сказано — после готовности и ремонта судов, чем и занимаются бригады адмиралтейских верфей без перерывов и выходных. И как только мой крейсер будет готов к выходу — мы вернемся на Рубеж.
— К сожалению это не поможет. — сказал Петр, вызвав всеобщее удивление. — Ежедневные схватки слишком выматывают, не спасают даже сеансы с капелланами из ордена святого твердоверца Александра Невского. Уже сейчас нам нужна смена. Так что в течении полугода все здесь присутствующие будут обязаны отправится на рубеж.
— Мы своё уже отслужили! — гневно проговорил старик Долгорукий.
— Можете сидеть в думе? Владеете резонансом? Значит и послужить стране ещё способны. — ответил Петр. — Это так же всеобщее решение генерального штаба. Если не будет ротации, через месяц фронт посыплется. Нам срочно нужна смена. Нужны силы для защиты наших границ.
— За месяц невозможно подготовить новых офицеров. Что там, за три года невозможно. — покачал головой Василий Михайлович Долгорукий, совмещавший роль ректора Высшей военной академии и думского председателя. — Но и старики… какой толк от нас? Три поколения это три-четыре ранга. Иногда шесть. Сильнейшие из нас слабее аристократической молодежи.
— К сожалению у нас нет трех лет, даже двух месяцев нет. — покачал головой Петр. — В войсках уже начинается ропот. Мы потеряли гигантские территории, империя лишилась более чем двадцати миллионов человек, но при этом вы всё ещё рассчитываете отсидеться в тылу? Нет господа, не выйдет. На фронте каждый одаренный стоит сотни моряков без сил и возможностей.
— Мы своё уже отвоевали, Петр Николаевич. — покачал головой Долгорукий. — Сполна отплатили империи за всё. Уверен, никого из присутствующих у вас не получится назвать трусом или предателем. А то недопонимание, которое возникло между некоторыми из нас, легко решится. Сегодня же. Верно я говорю, князь?
— Верно. — нехотя ответил Юсупов. — Войска вернутся на рубеж, я же останусь, как того и требует её императорское величество.
— Хорошо, очень хорошо. — вздохнул старик Долгорукий. — В таком случае думаю нет смысла продолжать. Коли ситуация на фронтах будет критичной, мы придем вам на помощь.
— Каждый член молодежной партии пройдет через оборону рубежа. Получат обучение у сильнейших одаренных и изучат новые техники управления резонансом. — сказал я, глядя в зал. — Те же, кто решит отсидеться в столице, не отработав долг родине, будут вынуждены выйти из партии. Чтобы не было недопонимания, как сегодня, будет налажено вещание на штаб армии и личные коммуникаторы тех, кто имеет место в думе.
— Законы прямо запрещают голосовать тем, кто не находится в здании думы. — попробовал возразить Юсупов. — И никакие доверенности этого не изменят.
— К сожалению этот закон устарел. — пожал я плечами. — Уверен, найдется инициативный молодой, или не очень, человек, который в ближайшее время сформирует поправки к закону, которые позволят голосовать находящимся на рубеже, или в других горячих зонах.
— Да, думаю внесение такого законопроекта в данный момент более чем актуально. — поддержал меня Петр. — Ещё раз, господа. Вы — свет нации. Одни из сильнейших одаренных, независимо от вашего возраста. А потому кому, как не вам, показать себя на передовой, чтобы показать простолюдинам кто мы есть⁈
— Верно говорите, Петр Николаевич! Верно! — раздалось несколько криков из зала. — Чернь должна знать свое место! Покажем им, где они, а где мы!
Я от этих слов невольно поморщился, но сейчас точно было не время проводить экстренные реформы дворянского права. Только возмущения среди аристократии нам не хватало. Они и так будут, кто же хочет отправлять свою сыночку-корзиночку на фронт, но так у них хоть будет мотивация.
— На сем заседание государевой думы считаю закрытым. — громко проговорил Владимир Михайлович Долгорукий, и выключил свой микрофон. Люди не спешили расходится, тем более что у всех были какие-то личные вопросы. Ко мне буквально очередь выстроилась, из тех, кто хотел пообщаться и не успел попасть на приемы за прошлые дни. Так что вечер у нас затянулся.
