Договорив, Император замер и, выждав ровно минуту, поднял свою папку.
— За проявленное в боях мужество и героизм орденом Святого Георгия первой степени награждается полковник войск специального назначения Афанасьев Павел Петрович!
Стоявший во главе строя военный вытянулся и, чётко чеканя шаг, подошёл к государю.
Взяв из рук помощников протянутый на подушечке серебряный крест, Алексей шагнул к полковнику и, зацепив награду ему на китель, пожал руку.
— Служу отечеству! — рыкнул полковник, развернулся и, так же чеканно фиксируя шаги, вернулся в строй.
— За проявленное мужество и героизм орденом за заслуги перед отчеством первой степени награждается, — тут император сделал паузу, — награждается посмертнопоручик Гуляев Пётр Иванович!
Из толпы женщин, едва передвигая ноги, вышла дородная дама и, тяжело дыша, подошла к государю.
— Вы воспитали достойного сына, сударыня, — передавая женщине упакованную в коробочку награду, поклонился Алексей.
Та приняла орден и, явно желая что-то сказать, открыла рот, но затем лишь махнула рукой и, едва сдерживая слезы, вернулась обратно.
— За проявленное мужество и героизм…
Так продолжалось ещё довольно долго, Алекс даже выпал из реальности, задумываясь о чем-то своём, и лишь когда услышал знакомую фамилию, вернулся обратно.
— За проявленное мужество и героизм орденом Святой Анны первой степени и мечами к нему посмертно награждается полковник императорских войск, командир полка шагающих машин, Ажакин Макарий Иванович!
Император замолчал и, видя, что никто не выходит, родственников у Макара не было, хотел уже передать орден обратно помощнику, но тут Алекс, повинуясь внезапному порыву, вышел из строя и, чеканя шаг, подошёл к Алексею.
— Позвольте мне принять награду полковника, ваше величество! — громко произнёс он.
Алексей внимательно посмотрел на князя — естественно, он его узнал, и, задерживая орден в руке, спросил:
— Кто выи почему решили, что можете забрать эту награду?
— Поручик Камнев! Полковник был мне другом! Он умер у меня на руках!
Император посмотрел в свою папку и, явно решая, как поступить, наконец произнёс:
— Хорошо, поручик, можете забрать награду полковника.
— Служу Отечеству! — прокричал князь и, взяв из рук Алексея орден, встал обратно в строй.
— За проявленную отвагу и героизм, — продолжил Император, — Орденом Мужества, посмертно… награждается поручик Камнев Максим Николаевич… — неуверенно закончил Алексейи с сомнением посмотрел в свою папку.
Алекс, понимая, что кто-то не исправил текст, вновь промаршировал к центру.
* * *
Ощущения, в которые окунулся Алекс, лишь прикоснувшись к бурлящим в Георгиевском зале эмоциям, погрузили его в болото тоски и меланхолии. Он никогда не считал себя особо чувствительным, но от чего-то буквально «почернел» душой в момент, когда за наградой погибшего отца вышла девочка лет десятии такой же, чуть помладше, парнишка. Как он узнал позже, их матери стало плохо прямо в зале, и её унесли медики.
Нет, он, конечно, понимал, что идёт война и от потерь никуда не деться, но это успокоило бы лишь людей, незнакомых с её подоплекой, тех, кто думал, что воюем мы за правое дело, защищая Родину от агрессора.
Вот только Алекс знал, что агрессоры не китайцы — они такие же жертвы, и возможно сейчас, где-нибудь в Пекине или Шанхае, их Император точно так же награждает своих героев, точно так же рыдают материи страдают дети.
А те, кто на самом деле повинен в горе этой девочки и её брата, сидят сейчас в кабинете с высокими окнами и видом на Темзу, весело потирая ручонки да посмеиваясь.
Даже орден, красивый серебряный крест с мечами, нисколько не грел ему душу. А ведь он только что, буквально несколько часов назад, мечтал, — наверное по-мальчишески, глупо, — с какой гордостью станет носить его на своей красивой форме, щеголяя перед собравшейся публикой.
Но теперь, стоя у высокого окна, в отдалении от всех, ему вдруг стало стыдно за свои недавние мысли, и он, повинуясь внезапному порыву, снял крест и, стыдливо озираясь, спрятал его в карман.
— Что же это вы, поручик… — неслышно появился позади Алекса пожилой подполковникв идеально сидящей форме с нашивками в виде крылышек. — Стыдитесь?..
