Тиллиер, гримасничая, поднял вверх руку.
– Мне непонятно. Теперь каждый из нас начальник? И что мы будем делать дальше? Отдавать друг другу приказы круглый день?
Риордан резко качнул головой.
– Ты ничего не понял. Мы ввязались в крупную свару. Тут замешаны деньги, родовая честь, а сверху лежит круговая порука. Нам нужны сторонники. Верные сторонники. Так что следующую неделю вы начнете вербовать новых членов в Прочный круг. Я хочу, чтобы через месяц у меня под началом было не менее десятка человек, преданных нашему делу. Можете начать с этого… Турегона.
– Да парень тебя просто боготворит, так что это будет проще простого, – хмыкнул Хоракт. – Кого вербовать следующим? Жало?
– Нет. Даже пробовать не вздумайте. Венбадцы примкнут к нам в качестве отдельной группы, когда поймут, что сила за нами. И с Вараном тоже не пытайтесь договориться. Начните с деревенских ребят, над которыми он верховодит. Когда Варан останется в одиночестве, он придет сам. Хоракт, поработай над клятвой. Теперь такие дела полностью в твоем ведении. Для каждого новичка, которого мы примем в Прочный круг, отказ от своих обязательств должен означать дальнейшее бесчестье. Ясно?
– Да, – тихо подтвердил Хоракт.
– Завтра в школу прибудет королевский портной, чтобы снять со всех нас мерки. Через три дня мы посетим Глейпин по приглашению самого Вертрона.
– Ого, – воскликнул Тиллиер. – Риордан времени зря не теряет. Наконец-то я посмотрю на этих патентованных шлюшек. Я имею в виду королевских фрейлин. Говорят, что каждая из них – настоящий перл в своем роде.
Без стука в который раз отворилась массивная дверь больничного крыла. Два поваренка вкатили небольшой сервировочный столик, на котором были расставлены блюда, а еще стоял кувшин из прозрачного стекла с опаловым по цвету напитком.
– Доктор передал, что к утру тебе нужно его осушить, – пояснил один из слуг. – Этот настой поможет срастанию кости.
Как только поварята удалились, вновь явился Турегон со шпагой в руках. Риордан взял ее в левую руку, сделал несколько взмахов.
– Зачем тебе эта игрушка? – поинтересовался Хоракт.
– Ты что, забыл? У меня на носу бой с Кавалером. Теперь, когда я сломал руку, этот тип постарается вести себя так, чтобы мне пришлось бросить ему вызов до полного выздоровления. И это испытание будет посерьезней, чем сегодняшняя рубка.
– Не вздумай, Кавалер отличный фехтовальщик. Я потрепался с оружейниками, они врать не станут. С левой рукой против него у тебя не будет и полшанса, – предупредил Тиллиер.
– Посмотрим, – ответил Риордан. – Если мы с тобой не придумаем действенную тактику на бой, то заработаем на ставках на своем поражении. А пока я буду проводить весь день со шпагой в левой руке. Она за неделю должна стать ее продолжением.
Через некоторое время друзья оставили Риордана. Они в молчании шли по коридору Школы, каждый посвоему заново переживая прошедший день.
– Это жутковато, – наконец признался Хоракт. – Оно завораживает, но все равно жутковато.
– Ты о чем? – уточнил Тиллиер.
– Наблюдать, как обычный человек, которого ты хорошо знал, становится великим.