— Итак? — сурово спросил император, собрав в малом кабинете Юсупова, Морозова, Долгорукова и Багратиона. Екатерина тоже присутствовала, но сидела чуть в стороне, не особенно обращая внимание на говоривших. — Я четко дал задание, подготовить войска к вторжению. Выиграл вам время, проведя обмен пленными. Дал возможность увести суда от возможного теракта. И что же в результате? На всех каналах только и обсуждают, что признание думой и дворянским собранием заслуг Александра!
— Он и в самом деле сумел совершить почти невозможное. — не опуская глаз ответил Петр. — Спасти жизни тысячам дворян и офицеров. Если же не брать в расчет его и его помощников удивительные способности, то нельзя не отметить их отвагу. Его войска сражались там, где остальные бежали или просто отказывались идти в бой.
— Неудивительно. — усмехнулся Юсупов. — В их с Филаретом ордене какие-то фанатики. Боюсь, если цесаревич потребует, они наденут на себя пояса смертников и будут прыгать с кораблей без парашютов.
— В данный момент это даже хорошо. — пожал плечами Петр. — Найти готовых бросится в самое пекло, чтобы заткнуть бреши в обороне обычно нереально. Они сами идут вперед, но что куда удивительней — почти всегда возвращаются.
— Этого явно недостаточно. — заметил Илларион Долгорукий, после лечения от Александра он уже ходил, но не пренебрегал тростью. — Судя по докладам с фронта, мелкие твари заканчиваются. Всё чаще из Польской зоны вылазят монстры которых мы обозначали как уникальных. Но проблема даже не в их силе или скорости — они умнеют.
— Да, это и в самом деле беда. — согласился Борис. — Какие ещё признаки?
— Мы видели, как твари объединяются в небольшие стаи. — ответил Петр. — Если раньше они действовали хаотично, просто разбегались во все стороны, то теперь объединяются в стаи. Делят роли и действуют как не самые дурные животные. Еще не волки или медведи, но уже наравне с койотами.
— Самые крупные бросаются вперед, отвлекая огонь на себя. Средние в это время делают обманные маневры, а мелкие под прикрытием крупных бегут как можно ближе к стене. — пояснил, показывая на столе движением пальцев, Илларион. — Так они пересекают линию, где мы можем применять оружие массового поражения, пересекают ров и вгрызаются в земляной вал, быстро его разваливая.
— Глупее волков говорите? — не весело усмехнулся Борис. — А по мне так вполне на уровне… есть шанс что ими управляют со стороны? Может появились твари, которые сами не вступают в схватку, а наблюдают за ней издали?
— Пока такого не замечали. — переглянувшись проговорили генералы.
— Что же, в таком случае я вас более не задерживаю. Возвращайтесь к своим обязанностям, на передовую. — подумав сказал Борис. — Леонид и Святослав — останьтесь. Остальные свободны.
— Вы могли бы приказать им не поддерживать Александра. — сказал Юсупов, когда другие вышли. — По крайней мере войсками.
— Что прямо противоречит военному уставу. — вздохнул Борис. — Они не станут выполнять этот приказ, даже если я его отдам — он будет преступным. А попадать в глупое положение, как вы на совете думы, я не хочу.
— Вы уже в курсе… — поджав губы проговорил князь Юсупов, но император не собирался ему отвечать.
— Ваши интриги, не доведут до добра. — сказал Борис, глядя на супругу. — К счастью, дума приняла верное решение, наследником будет Романов по крови, а не по фамилии. Хоть с этим и придется подождать, а Александр пропустит свою очередь. Ты меня хорошо услышала «дорогая»?
— Более чем. — не поворачиваясь ответила Екатерина.
— Отлично, значит об этом можно пока забыть. Если нет, он умрет. — просто сказал Борис, махнув рукой, и с трудом сдерживающая гнев Екатерина, вздернув голову, вышла из кабинета. Ещё недавно она была императрицей матерью, одним из сильнейших одаренных России, а теперь лишилась всего, даже камня резонанса, превратившись просто в куклу для политических игр.
Терпеть такое отношение она была не намерена. Тем более от того кто исчез на пятнадцать лет, крутил за её спиной интриги, о чем свидетельствует его связь с Багратионом, так теперь ещё и решившим обокрасть её и её детей. Пусть думает, что вопрос решён, но она этого так не оставит, тем более что договоренности с патриархом всё ещё в силе, и до официальной даты большого весеннего приема меньше трех дней.
— Итак, у нас с вами будет серьезный разговор. — проговорил Борис, когда в кабинете осталось всего трое. — Я возлагал большие надежды на Александра, но, к сожалению, он слишком увлечен собой, чтобы понимать
