу смеяться, – виновато произнесла Натали.
– Нет-нет, ты права. Ему бы это понравилось.
Они полежали еще несколько секунд. Купер прижимался щекой к ее бедру, слыша биение собственного сердца.
– Боже мой, – ахнула Натали, – а его дочь?
– Черт!
Бобби развелся и пребывал со своей бывшей женой вовсе не в таких радужных отношениях, как Купер с Натали. Его дочь жила с матерью, и Купер давно ее не видел.
– Магги теперь, наверное… одиннадцать? – сказал он.
– Двенадцать, – поправила Натали. – У нее день рождения в июне.
– Как ты это помнишь?
– Я его тоже любила, Ник. И дети.
Все хуже и хуже. Ему придется сказать детям, что дядя Бобби умер. А ведь им и без того досталось.
– Кейт и академия. Тодд в коме. Магги, оставшаяся без отца. И дети в ресторане «Монокль». Почему всегда страдают дети?
Купера словно кольнуло в сердце, и он повернул голову:
– Постой, а где…
– Играют с друзьями. С ними все в порядке. – Натали помолчала. – Это Джон Смит?
– Да.
– Он никогда не остановится?
Эти слова больно ударили его. Что-то в его груди – не биологическое, а метафорическое сердце – стало хрупким и твердым, как застывающая лава.
– Да, – сказал он и поднялся. – Он не остановится.
– Ник.
– Мне нужно идти.
– Останься. К чему такая спешка? Я не хотела…
– Нет, я… – Он отер нос тыльной стороной руки. – Спасибо. Дело не в твоих словах.
– Нет ничего плохого, если ты позволяешь кому-то прийти к тебе на помощь. Мне позволяешь.
– Ты мне помогла.
Он посмотрел на нее долгим открытым взглядом, таким, когда настолько хорошо знаешь человека, что границы между вами стираются.
– Теперь моя очередь, – сказал Купер.
– Делать что?
Он подумал о подготовительной работе, которую сейчас проводит Эпштейн, о похищении Саманты – резкое движение, капюшон на голову, запах химикалий, прежде чем она потеряла сознание. О клубе дыма, ворвавшемся через разбитое окно и убившем его друзей и тысячи других людей. О трупе подростка, висящем на фонаре, пока Сорен считает отверстия у себя в клетке.
– Делать то, что должен.
Она посмотрела на него, изменившись в лице:
– Не хочешь мне говорить?
– Нет.
– Почему?
– Я не горжусь тем, что мне предстоит сделать.
– Это выведет тебя на Джона Смита?
– Должно вывести.
– Тогда делай то, что должен, – уверенно сказала она. – Что бы это ни было.
Они молча смотрели друг на друга в полумраке комнаты. Потом он протянул ладонь к ее щеке и кивнул.
Новые Сыновья Свободы приближаются к Тесле
Президент Рамирес порицает действия НСС, но у нее связаны руки
После разрушения ограды НЗО 17 декабря силы НСС преодолели почти 130 километров и теперь приближаются к столице – Тесле. Виджиланты, насчитывающие приблизительно 17 000 человек, понесли тяжелые потери во время бомбардировки с дронов, но в дальнейшем продвигались, не встречая сопротивления. По указанию Эрика Эпштейна жители НЗО стянулись в Теслу, известную своими высокотехнологичными оборонительными системами. В заявлении, сделанном сегодня президентом Рамирес, осуждаются действия виджилантов, но говорится, что, вследствие продолжающейся растехнологизации армии США, правительство не может вмешаться…
Старик сидел на крыльце, его руки в перчатках без пальцев сжимали лежащий на коленях дробовик. Он держал дробовик так ловко, будто оружие было для него привычным инструментом. Судя по его виду, он и относился к дробовику как к охранной сигнализации, заряженной патронами.
По предположению Лука, этот старик – все, что осталось от населения Клауд-Риджа, последнего населенного пункта перед Теслой.
За последние дни Новые Сыновья прошли почти сто десять километров, и все они давались нелегко. Возможно, бомбы у Эпштейна и кончились, но он продолжал наносить по Сыновьям беспокоящие удары. Им не давали покоя снайперы, но стреляли издалека и неумело – потери от их огня были незначительные. Однако каждый раз, когда до них доносился хлопок выстрела, вся армия подпрыгивала. Весь день над ними бесшумно летали планеры, пилоты которых бросали вниз что угодно – от шаров для боулинга до коктейлей Молотова. Ночи напролет анормальные использовали аудио-проекционные трюки: звучали издевки, выли сирены, громко играла музыка. И хотя особого вреда им не причиняли, но выматывали сильно. Сыновья Свободы устали и горели ненавистью.