Когда товарищи ушли, Риордан поужинал. Весь процесс принятия пищи оказался для него сложной задачей, что неудивительно для человека, одна рука которого неподвижно зафиксирована в деревянном станке. Это еще хорошо, что Дертин догадался подкатить сервировочный столик к его кровати вплотную, а то Риордану пришлось бы глотать слюнки, глядя на еду, или звать на помощь. На ужин была рыбная похлебка, жареная рыба с овощами, истекающий молочными каплями кусок сыра и краюха хлеба. В тиверийских предгорьях рыба редко попадала на стол простых сельчан, потому что ловля ее в стремительных горных реках требовала сноровки, времени, и поэтому вся добыча рыбаков уходила на стол местным богатеям. Риордан даже подумывал заняться этим промыслом, но потом посчитал, что охота более доходное ремесло, к тому же он был потомственным зверобоем, а не рыбаком. Так что в другое время он обрадовался бы яствам, но теперь неудобство своего положения основательно подпортило ему аппетит. Когда с едой было покончено, он, неловко управляясь левой рукой, подгреб под спинку кровати подушку и устроился на ней полулежа, подложив под локоть сломанного предплечья часть одеяла. Получилось не то чтобы удобно, но сносно. Иное дело – проспать в таком положении всю ночь. Риордан попробовал поворочаться с боку на бок. На спине лежалось вполне комфортно, на левом боку тоже, как оказалось, было можно спать, но в неловкой позе с рукой, отодвинутой назад. С правой стороной было чуть попроще. Ничего, три дня как-нибудь он выдержит, решил Риордан, возвращаясь в исходное полулежачее положение. Сломанная рука словно онемела, он не чувствовал собственных пальцев, правда ломоты тоже не было. Не то что в момент, когда Пайрам вправлял ему кости. Несмотря на его лекарства, боль была такая, что Риордан едва удерживался от того, чтобы не завыть во весь голос. Но уже не мог. Потому что перестал быть нескладным деревенским парнем, который тяготился своей внешностью и положением. Нет, теперь он стал Победителем. Его словно увлек какой-то шквальный ветер, закружил в потоке и вознес куда-то к вершинам благополучия и грядущей славы. Профессия поединщика действительно давала все – деньги, почет и поклонение, Скиндар не врал тогда на площади перед домом бурмистра. Правда за это вскоре придется расплачиваться жизнью. Сказочный волшебный вихрь, который влечет его к вершинам успеха, на самом деле тащит свою жертву к бездне. И вырваться из этого коловращения невозможно, потому что в процессе у человека полностью туманится сознание. Риордан понимал, что у него оставалось всего два выхода: либо обмануть всю систему, либо превозмочь ее и тех, кто встанет у него на пути. Пока он остановился на втором способе, но дал себе слово не забывать о первом.
Чтобы чем-то себя занять, Риордан дотянулся до шпаги. Сделал несколько выпадов в воздух, отработал вращение кистью. Как там это называла Эльга? Легированием? Он попробовал тренировочное оружие на баланс, тщательно осмотрел клинок на предмет его сильной и слабой части. В поединке он реагировал так, как подсказывал ему боевой инстинкт, подчас не осознавая смысла своих действий. Теперь он мог все взвесить, чтобы подвести под свои движения логическую базу. Риордан несколько раз легонько стукнул шпагой по спинке кровати. Он наносил удары различными частями клинка и чувствовал, что оружие по-разному отзывается на эти столкновения. Иногда вибрация возникала, а иногда нет. Если он бил ближе к гарде или к острию, то ощущал дрожь в руке, но где-то между половиной клинка и его окончанием Риордан нашел точку, которая при ударе словно впитывала в себя его отдачу. Значит, именно этим местом нужно рубить? Сам того не зная, Риордан обнаружил на своей шпаге «узел мелодичности», который имеет любое оружие.
Он попробовал диагональные удары, потом радиусные с кистевым доворотом, но сразу понял, что при жестком блоке противник запросто выбьет у него шпагу из рук. Во всех своих поединках он атаковал исключительно сверху. А если снизу? Получалось не очень, но с одновременным смещением вбок может сработать. Так Риордан открыл для себя отножной и подплужный рубящие удары. Но все равно главным приемом в его технике боя остался контрвыпад. Именно ответное движение в момент, когда противник раскрывается после собственной атаки. Оставалось лишь одно слабое место – сила этого контрвыпада. Да, в тренировочном бою касание идет в зачет. А в реальном поединке на противнике будет легкий кожаный доспех, который нужно будет проткнуть. Риордан решил, что как только сможет ходить, все свободное время он будет тратить на отработку разящего импульса своего выпада. Тогда его главное тактическое оружие станет по-настоящему смертоносным. А еще в эту неделю шпага практически не должна покидать его левую кисть. Нужно, чтобы с каждым днем его движения становились быстрее и точнее. Перелом принес немало проблем и боли. Но его можно использовать. Неловкий удар Крушителя способен сделать Риордана обоеруким фехтовальщиком, если приложить толику терпения. Терпения же ему было не занимать. Этим качеством обладает любой настоящий охотник.
