и старшина Краснов, рисковал вырасти кратно. Но смущало ли это меня? Нисколько. Глаза боятся, а руки делают…
— Командир, глянь-ка, — подошел ко мне Умар, возившийся до настоящего момента с телефоном Колпина.
— Это что? — принял я трубку из рук напарника.
— Нашел в одной из переписок. Вроде как подробный рецепт по некроформации куклы в упыря.
— Хм… и в самом деле…
Я бегло окинул взглядом пространную инструкцию, отметив, что сформулирована она как-то своеобразно. Местами даже нелепо. Будто бы для автора, написавшего этот текст, русский не был родным языком.
— Скажи, дружок, — почти ласково обратился я к пленнику, отчего тот испуганно затрясся, — этой методичкой ты пользовался в своих опытах?
— Д-да… — с усилием разлепил распухшие губы родственник прокурора.
— А кто ее тебе прислал?
— Я не знаю! — поняв, что не может ответить на мой вопрос, Колпин задрожал сильнее. — Клянусь, я не в теме! Мы общались с этим человеком в закрытом чате, а потом он прислал мне свое сообщение персонально!
— Что скажешь? — повернулся я к Умару.
— Похоже, что не врет, — спас молодой инквизитор прокурорского зятя от дальнейшего избиения.
— Поищи мне тот чат, хочу взглянуть, — попросил я.
Салманов коротко кивнул и отошел в сторону, погружаясь в изучение телефона. Почти в то же мгновение вернулся Кабриолет. Он показал мне сомкнутые в круг пальцы, и это могло означать только то, что о телах охранников он уже позаботился.
— Мозги не вскипели? — поинтересовался я у ликвидатора.
— Нет, — сразу же понял боец, о чем я спрашиваю. — Я их поднял как умертвий, чтоб башку себе не засирать.
— Правильное решение, — поощрительно хлопнул я собеседника по плечу. — Тогда этот тоже твой.
— Колпин? — удивился инквизитор.
— Ну да. А что?
— Да ничего… я просто думал, ты сам его «выпьешь», — не спешил радоваться дармовой энергии мой подельник.
— Брось, — отмахнулся я, — во мне и так уже некроэфира плещется столько, что того гляди и лопну. Да и в целом любопытно посмотреть, как ты работаешь.
— Оно тебе зачем надо? — с подозрением покосился на меня Кабриолет. — Зрелище грязноватое, я без крови обходиться не умею.
— Ничего страшного, — хмыкнул я, — мы к этому привычные. Но если стесняешься, можем отвернуться.
— Делай, как знаешь, — не стал продолжать спор инквизитор.
Возможно, он понял, почему я подбиваю его «опустошить» нашего пленника.
— Тогда я сейчас за остальными схожу, да можешь начинать.
— А обязательно из этого целое представление устраивать? — сдвинул брови на переносице ликвидатор.
— Конечно, — не моргнул я и глазом. — У нас столько новеньких в отряде, нельзя же их в неведении держать. Ведь мы все равно что боевое братство. Надо продемонстрировать полное и безоговорочное доверие друг к другу. Иначе те, кто на самом деле не разделяет наших целей и методов, кто ошибочно примкнул к нам, могут в решающий момент подвести. Поэтому ставим точки над «Ё» сразу. Или ты не согласен?
— Без разницы, — нервно дернул щекой сослуживец. — Ты главный, тебе и карты в руки.
— Ну вот и отлично!
Я сделал вид, что не заметил недовольства собеседника, а потом залихватски свистнул, привлекая внимание остальных соучастников.
— Эй! Общий сбор! Только для своих!
Инквизиторы команду восприняли верно, а потому, выпроводив нескольких ополченцев подальше, заперли тяжелые деревянные двери подвала. Теперь здесь остались только одаренные, в той или иной степени наделенные эмпатией. Вряд ли у кого-то получится сейчас скрыть свои чувства от соратников. И если среди нас окажутся изуверы и живодеры, я лично их изжарю. Потому что они ничем не отличаются от того отребья, на которое мы ведем охоту.
Ладонь незаметно нырнула в карман и нащупала прохладный цилиндр самовоспламеняющейся шашки. Однако разум мой оставался спокоен и безмятежен, так что никто не заподозрил ничего неладного.
Мы все обступили прикованного Колпина полукругом и выжидательно на него уставились. Пленник, видя такое пристальное внимание к своей персоне, очень занервничал. Он ерзал на тяжелой колоде, которая заменяла ему стул, и словно бы старался отодвинуться от нас подальше.
— Эй-эй, в-вы ч-чего? — испуганно пробормотал зять прокурора.
Но вместо ответа Кабриолет деловито закатал рукава, обошел мужчину со спины, а затем без всяких прелюдий заключил его шею в профессиональном удушающем захвате.
— Х-х-х-ы-ы… — только и смог выдавить из себя Колпин, вращая стремительно наливающимися кровью глазами.
Он брыкался и неистово мотал головой, будто сопротивление могло хоть что-то изменить. А я смотрел, как пелена беспамятства постепенно застилает его взор, и ощущал пока еще тонкую связь с чем-то неописуемым, великим, может даже божественным. С каждым мигом она ширилась и росла, пронизывая каждую клетку моего тела, каждый нейрон в мозгу. И в какой-то момент, мне показалось, что молчать будет неправильно. Все-таки даже ублюдки заслуживают заупокойной литании. Поэтому я открыл рот и слова сами полились из него, не требуя вмешательства разума.
— Ты есть Бог наш, сошедший в ад и прекративший муки узников его. Прекрати же страдания и этой заблудшей души, прости ей грехи земные. Пусть огонь испепелит ту чуму, что совратила дух чернотой своих посулов. Нашими руками вершим мы суд твой на земле, но суд небесный остается за тобой. Сделай нашу волю крепче камня, чтобы тьма не отыскала дорогу к нашим сердцам. Защити ото зла и пролей свет. Даруй нам силу, чтобы разить врагов твоих. Не откажи в мольбе увидеть торжество справедливости. Вознеси наше слово до небес, чтобы весь мир его услышал…
Краем глаза я заметил, что остальные инквизиторы недоуменно переглядываются. Вероятно, моя внезапно накатившая религиозность казалась странной, но меня их реакция совсем не заботила. Сейчас я говорил с самим Отцом Мироздания, и если эти несчастные люди не чувствовали того же, что и я, то мне оставалось лишь им посочувствовать.
И вот глаза Колпина закатились. Он дослушал мою литанию до самого конца, и только после этого потерял сознание. Кабриолет еще сильнее напряг массивные бицепсы, сжимая шею бедолаги до хруста, а потом разомкнул захват. Не снимая с жертвы пут, инквизитор осторожно уложил тело на пол, а затем извлек откуда-то изогнутый выкидной нож с загнутым на манер когтя клинком. Им он сноровисто, будто опытный полевой хирург, располосовал одежду на груди Колпина, а затем без колебаний сделал глубокий надрез в области солнечного сплетения.
Работал ликвидатор споро и сосредоточено, ничем не выказывая, что процесс потрошения инфестата доставляет ему удовольствие. Но я, не доверяя своей ущербной эмпатии, все же решил в этом удостовериться и оглянулся на Умара. Поймав мой взгляд, парень отрицательно качнул подбородком, подтверждая мои выводы. И только тогда я медленно разжал пальцы, выпуская нагревшийся алюминиевый корпус «Феникса».
Остальные бойцы наблюдали за происходящим с оттенками различных эмоций. Варяг, к примеру, не прекращал морщиться и подолгу прикрывал веки. Его
