Но больше всего пугало в нем лицо. Словно кто-то взял чужое и надел как маску, но только чуток переборщил с натяжением кожи, отчего то было слишком растянутым.
Да уж… По сравнению с первым — второй монстр из фильмов ужасов.
В противоположной стороне появилась черноволосая женщина с бледной кожей. Худая, даже чересчур, высокая, облаченная в абсолютно черное обтягивающее платье.
И словно этого было мало, появился и четвертый, полный грузный мужчина высотой метра три. У него была странная уродливая голова, находившаяся на уровне груди, и если долго смотреть на него, то можно заметить, словно его сшили из нескольких человек. Даже его лицо. Будто верх головы принадлежал одному, подбородок второму, глаза третьему.
Я надеялся, что появится кто-то ещё, например мои родители, но нет. Больше никого, только эти четверо Пустых. И данный факт вселял в меня небольшую надежду. Разумеется я надеялся встретиться тут с мамой и отцом, но даже их отсутствие радовало. Возможно Пустые больше не хотят, чтобы мы встречались, как раз потому, что я смогу до них достучаться. Во время встречи с мамой мне показалось, что ещё немного, и я заставил бы её вспомнить меня.
— Гаменир, замечательно, ты действительно его привел, — улыбнулся самый первый из Пустых. — Более того, ты привел даже саму нарушительницу Договора.
Гаменир тут же обернулся к Анни, которая виновато улыбнулась.
— Простите…
— Так ты не знал? — продолжил Пустой.
— Нет.
— Она пришла на помощь людям, чьи души по праву принадлежат нам. Не позволила нам поглотить их. Это прямое вмешательство Башни в Договор, не находишь? Одно дело, когда наша добыча сопротивляется, — Пустой рассмеялся, и его поддержали трое других. Жуткий, неприятный смех у них, пробирающий до самых костей. — Это для нас словно игра. И когда приходит кто-то и портит твою игру, это вызывает…
— Недовольство, — подсказал второй.
— Недовольство… Хорошее слово. Я бы впрочем предпочел ярость или желание выпустить обидчику кишки, но «недовольство» более дипломатическое что ли. Спасибо, Альорр.
И раскланялся. Уродливый переросток в мантии священника повторил за ним.
— Но мы милостивы и можем решить данный вопрос как цивилизованные высшие силы. И для начала я хочу услышать извинения.
— От меня? — изумилась Анни. — А по морде не хочешь, урод⁈ Извиняться за то, что я спасала своих друзей⁈ Вот ещё!
— Аннигиляция, — гаркнул на неё Гаменир, и в его лице действительно читался испуг. Проклятье, да он правда боится. — Успокойся. Мы с этим разберемся. А теперь…
Он повернулся к Пустым, собираясь видимо начать переговоры, но у Посланников Пустоты было совершенно иное мнение. Первый из них небрежно махнул рукой, и тьма, вырвавшаяся откуда-то сбоку, нахлынула на бога, схватила и утащила прочь. Случилось это настолько быстро и внезапно, что мы с Анни опешили.
— Что… Что вы с ним сделали?.. — голос Аннигиляции звучал дрожаще. Даже на неё произвело впечатление, как легко эти создания избавились от одного из сильнейших богов Башни. Словно он был простым смертным.
— Ничего. Отправили туда, где ему самое место. Вышвырнули за пределы этого мира.
— Вы так можете? — нервно сглотнул я.
— Мы многое можем, Люциус Готхард, — посланник Пустоты вновь обнажил зубы в улыбке. Проклятье, каким же жутким он был… — Это место принадлежит нам. Тут у ваших богов нет власти.
И со зловещей улыбкой повернул голову к Аннигиляции. Та ответила ему хмурым взглядом, сжала кулак, видимо собираясь продемонстрировать свою силу, но… ничего не произошло. Я лишь увидел, как богиня побледнела.
— Люц… Они что-то сделали со мной… Я… Я не чувствую сил. Вообще никаких…
Один из пустых, тот самый, которого первый назвал Альорр, шагнул к ней, протянув свою тощую уродливую руку, и Аннигиляция, взвизгнув, отпрянула и бросилась ко мне. Она вцепилась в меня мертвой хваткой, и даже через доспех я ощущал, как её трясет.
— А теперь позвольте представиться. Я Нуорр. Это Альорр, Фальорра и Зольорр, — последними была женщина и тот сшитый из кусков здоровяк.
— Хотел бы сказать, что очень приятно, но пожалуй не буду. Что вам от меня надо? Мне много раз твердили, что Пустота охотится только за тем, что считает своим. И я что-то не помню, чтобы продавал свою душу. Я не ваша собственность.
— А вот тут ты ошибаешься, — осклабился Нуорр. — Ты аномалия, Люциус Готхард.
— Аномалия? В смысле?..
— Ты не должен сейчас здесь находится.
Я нахмурился.
— Я не понимаю…
— Ты умер, Люциус Готхард. Умер больше десяти лет назад.
— Умер?.. — я ощутил, как ком встал у меня поперек горла, а сердце взволнованно застучало в груди. — В смысле умер? Что за бред…
— О чем они, Люц? — спросила Анни, все ещё испуганно жмущаяся ко мне.
— Я не знаю… Не понимаю, о чем они говорят…
— Ты знаешь, что происходит с душами людей после смерти? — спросил Нуорр, но сам же ответил на вопрос, не став дожидаться ответа. — Пустота получает их. Порой не сразу. Некоторые души слишком цепляются за свое существование и задерживаются дольше, чем нужно. Некоторые, как твой отец или те, кого воскрешали Несущие Свет, получают ещё один шанс, возвращаясь в мир. Но в конечном итоге они все приходят к нам. Мы очищаем их от тягот прошлой жизни, памяти, чувств и всего, что помешало бы им в дальнейшем, а затем они возвращаются в мир, рождаются снова и проживают новые жизни. И ты, Люциус Готхард, не задержался в своем мире. Ты оказался в наших руках, но не очистился.
— Что?..
От услышанного в голове что-то странно зазвенело. Возникло острое чувство, что я забыл что-то важное. Это чувство возникало и раньше, всегда, когда дело касалось видимых лишь мне игральных костей, но впервые мне показалось, что ещё одно усилие, и я вспомню.
— Ты не помнишь? — спросил Пустой.
— Нет…
— Тогда… Стоит тебе напомнить, — рассмеялся он, и тьма рванула на нас со всех сторон. Аннигиляция испуганно пискнула и исчезла во мраке, а вместе с ней и я. Я рефлекторно закрыл руками лицо, но ничего больше не произошло. Напротив, мир вокруг наполнился светом и красками.
Убрав руку и проморгавшись, я осознал, что нахожусь в своем родном поместье. Это была гостиная, наполненная приятным
