вдруг увидел темную спину крупного морского животного, с раздвоенным хвостом. Андрей видел его плавники, видел хвост, но не видел морды, и от встречи с неожиданным, и возможно опасным, немного запаниковал.И там внизу, спустившись с высоты волны, вдруг ощутил на лодыжке холодное и липкое! Лягнул, получилось пустоту. И потом, почти сразу ощутил щекочущие прикосновения к животу, внезапно понял, как внутри все сжалось от страха. Он вдруг вспомнил, что вода ледяная! Резко дернули назад, и сразу потащили вниз, под воду! Хорошо, что он смог продышаться, теперь старался не сопротивляться этому существу, старался не тратить кислород. Андрей понимал, что только так можно в этой борьбе выжить.
Затащив его на глубину, чудовище отпустило его ногу. Андрей извернулся и вытащил из ножен на бедре охотничий морской нож, который брал всегда на подобные вылазки. Теперь он сам стал опасен, сам стал для монстра хищником. Посмотрел вверх, там тяжело плескалось свинцовыми волнами море. Он должен закончить тут, и потом подняться к звездам…Неожиданно ощутил, как кто-то трогал за плечи, отчего показалось, что это бесформенная желеобразная медуза. Андрей резко отпрянул, и развернулся. Ужас смотрел ему в глаза, не моргая! Он запаниковал и выдохнул весь воздух в воду…
Тогда его спасли, вытащили из ледяного моря полуобморочного. Спрашивали, что его понесло в такую даль, винили в халатности и не уважении к родителям, грозили отчислением из института. Но никто не спрашивал о том, что он видел в воде. А он никому так и не рассказал ничего, но только потом, со временем, понял, что это был, как тут, у северного народа верили, дух моря, который его благословил.
И вот он снова в ледяном, но уже не море, а Южном океане, но только теперь не чувствует холода и нет страха перед неожиданным, ведь его еще тогда, в далеком прошлом, благословил сам Океан!
Очень быстро, казавшиеся поначалу такими далекими, непреодолимыми, двадцать с небольшим миль, быстро закончились, и он, обвыкшись с костюмом, пожалел о том, что расстояние оказалось недостаточным, что бы в полной мере прочувствовать все превосходство новых технологий.
Вышел к шельфу в районе арктической станции Новолазеревская, и там, по пробуренному проходческим подводным щитом тоннелю еще в тридцать девятом, как утверждал Марк, в километровой плите ледника Нивлесена, прошел до гранитной части суши.
А еще через два часа медленного продвижения по затопленному тоннелю, в абсолютной темноте, он уперся тусклым лучом светодиодного фонаря в стальной затвор гермоворот. Теперь нужно было найти кингстоны и через один из них попытаться проникнуть внутрь. Задачка так себе – представьте, что вокруг вас кружит уплотнившаяся взвесь антарктического криля, и вдобавок сбивается вокруг источника света. На поиски еще ушел час. А потом он, больше ориентируясь на интуицию, нежели физически наблюдая, наткнулся на внешние забортные насосы, определявшие границы первого кингстона. Подплыл ближе, из спинного плавника-органайзера вынул сложенный ключ-кривошип. Разложил его, пристроил в зубчатый механизм и прокрутил его, активируя раскрытие лепесткового впускного люка. И когда тот сформировался в достаточное большой лаз, способный его впустить, нырнул вовнутрь.
По ощущениям внешний борт был толщиной никак не меньше шести метров, но не везде была сталь. Металл смешивался слоями с материалом, очень похожим на резину, для чего это нужно было, Андрей только мог догадываться, но все же предположение было. Скорее всего, так инженеры пытались предотвратить проникновение наружу, в океан, низкого гула механизмов и ультразвука, рождаемого несовершенством материалов.
Без особых препятствий он попал внутрь, где-то щелкнули, разбивая тишину, автоматы включения освещения. Застрекотали нитями накаливания высокие, вытянутые лампы иллюминации. Андрей стянул рыбий шлем и втянулся местным воздухом, тот был затхлым, но это и не удивляло – прошло столько времени. Огляделся и поразился - даже во сне он не представлял себе такой монументальной архитектуры! Да, Андрей знал, что немцы в своих стремлениях ко всему гигантскому, не видели границ в достаточности, но чтобы вот настолько! Потолка просто не было – наверху, не ниже пятнадцати метров, начинались пространственные фермы, пересекавшиеся меж собой в разных направлениях, часто образуя рваные геометрические формы. И там, высоко, еле различимые тускло проглядывали светильники. И нигде, абсолютно нигде не было признаков ветшания и не было пыли, словно кому-то тайному, выжившему после стольких прошедших лет, самым чудесным образом и отчего-то небезразличному, удавалось тут поддерживать порядок. А еще было ощущение, что за ним кто-то втайне наблюдает, и ему начало мерещится случайные колебания теней в углах, вроде как бы, кто-то невидимый рождал эти движения. Он несколько раз отвлекался на них, но потом для себя поняв, что, даже если и был там кто-то, то не нес в себе прямых угроз. Поэтому просто про себя назвав их «дыроглазами», имея ввиду возможные камеры наблюдения, занялся основным.
Первым делом проглотил вторую пилюлю, которая должна была разрушить связи к живым гидрокостюмом, и тот, спустя некоторое время, отставая от кожи лоскутами и собираясь в островки, словно лишай, сполз с хозяина. Пока химия порошка действовала, он снял спаренный ласт, отсоединил спинной плавник, из него вынул сухое термобелье и бесшумную обувь, оделся.
Марк упоминал, что где то тут, на пологом склоне аппарели, должен быть был пульт управления гидроприводами затворов – по его утверждениям, немцы везде строили похоже, не особо заморачиваясь. Долго искать не пришлось – пульт был тут рядом, снабженным рядами тумблеров, выключателей, пускателей и разноцветными колбами ламп, призванных отмечать каждая своим светом заданные им события. Все надписи и инструкции были на немецком, впрочем у Андрея это не вызывало затруднений, это был его второй язык. Да и Марк предупреждал, говоря о том, что могут быть специфические термины. Чувство, что за каждым его действием наблюдают, никуда не пропало, но вроде даже усилилось. В углах, где собиралась и клубилась колючками непроницаемой материи тьма, выступали и втягивались некие предметы, что очень напоминали очертания древних телеобъективов. Быстро сориентировавшись в многообразии и символах, щелкнул нужными тумблерами, подавая питание на механизмы, и те, пробуждаясь, низко загудели, глуша все те звуки, на которые он раньше обращал внимание. Теперь он точно был уверен, для чего инженерам понадобился этот многослойный пирогборта – такой низкий звук никакой толщиной стали не остановить. Взял рацию, настроил волну, сообщил своим:
- Общий привет. – Сказал он кодом, значивший, что все нормально и он готов к приему гостей. Так же отдельным сообщением переслал навигацию. Марк
