Последовала пауза, которую часовой, без сомнения, провел, пристально всматриваясь в глазок бронированной двери.
– Да, босс, это точно они. Клейстон башкой дергает, тут не перепутаешь…
– Тогда запускай, – разрешил Рутберг и огляделся. В кабинете стоял непроницаемый туман от сигарет, а пепельница была завалена окурками, но Рутберг достал из блока новую пачку и закурил очередную сигарету.
Курить ему совсем не хотелось, но делать что-то определенно требовалось, чтобы унять этот химический тремор в руках, это желание почесаться, попрыгать, побиться головой о стену, пострелять в окно, наконец. Когда же вы придете, сволочи!?
– Чик, ты слишком много куришь, это вредно для здоровья, – заметил ему Бенетон.
– А у тебя рожа раскрашена чернилами или мне это только кажется? – по-своему отреагировал Рутберг и принялся расхаживать по кабинету, пуская к потолку струи дыма.
По лестнице поднялись Ривейра и его друзья. Они несмело вошли в приемную и остановились, а сам Ривейра заглянул в кабинет.
– Привет, Чик, мы пришли…
– Привет. Напомни, о чем мы договаривались?
– Что мы придем помочь тебе перестрелять копов.
– Ах да, вспомнил!
– Только ты обещал заплатить нам…
– Да? А сколько я обещал?
– Ну, в общем мы тут с ребятами посоветовались… – Ривейра оглянулся на своих спутников. – В общем, давай вместо денег по четыре меры ореховой дури, и нам будет достаточно.
– Бен, ты слышал? Отсыплешь ребятам своей великолепной смеси?
– Не вопрос, чуваки, постреляем копов и получите свою долю. Нам вчера свежий орех привезли, получите самую пахучую, самую ударную смесь.
Бенетон поднялся из угла, где протирал свою пушку и, вскинув оружие к потолку, несколько раз щелкнул затвором.
– Не щелкай, батарейка кончится. Копы придут, а ты не готов, – заметил ему Рутберг.
– Здесь не батарейка, здесь, между прочим, протонный накопитель, срок гарантии – пятьдесят лет! Усек?
Спорить Рутберг не стал, он посмотрел на притихшего Ривейру и сказал:
– Идите вниз, Фил покажет вам, куда идти – в подвале куча оружия, подберете себе стволы, какие понравятся, и пойдете туда, в тупик. – Рутберг неопределенно махнул рукой. – Там все наши собираются.
– Мистер Рутберг, а дробовики «имаго» у вас найдутся? – спросил подергивающий головой Клейстон, выглядывая из-за плеча Ривейры.
– Уверен, что найдутся, приятель. Ну все, идите, жратву и курево вам тоже дадут. И еще одно – в углах не ссать, в подвале есть сортиры.
Добровольцы ушли, Бенетон вернулся в угол и снова стал полировать свое страшное оружие, а Рутберг постоял с окурком над переполненной пепельницей, затем выдвинул самый нижний ящик стола и вывалил туда ее содержимое.
Закрыл ящик, зажег еще одну сигарету и запустил новый цикл непрерывного курения.
– Я вчера разговаривал с Марком, так он говорит – они пойдут с моря… – сообщил Бенетон.
– С каким еще Марком?
– Ну ты даешь, у нас что, много Марков? С Марком Франтишеком.
– Бен! – Рутберг подошел к Бенетону и, наклонившись над ним, попытался заглянуть в его замутненные глаза. – Бен, никакого Франтишека нет! Два года назад его пристрелили возле «Бон-Бона» байкеры с юга. Неужели ты забыл?
Рутберг яростно затянулся.
– Чик, ты когда-нибудь слышал о пассивном курении?
– Нет, не слышал и слышать не хочу! А ты не спрыгивай с темы, Бен! Никакого Франтишека нет, а с моря никто не пройдет, потому что Рашпиль завалил там все фугасами, понял?
– Но почему же тогда Марк… – начал было Бенетон и осекся.
– Босс, там еще какие-то люди пришли! – закричал Фил, Рутберг услышал его даже без интеркома.
– Что за люди? – спросил он, нажав на кнопку.
– Семеро или нет… Пятеро! Пятеро парней с этого района!
– А чего им надо?
– Хотят стрелять в копов за деньги. Но им мало лет, босс! Совсем пацаны!
– Гони их отсюда, дети мне не нужны. Потом с их мамашами не расплатишься…
– Не надо гнать, скажи… все вакансии заполнены… – поправил шефа Бенетон.
– Правильно, – согласился Рутберг и, нажав кнопку интеркома, повторил сказанное партнером. Потом еще походил по кабинету и, вдруг остановившись, спросил:
– Слушай, Бен, а чего ты наговорил нашим бригадирам, что двое из них сбежали с выручкой?
– Да?
– Да. Смылись они еще вчера, а узнал я об этом только сегодня, когда бабки подбивать стали.
– Я не помню, Чик. Ты сказал напугать, я напугал…
– Ну, надо было как-то почеловечнее, мы же имеем дело с людьми, а не с… – Рутберг нарисовал сигаретой в воздухе что-то неопределенное.
Снова вмешался часовой, сообщив, что прибыли Эрик и Карась. Накануне они были отправлены Рутбергом с очередной разведывательной миссией и вот теперь вернулись.
Эрик вошел первым и, почесавшись, спросил:
– Чик, а есть чего пожрать?
– Здесь ничего нет, – сказал Рутберг. – Потом пойдете в подвал, там консервы.
– Чик, мы их нашли, – сказал появившийся за Эриком Карась.
– Кого?
– Пацака и Синего. И машину ихнюю тоже.
– И где вы их нашли?
– В овраге, они по грунтовке недалеко уехали. В багажнике.
– Почему в багажнике? – не понял отупевший от курева Рутберг. – Ах да, конечно…
– Чик, и те парни на въезде в район тоже пожрать просили. Говорят, их должны были сменить еще ночью, но никто не пришел.
– Бен, ты их не сменил? – обратился к партнеру Рутберг, но тот лишь развел руками.
– Понятно. Тогда так, хватайте жратву и идите к ним, будете помогать проверять фуры с бельем.
Заметив, как сморщились Эрик и Карась, он добавил:
– Вы же не хотите, чтобы копы пролезли к нам, как вши на грязном белье? Значит, нужно нюхать и смотреть в оба. Вперед, камрады, и не заставляйте меня повторять дважды, сегодня я не в духе.
Трейлер сильно раскачивало на неровной дороге, из-за чего под края респиратора проникала жуткая вонь, которую решено было использовать в качестве защиты и маскировки.
Ричмонд и еще двенадцать бойцов были спрятаны в больших плетеных корзинах и завалены сверху грязными загаженными простынями, которые и издавали этот жуткий запах.
Получалось, что респираторы и защитные комбинезоны служили скорее для психологического комфорта, но кроме них у Ричмонда были бронежилет, автомат, разгрузка с восемью магазинами и четыре гранаты. От тряски автомат скатился куда-то вниз и на каждой кочке бил Ричмонда по колену. Это было неприятно и очень хотелось размяться, ведь в таких неудобных позах они ехали уже целый час.
Впрочем, по большому счету жаловаться было не на что, ведь Ричмонд с Парризи еще могли как-то выкрутиться, а вот Бирч попал в реанимацию.