Князь обернулсяи, встретившись взглядом с этим бывалым пилотом — а о том, что человек перед ним бывалый, говорил «иконостас» на его груди: здесь и Георгии всех четырёх степеней, два таких же, как у Алекса, Ордена Мужества, Святой Владимир, Анна с мечами, Заслуги всех степеней, включая первую, самую высшую. Плюс ещё куча других, о существовании которых он даже не подозревал.
И хотя первым его желанием было сгрубить, в последний момент, проникшись уважением, — а к многочисленным наградам прилагался протез левой руки и испещрённое мелкими шрамами лицо, — Алекс сдержался и как можно нейтральнейответил:
— Может и стыжусь. А вам-то что?
— Да нет… Ничего, — пожал плечами подполковник, — себя вспомнил, свой первый орден… Вот он, — и лётчик показал, поправляя пальцами, один из висящих на груди орденов мужества.
— Я ведь тоже тогда снял его, спрятал. Мне казалось, что не заслужен он… Все мои друзья погибли. Я чудом выжил… Вот и думал, что несправедливо.
Алекс слушал молча, и даже когда военный сделал паузу, не произнёс ни слова. Но, казалось, подполковника это нисколько не волновало, он неторопливо, словно дед на печке, продолжил свой рассказ.
— Обычный день. Всё как всегда: подъём, зарядка, завтрак, занятия. Причём занятия предполагались на тренажерах и в классах, так как погода выдалась нелётная, солнца почти не видно, небо затянуто рваными дождевыми облаками. Я, тогда ещё курсант академии военных пилотов, даже не предполагал, что для всех, кого я видел этим утром вокруг, этот рассвет последний, ведь к таким мыслям совершенно не было никаких предпосылок. Ни войны тебе, ни конфликтов, ничего. Но видимо, там, — лётчик посмотрел на потолок, — кто-то решил иначе. Первые разрывы мы услышали загодя, бомбить начали военную базу с другой стороны городка. Как я узнал уже позже, ничего не понимающие преподаватели и инструктора погнали курсантов в бомбоубежище. Меня же и ещё пятерых моих сокурсников незадолго до этого отправили в помощь техникам, нужно было перетащить что-то тяжёлое и громоздкое. А ангары с глайдерами-истребителями — это были учебные ИРАу-34, находились достаточно далеко от корпусов, в которых проводились теоретические занятия. Поэтому, естественно, искать и ждать нас никто не стал, но мы, тогда девятнадцатилетние юнцы, только обрадовались этому. Ну а что, преподов нет, инструкторов тоже, машины — вот они, садись да лети. А то, что случилось нечто серьёзное, мы поняли сразу — слыханное ли дело, бомбёжка…
В общем, долго мы не рассуждали и, самостоятельно загрузив в истребители, — ИРАу — истребитель реактивный атмосферный, учебный, — боекомплект, весело, на подъёме от нахлынувших эмоций, взлетели. «Толян!» — кричал я своему ведомому, когда на экранах радаров появились множественные цели. — «Ты, главное, всех не сбивай! Мне хоть немного оставь!» — Толик Леонов, невысокий коренастый сибиряк, среди нас был лучшим пилотом, но немного безрассудным, особенно в воздухе, поэтому, наверное, в качестве наказания, его и поставили ко мне в пару — я уже тогда слыл спокойным и рассудительным парнем… И поначалу всё шло как по маслу. Тихоходные бомобовозы, — как раз они и забрасывали город бомбами, — почти не сопротивлялись, разлетаясь в щепки после прохода через их строй нашей учебной эскадрильи. Как я узнал гораздо позже, те, кто всё это организовал, позаботились о том, чтобы ни одна боевая машина регулярных частей не влетела в воздух, а про нашу учебку, видимо, не подумали, а может просто не восприняли всерьёз. Так что тогда мы смогли уронить штук по шесть-семь машин каждый, но когда в пушках закончились снаряды, а щиты, высосав досуха энергию накопителей, слетели, появились они — тяжёлые перехватчики без опознавательных знаков. Ты знаешь, поручик… Столько лет прошло, вот смотрю на свой орден… А в ушах до сих стоит крик сгорающего заживо Толяна. Я потом часто думал, может будь у нас хоть немного снарядов, мы смогли бы отбиться? Но чем чаще думал, тем яснее понимал — шансов не было ни при каком раскладе. Перехватчики, что нас атаковали, тогда ещё даже на вооружении ни у кого не стояли и уж тем более не могли попасть в руки к террористам. Да что сейчас говорить, мне даже тогда не поверили. Дали вон… — снова коснулся креста пилот. — Да отправили на другой конец страны доучиваться.
