или пси-воздействие Зоны? Что?
Ответов не было.
Поэтому, идя первым, он здорово рисковал из-за ненужных думок залететь в ловушку. Он знал это, но ничего не мог с собой поделать. И, посматривая на экран детектора, он раз за разом видел, как Седой уходит во тьму из логова Кесаря.
Лоцман вспомнил, как сам покинул бригаду. Он не вернулся на базу в Новоселки после того, как их, четверых охотников, едва не увел кукловод. Никогда в жизни он не забудет бездонную черноту глаз мутанта. Воздействие нечеловеческого разума, отключающего разум. Да, они выбрались. Не все. Именно тогда Гришко Сидор стал Седым, Угрюм решил уйти на Большую землю, а Лоцман понял, что шакалом быть в Зоне не стоит. Это то же самое, что быть мутантом. Лучше оставаться человеком. Сталкером.
Лоцман пытался очистить разум, сосредоточиться на переходе, но мрачные мысли склизкими червяками настойчиво сверлили мозг.
Если он ушел из бригады сам, то Седой, судя по всему, держался до конца.
Могут ли видения быть отражением реальности? Встреча на «ЭкоХиме» вполне, изгнание…
Стоп!
Ошеломленный простотой догадки, Лоцман даже остановился.
«Вагон! Вагон-аномалия! В этом вагоне сидел Седой перед нападением на него, Лоцмана. А потом и он сам залез туда, проверить, что в тряпице!»
Онисим хотел было рассказать о догадке напарнику, но вовремя спохватился. Зубру лишние головняки не нужны. Его задача – подстраховать до Буряковки и, если все пойдет по плану, составить компанию на обратном пути в «005 кюри». А дальше дорожки их разбегаются. Меньше знает, крепче спит…
Лоцман услышал лязг металла – Зубр интересовался, все ли нормально. Онисим сообразил, что, переваривая в голове мысли, минуты две стоял неподвижно. Для вида поковырявшись в КПК и поводив «Нюхачом», он подал знак: «Все чисто!»
По примеру напарника Зубр тоже бросил взгляд на свой детектор и сказал:
– Лоц, не везет нам что-то на артефы. Двойной Шторм прошел, а аномалии пусты! Зуб даю, что та «искра» на «ЭкоХиме» давнишняя. А видна стала лишь нынче, потому как аномалия в этот Шторм схлопнулась!
– Наверное. – Лоцман погладил тряпицу за пазухой, в которой лежал медальон. – Будут, Зубр, артефакты, точно тебе говорю – будут.
Сталкеры возобновили движение. Минут десять молча шли вперед, пока их внимание не привлекла огромная сосна. Вершину гигантского дерева окутывала белесая тенета «жгучего пуха». Не теряя ни секунды драгоценного времени, напарники натянули противогазы и наглухо запаковали комбинезоны. Чтобы ни одна пушинка не коснулась кожи. Мобильность – вот что делало эту аномалию особо опасной.
Небольшой грязно-оранжевый холмик под сосной напарники увидели практически одновременно. Зубр бросил несколько гаек в сторону любопытного предмета. Явных ловушек не оказалось. Сталкеры медленно подошли.
Под деревом лежали человеческие останки. Оранжевый комбинезон научников идеально вписывался в цветовую гамму рыжей коры и опавших иголок. Только рукава и штаны «Синергии» были истерзаны… как и конечности мертвеца. Ступни вообще отсутствовали.
– Да уж, допрыгался, ученая голова… – произнес Зубр. – Надо осмотреться. Сомневаюсь, что он был один. Научники обычно под охраной ходят.
Лоцман подобрал обломок сухой ветки и осторожно разворошил хвою. Недалеко от правой руки мертвеца под слоем иголок нашелся пистолет Макарова. Зубр тем временем обошел сосну кругом.
