они были абсолютно неприятными во всех отношениях.
— Съезди домой, Кристофер. Завтра прямо с утра. И… если понадобится помощь, то ты знаешь, что делать.
— Вы меня пугаете, учитель. Что случилось? Мои родители? Что-то случилось с ними?
— Кристофер, — Гальдо произнёс это весомо и твёрдо: этот тон не терпел ослушаний и неповиновения. — Завтра утром ты встанешь перед зеркалом и переместишься в свою деревню. Там действуй по ситуации. Будет нужно — позовёшь. А сейчас, чтобы твоя глупая голова не внушила тебе, что нужно идти ночью, ты будешь спать!
С этими словами колдун раздавил в левой ладони маленький глиняный сосуд, а правой прикрыл свой нос. Мягкий лавандовый дым стремительно наполнял комнату, и Крису ничего не оставалось, как мелко шагать назад, к постели, чтобы рухнуть на неё, а не каменный пол. А то был уже прецедент.
Конечно, Крис по утру ворчал на колдуна за его выходку, хоть и понимал причину. Он действительно отправился бы тут же. Зато он отлично выспался и был полон сил. Что-то ему подсказывало, это будет очень кстати.
Позавтракать тоже пришлось, иначе Гальдо отказывался забирать ключ для перемещений из-под жабы.
— Когда-нибудь я выращу фрукт, от которого вы не сможете отказаться, но после того, как съедите, вы превратитесь в ромашку! — пообещал жабе ученик колдуна.
Жаба сузила глаза: запомнила угрозу.
— Всё, всё, не дразни Дафну, — Гальдо похлопал парня по плечу и развернул того к зеркалу. — Готов?
И прежде, чем Крис ответил, толкнул его в ровную блестящую поверхность.
К перемещениям сложно было привыкнуть, несмотря на то, что некоторые уроки велись на берегу океана, в пустыне, в жарком лесу и так далее. Дыхание спирало, перед глазами до тошноты крутилось пространство, по лицу били то огненные, то ледяные струи воздуха. Хоть это и длилось секунды, однако терпеть это было трудно.
Очутившись на улице, по которой бегал ещё мальчишкой, Крис решил, что Гальдо ошибся точкой назначения. Ухоженная улица с аккуратными заборами представляла собой жалкое зрелище: разруха и полное безмолвие воцарились в Патхилле. Пучки сухой травы топорщились из заснеженной дороги. Крис и забыл про смену сезонов, пока был в горах.
Пёс Кружка из соседнего дома беззвучно лаял на Криса, затем, опознав, трусливо подбежал к нему и уткнулся в ноги. Крис рассеянно погладил знакомую собаку и огляделся: даже петухов Герберта Пшока не было слышно. А их у него было штук тридцать, вся улица раньше не знала покоя от их приветствий солнцу.
Людей нигде не было видно, ставни на окнах были плотно закрыты. Крис не решился позвать кого-нибудь: у него от общего вида родного места дрожали поджилки.
Что здесь произошло?
Кружка увязался на Крисом, однако, чем ближе человек подходил к родному дому, тем беспокойнее становился пёс.
Крис был уверен, что если бы пёс мог, он бы заскулил.
— Так, погоди-ка. Я наверно смогу тебе помочь.
Молодой человек присел и сделал несколько манипуляций руками перед мордой животного, а в конце подул ему на нос. Кружка вдруг громко залаял, завилял хвостом, прыгнул на освободителя своего голоса и чуть не опрокинул того на спину.
Тут дверь дома родителей Криса распахнулась и на улицу выбежала Патти, придерживая порванную ткань на груди.
— Патти! — окрикнул её Крис.
Девушка вздрогнула, а потом что было сил помчалась к другу детства.
— Крис, о, Крис, как хорошо, что ты вернулся! Я знала! Я знала, что ты придёшь! — рыдала она навзрыд.
— Вернись сейчас же! Или я…
На крыльцо вышел Виктор с красной от пощёчины щекой. Он был одет в шёлк и бархат с крупными золотыми перстнями на обеих руках. Охмелевший и развязный, он поманил девушку назад: жест больше подходил для собаки.
— А это ещё кто? — Виктор напряг зрение. — Баааа, да это сам ученик Гальдо-Шмальдо! Добро пожаловать домой! — Он отвесил неловкий поклон, чуть не свалившись со ступенек. — Ну заходи, посмотри, как тут всё преобразилось! Я покажу тебе настоящий прогресс!
— Не ходи туда, умоляю, не ходи, — всхлипывала Патти, намертво вцепившись в льняную рубашку Криса.
— Всё будет хорошо, Патти. Я тебе обещаю. Иди домой и ни о чём не волнуйся, — приободрил девушку сын фермера и потрепал ту по плечу. — Ты, — он свистнул Кружке, — проводишь её домой!
Уходя, Патти всё оборачивалась назад, пёс же порыкивал на неё и тянул за подол платья.
Крису было страшно. Он не понимал, что происходит, хоть и осознавал, что Виктор — причина всем этим переменам. А ещё он был зол: его дом был теперь украшен аляповатыми золотыми скульптурами, цветами, драгоценными камнями. Это сильно резонировало с обычной постройкой.
Крис собрал всё своё мужество в кулак и вошёл в дом, откуда его теперь звал Виктор.
Внутри тоже всё изменилось. На стенах висели картины с изображением Виктора: Виктор в короне, Виктор на коне и мантии, Виктор пронзает дракона, Виктор в окружении каких-то крылатых пухлых голых детей, держащих пышные охапки цветов. На столах горели свечи в золотых и серебряных подсвечниках, везде стояла грязная посуда — тоже явно золотая. Во дворе, где раньше был сад и огород, стояли статуи и фонтаны. Тоже с лицом Виктора и явно чужим телом. Таким телосложением был одарён Моральт, но никак не щуплый и сутулый Виктор.
Крис запретил себе думать о своём овоще, который так и не представил на ярмарке. Спасённый им человек вопреки своим же обещаниям запустил сад до состояния пустыря.
— Ты наверно удивлён, да? — Виктор принёс им вина в высоких серебряных бокалов, инкрустированных рубинами. — Немного перемен не повредит! Я рад твоему возвращению! Ты наверно научился нескольким приёмчикам, а? — Виктор залпом выпил содержимое бокала, отчего часть разлилась по его шее и груди, а другая даже пошла носом. — Собаку ты расколдовал? Мерзкая псина лаяла и лаяла, пришлось её заткнуть.
— А петухи старика Пшока? — Крис даже не притронулся к вину. Он оглядывался в поисках родителей, объятый плохим предчувствием.
— Их я первыми заморозил! — похвастался человек перед ним и плюхнулся в огромное богатое кресло. — Ты лучше присядь, Крис. Нам многое надо обсудить!
С этими словами он весь напрягся, отчего его лицо пошло всё морщинами, вытянутая в сторону Криса правая рука с хищно расставленными пальцами, мелко подрагивала. Крис ощутил давление на плечи и по инерции сел на появившуюся под ним табуретку.
— Каково, а? — Виктор откинулся на спинку кресла и самодовольно улыбнулся. — Тебя такому наверно не учили, да? А я вот всё сам! Сам! Никакой науки мне не нужно! Не обижайся, но
