class="p1">— А что с другой пленницей? Она, действительно, оказалась той, о ком подумал декан Милантэ Мунлес?
— О да, она — ее дочь.
— Вау, надо же! И что вы…
— Скоро она станет моей Королевой. И вашей Королевой тоже. Так я решил.
Пауза.
— Очень… хорошо, Лорд Сеера. Как вам будет угодно.
— Это не обсуждается. Айседора Селеста останется здесь, в Академии. И будет править вместе со мной. Вам придется это принять.
— Ваша воля — закон. А что об этом думает Верховная Матерь?
— Ей предстоит… принять к сведению мое решение. Я еще поговорю с ней.
— Полагаю, она не станет возражать.
— Я буду весьма… убедителен. К тому же, мы почти одержали победу. Осталось совсем немного. Скоро Омут закончит свой проект, и тогда… мы выйдем на поверхность.
— Да, Лорд Сеера. С нетерпением ждет этого важного дня.
Пауза.
— Продолжайте.
Шаги. Звук дверей. Свет. И снова тьма.
И тишина.
Остался лишь голос его госпожи.
Она приблизилась к нему. Он ощущал ее дыхание на своем лице.
— Продолжим.
И ее холодные губы прижались к его губам.
И душа Энтони вернулась в мир, где он обрел свое счастье рядом с Мисой.
— Прежде, чем я отвечу, я хочу задать тебе несколько вопросов.
— Спрашивай.
Я приподнялась в постели, и Сеера поправил подушку за моей спиной, чтобы я удобней села.
Он не отходил от меня ни на шаг.
— Ты знаешь что-то о Лиане и Аладаре?
— Печати?
— Да. Ты их видел? Семь лет назад.
— Это родители, Энтони, верно?
Он знает про Энтони.
— Да, — осторожно ответила я, — это так.
— Лиана и Аладар оказались самыми сильными Печатями из всего Ордена. Они закрыли больше всего порталов, когда влияние Вилиамонта стало распространятся.
— «Влияние Вилиамонта»?
— Его сила заключается в том, что он способен открывать новые проходы. Крайне редкий дар. До него подобной силой обладала лишь Верховная Матерь. Она — первая, кому удалось порвать ткань Мироздания.
Сеера не желал говорить о том, как именно Верховной Матери удалось открыть Проход. Он вообще каждый раз уходил от разговора о ней.
— Лиана и Аладар внесли большой вклад в битву, приблизив победу вашей стороны.
— Нет ничьей стороны, Сеера. Ты же знаешь, что я…
— Да, всего лишь дочь Марии Селесты. Дочь своей матери, женщины, которую я любил.
Мне становилось дурно от подобных слов. Так странно осознавать, что у мамы был роман с существом из иного измерения.
И это существо хочет сделать меня своей женой.
Во что вообще превратилась моя жизнь?
— Так вот, Лиана и Аладар оказались очень сильны. Никто из Призраков не смог их остановить. Многие… очень многие пали от их семиотиков. Они искусно сражались. Настоящие воины. Профессионалы. Они хорошо знали свое дело и превосходно владели оружием. Даже Гринштейн не смог сопротивляться. Он спасся бегством.
— А ты? Ты сражался с ними?
— К счастью, нет, но я видел, на что они способны. И видел, как они погибли.
Кто же их убил?
Кто оказался сильнее самых отважных Печатей?
За ответами на эти вопросы Энтони спустился вместе с нами. Он хотел знать, что сталось с его родителями семь лет назад.
И вот я получаю ответ вместо него.
— Кто их убил, Сеера? У кого хватило сил остановить таких Печатей?
Я с нетерпением ждала ответа, хотя подсознательно уже догадывалась о нем. Кто мог быть сильнее Гринштейна? Кто это был, если Сеера не ввязывался в драку? Кто еще сильнее их всех?
— Это сделала она.
Мелисента.
— Лично.
— Ах!
Я прикрыла рот ладонями. Мои опасения сбылись.
— Только благодаря ей та битва закончилась нашей победой, — добавил Сеера, — самые сильные Печати оказались повержены, остальные сбежали. Проход остался открытым.
— Она главная, так? Она стоит над всеми вами. Что ей нужно?
— Ее цели ведомы лишь ей. Мы лишь воздаем должное за те дары, которыми она нас наградила.
— Дары?
Сеера не стал отвечать.
— Что с Энтони? Где ты его держишь?
— Тебе не обязательно знать об этом.
— Он — мой друг. Если хочешь, чтобы я вышла за тебя, как ты можешь скрывать от меня такое?
Я сама от себя не ожидала, что этот ход окажется настолько хорошим. Манипулировать свадьбой, чтобы получить все ответы. А что я еще могу?
— Он в Перекрестках.
— Зачем? Что с ним там делают?
— Это воля Верховной Матери. Я лишь выполняю ее приказы.
— Ее воля…
— Прости, Айседора, но я не могу говорить о ней и о ее распоряжениях. Это тайна. И она должна оставаться тайной для всех.
— У тебя с ней секреты.
Сеера кивнул.
— Воля Верховной Матери не обсуждается. Как она скажет — так и будет. Я не могу этому противиться.
— Да что с вами всеми такое?
Я злилась.
Они все — ее марионетки.
Мелисента крутит и вертит ими, как пожелает! И никто, кроме нее, не скажет, чего она хочет.
— Где она?
— Что? — не понял Сеера.
— Где сейчас Верховная Матерь? У нее есть какое-нибудь… логово? Где она живет?
Глупо надеяться, что он так возьмет и выдаст ее месторасположение. Но я должна попытаться.
— Я… не знаю. И никто не знает, Айседора. Она просто приходит. И уходит.
— Приходит? Сюда? В Академию?
— Разумеется. Она лично отдает мне все распоряжения. И уходит, чтобы вернуться, когда все будет готово.
— Только за этим? Она приходит, чтобы отдать приказы?
— Проход. Она пользуется им. Верховная Матерь спускается в Глубины Пепла и уходит…
— Младенец. Что за дитя на картине? Кто у нее на руках?
Я видела, что Сеера не хочет отвечать. Кажется, ему даже страшно говорить о Верховной Матери, словно она услышит, если он разболтает ее секреты.
— Младенец — ее дитя. Как и все мы… Призраки. Рыбоеды. Все они появились благодаря ей. Они — ее дети. И я появился здесь благодаря ей.
— Дети, значит… Но что за дитя?
Сеера не отвечал.
— Идем, Айседора. Я хочу показать тебе Академию.
И как вообще с ним можно о чем-то говорить? Он постоянно уходит от прямых ответов. Но теперь я хотя бы точно убеждена в существовании Верховной Матери, кем бы она ни являлась.
И раз она приходит сюда, спускается на дно, значит, у меня есть шанс встретить ее.
Она еще придет проверить, как ведутся дела.
Сеера помог мне встать. Взяв меня под руку, он повел меня к выходу из сада.
— Тебе уже лучше?
— Да, намного.
— У тебя еще остались вопросы?
— Насчет Энтони.
Сеера недовольно промычал.
— Скажи мне лишь одно, Сеера.