Но по крайней мере, лошади оказались просто гениальным штрихом ко всей операции. Поскольку электромагнитный импульс вывел из строя машины, лошади тащили весь груз. Миллер приказал выпотрошить сотни фургонов и внедорожников, извлечь из них двигатели и сиденья, переоборудовать в импровизированные вагоны. Эта символика не ускользнула от взгляда Лука. Армия оборванцев с лошадиным обозом против небольшой кучки людей, способной проецировать свои голоса с небес. Вот он – конфликт анормальных и обычных, воплощенный в метафоре и подкрепленный кровью.
Клауд-Ридж был маленьким городком с населением в две тысячи человек. Ничего похожего Лук в жизни не видел. Городок не рос сам по себе на протяжении десятилетий, как то происходит с большинством городков, а был спроектирован архитекторами и построен как единое целое за несколько месяцев. Все было организовано с точки зрения удобства и эффективности – от широких авеню, окружающих городской парк, до солнечной фермы, где тысячи автоматизированных панелей двигались с идеальной синхронностью.
И все оставлено. Лук не удивился, но испытал разочарование. После того как Эпштейн надрал им задницу дронами, после постоянных беспокоящих действий было бы неплохо начать сражение. Даже если бы им попытались дать отпор все мужчины, женщины и дети города, Новые Сыновья смели бы их. И конечно, именно поэтому городок оказался пуст. Их враг был умен.
– Положи его, старик! – сказал один из дюжины Сыновей, окружавших крыльцо.
Все они явно рассчитывали на драку.
Но старикашка только отвернулся и сплюнул.
– Привет, – сказал Лук.
– Ты здесь старший?
– Один из.
– Тогда пошел в жопу.
– Почему ты вчера не уехал в Теслу со всеми?
Про «вчера» он сказал наобум, хотя и был уверен, что город оставили вчера. Эпштейн наверняка наблюдал за продвижением их армии с дронов, следил по радарам, использовал компьютерное моделирование для прогнозирования их марша. Им вполне должно было хватить времени, чтобы оставить город.
– Здесь мой дом.
– Сын или дочь?
– Что?
– Ты слишком стар – не можешь быть анормальным. Сюда приезжало много сочувствующих, но я полагаю, что ты в твои годы оказался здесь по другой причине.
– Ишь какой ты умник.
Старик шевельнулся, и десяток пальцев прикоснулись к десятку спусковых крючков.
– Внучка, – сказал он.
– Вся твоя семья здесь?
– Сын, его жена, их детишки. Младшая, Мелисса, она одаренная, и мы все решили: ни за что не отдадим ее в академию.
Лук кивнул. Он никогда прежде особо не задумывался об академиях (туда забирали только анормальных самого высокого уровня), но после недавней ночи по-новому оценил тот страх, который они вселяли в учеников.
– Вы, ребята, можете расслабиться – я стрелять не буду. Еды у меня маловато, но если хотите наполнить свои котелки – добро пожаловать.
– Что, отравил припасы? – улыбнулся Лук.
– Хорошая идейка, – ухмыльнулся ему в ответ старик, и его зубы сверкнули пломбами. – Ну, так что теперь?
– Если ты положишь свою пушку и сдашься, мы тебя отпустим.
– Да? А вы пойдете убивать моего сына и его семью?
– Знаешь, у меня тоже были сыновья, – сказал Лук. – Ваши люди сожгли их заживо две недели назад.
– Сочувствую тебе, – вздохнул старик.
Порыв ветра налетел из пустыни, засвистел между балясинами в перилах крыльца. Где-то неподалеку грохнул выстрел.
«Еще один житель Клауд-Риджа», – подумал Лук и сказал:
– Твой последний шанс. Положи дробовик и уходи.
– Ты бы подошел сюда, расстегнул мне штаны и…
Лук вытащил пистолет и выстрелил ровно в центр лба старика. Звук выстрела эхом отдался от серого подбрюшья неба. Несколько мгновений старик оставался сидеть, потом его мышцы перестали удерживать тело, и он соскользнул со стула на доски крыльца. Дробовик упал рядом с ним.