– Мутное дерево, – сказал он, подходя к Онисиму и демонстрируя свою находку – второй пистолет. – Могу поклясться, что видел эту сосну раньше. Только ни фига не тут. В другом месте.
Плечистый сталкер поглядел наверх, где с веток сосны свисали полупрозрачные клочья субстанции, напоминающей тополиный пух. Посмотрел по сторонам. На их счастье, в лесу не было ни малейшего движения воздуха.
– Да. – Зубр поставил точку в сомнениях. Сними он противогаз, Лоцман бы увидел, как потемнело его лицо от нахлынувших воспоминаний.
– Ты серьезно?
– Лоц, тут одно из двух – либо мы в Рыжем лесу, либо кусок Рыжего леса здесь. Я тогда здорово попал. Думал, кранты мне… Вот смотри. – Зубр ткнул стволом автомата в застарелую щербину на стволе. – Сюда попала пуля одного кента из «Камня». Меня ловил. Точно тебе говорю – это было в Рыжем лесу, почти три месяца назад, когда я до Припяти рейд делал. Шел в паре с Дариком, и ему ни хрена не повезло…
Лоцман сделал знак «продолжай», а сам сосредоточился на изучении мертвеца.
– Из Припяти мы выбрались, – Зубр повернулся спиной к напарнику, из-за противогаза голос звучал глухо, – но «каменщики» сумели упасть нам на хвост. Серьезно упали – так, что стряхнуть не могли. Дарика подранили, и нас хватило на полночи, прежде чем он настоял спрятать его. Я остался один – и вот тогда труханул. Серьезно труханул, до глубины души страх пробрал. Может, поэтому и спасся. Забился в яму под корнями дерева на берегу ручья. Забился как краб в нору. На мое счастье, ночь была. Темная… Луна как черепушка белая висела… и ветер выл, уныло так, словно бабы на похоронах… Они прошли в метре от меня, и одна мысль только, чтобы ни один урод меня не почуял. Они прошли, и я слышал их дыхание, слышал, как хрустят ветки под ногами… как поскрипывают ботинки и брякают стволы… а мои ноги мокли в фонящем ручье…
Зубр замолчал.
– Чуть не стал одним из них, – с вызовом произнес здоровяк. – Если бы поймали, превратили бы в такого же… фанатика.
– Понимаю. – Лоцман не стал говорить, что как-то тоже пересекся с одним из бойцов зловещего клана.
«Да уж…» Он с содроганием в душе отогнал воспоминания.
– Думаю, участок сместила пространственная аномалия. Или пузырь какой. Иначе военсталы все бы уже подчистили. – Лоцман еще раз внимательно осмотрел место трагедии. – Давай оттащим его.
Зубр отцепил от пояса веревку и подал конец Лоцману. Тот аккуратно накинул удавку на руку покойника. Затянул. Сталкеры отошли от опасного дерева на длину веревки и потянули тело ученого. Потихонечку, с паузами, они подтянули труп к себе. Под сосной остались небольшой кейс и ноутбук. Белесая бахрома на ветках еле заметно шевелилась. Однако обошлось, «жгучий пух» остался на месте.
Зубр поддел труп дулом автомата, переворачивая бедолагу лицом к небу. Картина открылась неприглядная. Стекло сферы оплавилось под воздействием прилипшего комка «жгучего пуха». Полуразъеденное субстанцией лицо застыло в страдающей гримасе. Поверхность «Синергии» утратила герметичность, эластичность и с виду напоминала корку сыра, только оранжевого цвета. Буквы на нашивке с именем-фамилией, как и приборы на груди, были обильно заляпаны белыми волокнами аномального растения.
Несколько минут сталкеры смотрели на мертвеца.
– Пойду, достану его снарягу, – сказал наконец Зубр.
– Я обыщу тело.
Когда здоровяк вернулся, Лоцман уже закончил с обыском и раскладывал мелочовку по ранжиру.
– Второй, говоришь, где? – задумчиво произнес он. –
