Ознакомительная версия.
— И как вы вычислили мое местопребывание?
— Разговор наш помнишь? — приступил к разъяснению Гонза Кубинец. — Я сообщил тебе, что Соломаха убили. Ты заявил, что отправляешься домой. Я принял информацию к сведению и отправился по делам. Проверил, что там в Хмельном подвале… Где-то через час начал нервничать…
Гонза Кубинец весьма походил на курицу-наседку, которая ревниво печется о своем потомстве, никого не давая в обиду. Часто эта его особенность спасала мне жизнь. Похоже, и сейчас именно такой случай.
—… Поначалу решил, что тебя задержали какие-то дела. Попытался перезвонить, но твой телефон оказался отключенным. Ты не стал бы отключать трубу— это не в твоих правилах. Я заподозрил неладное. Интуиция тоже подсказывала, что тут нечисто. Взял такси и отправиться к Стрелке Васильевского острова — по крайней мере, на связь со мной ты выходил оттуда. Возле причала обнаружил твой «Икар». Машину бы ты просто так не бросил… Первым делом я попытался проникнуть на борт. Отключил сигнализацию…
— Каким образом? — удивился я, допивая кружку.
— Уметь надо! — ухмыльнулся Кубинец. — Обыск катера ничего не дал. Тогда я связался с Григорием Лесником и сообщил ему о твоей пропаже. А также о том, что этим утром ты собирался встретиться с Валерием Соломахом.
— Но как вы меня нашли? — не понял я.
— Лесник предположил, что ты находишься в доме Соломахов. Он сразу просек ситуацию. Ему уже довелось пообщаться с сынком адвоката.
— Иннокентий явно знал что-то необычное, когда мы допрашивали его утром относительно отца. Он был очень зол и определенно что-то задумал, — пояснил Лесник.
— Замечательно! — оценил я. — Какие вы все Сократы и Диогены, вместе взятые! Аж завидки берут! Пиво в бокале кончилось. Я изрядно захмелел.
— Кому-то руками работать, а кому-то и головой! — подцепил меня Лесник.
— Если бы я не был таким выжатым, то мы бы непременно подискутировали, а так — лучше пивка выпью! — заявил я. Но ноги не держали. Как старик, страдающий ревматизмом и артритами всех возможных конечностей, я мог мечтать только о кресле-качалке, теплом пледе и кубинской сигаре. Пришлось удовольствоваться надеждой, что Ян Табачник, достаточно хорошо изучивший мои вкусы, догадается сам повторить заказ.
— Мы встретились с Кубинцем и отправились к Соломаху. Несколько неофициально, поскольку у меня не было ордера на обыск. Вообще-то я не имел права вламываться в его дом, но куда деваться? Взяли мы ребяток и поехали. Как раз успели к той потасовке, в которой тебя обломили в нокаут.
— А чем? — поинтересовался я.
— Соломах ампулой выстрелил. В ней дрянь какая-то, думаю, наркотическая. Мы ее отправили на анализ криминалистам. Кажется, теперь Иннокентию не отвертеться.
— Как вы в дом-то проникли? — поинтересовался я.
Последняя деталь… Дальше пусть вся делегация убирается побыстрее из особняка, а я залезу в ванну с горячей водой, вооружусь бокалом пива и несколько часов поблаженствую, обновляя воду!
— Незаконный взлом… — пояснил Лесник. — Пробрались через сад — благо, Соломахи собак не держат. И вышли прямо к дому. Домишко-то у них, надо сказать, сумасшедший. Интересно только, кого этот адвокат защищал, чтобы такую хоромину выстроить?.. Окошечко одно было приоткрыто. Кубинец забрался внутрь, а я отправился в обход. Позвонил — никто не ответил. А в доме бойня, похоже, началась… — Кеша-то жив? — спросил я.
— Живехонек! В офисе криминальной полиции сидит! — доложил, усмехаясь, Лесник. — Теперь не отвертится. Все факты против него.
— Какие факты? — поинтересовался я, чувствуя, что делаю глубокую гадость.
— Как какие? — опешил от моей наглости Лесник. — Насильное удержание человека! Можно, в принципе, и захват заложника приписать! Требование выкупа… Есть что инкриминировать!
— А кто кого задерживал? Захватывал? — изобразил я ужасное удивление. Лесник позеленел.
— Тебя, — осторожно сказал он.
— Меня никто не задерживал, — заявил я. Лесник раскашлялся.
— Я приехал побеседовать с Соломахом. Совершенно добровольно.
Григорий Лесник после такого демарша вполне может вообще отказаться разговаривать со мной. А уж в мой дом точно не заявится… Но по-другому я поступить не мог: очень надо с Иннокентием Соломахом пообщаться. А тут появилась грандиозная возможность заполучить козырь в рукав, который и крыть-то нечем! Как не использовать такую возможность?
— Туровский, ты сошел с ума? — поинтересовался Лесник.
— Извини, у меня нет выбора, — оправдываясь, произнес я. — Поверь, это в наших общих интересах. Соломах — рыбка мелкая, зато может помочь найти человека, который убил Городишек и Епифановых.
Я понимал, что подставляю Лесника: без моего заявления ему будет трудно объяснить, на каком основании он проник в дом к Соломахам. Но другого выхода я не видел,
Лесник не произнес ни слова. Просто поднялся и гордо удалился, увлекая за собой поручика (наконец-то я смог разглядеть его знаки отличия). Кубинец посмотрел на меня, как апостолы смотрели на Иуду, и отправился провожать инспектора. Я понял, что с Гонзой предстоит весьма неприятный разговор.
Гонза Кубинец меня бойкотировал. До конца дня он ходил по дому словно тень и старался не попадаться мне на глаза. А я воплотил в жизнь свою мечту: забрался в горячую ванну и минут сорок отмокал, попивая пиво. Голова, как ни странно, прошла. И намека на боль не осталось!
К ужину я не вышел. Ян Табачник принес мне поднос в кабинет на втором этаже. Я поблагодарил его, не поднимая головы от книги. Дождался, пока Табачник ушел, и отбросил книгу в сторону. Читать этим вечером совершенно не хотелось! Голова не впитывала информацию. Ей требовались покой и тишина. Покой и тишина…
Я накинулся на ужин, как оголодавший мамонт, долгое время считавшийся вымершим. Истребив огромную порцию жаркого из оленины, я выпил пива и откинулся облегченно на спинку кресла. Какое умиротворение!..
Вдруг раздался телефонный звонок. Брать трубку не хотелось. Никого я не хотел слышать в этот вечер — даже Химеру, которая отправилась на два дня навестить маму, проживавшую в Пушкине. Но я пересилил себя:
— Даг Туровский слушает.
— Здравствуй, Даги, — прозвучал спокойный голос Иннокентия Соломаха.
Меня аж передернуло, словно я опять получил на нос тряпочку с наркотической дрянью… Уткнулся носом в бокал и сделал спасительный глоток пива.
— Здравствуй, если не шутишь, — рассеянно ответил я, размышляя, зачем мог звонить Соломах. Вряд ли ради того, чтобы поблагодарить за спасение от тюремной неволи.
— И как это понимать? — поинтересовался Соломах.
Ознакомительная версия.
