– Артемий Леонидович, да мы еще с вами успеем всех гадов переловить!
– Так, – казалось, с него спало какое-то студенистое оцепенение, – ловчий ты мой! Работой я твоей недоволен, и папочку эту ты зря мне припер. Ткнуть бы тебя носом, да велика честь будет. Подумай! Попытайся стать на место преступника – как бы ты все сделал? В спешке и в то же время по возможности аккуратно? Твоя слабая сторона в этом деле – это не работа с показаниями, а работа с уликами! Почитай дело повнимательнее – там все есть!
– Да мне же последние дни, сами знаете, поспать и то некогда, – начал оправдываться я.
– А на фронте люди неделями не спали! – Это был его обычный аргумент, отметающий все мои доводы о трудностях сыскной работы.
– Разрешите идти?
– Иди, – буркнул он уже более доброжелательно, – и дело прихвати, не забудь. Почитай перед сном – очень интересно…
– Что интересно? – словно эхо отозвалась Лайла слегка запыхавшимся голосом.
Я встряхнул головой, сфокусировав зрение на нескольких маленьких тепловых пятнышках, проплывавших между барханами с восточной стороны.
– Что это там такое красненькое зеленеет в синеве? – пробормотал я, дав на экран забрала увеличение, – блин, паршивое здесь увеличение…
– Не поняла. – Лайла остановилась, слегка пригнувшись, и посмотрела в ту же сторону, что и я. – Похоже на всадников, – сказала она через некоторое время.
– Хреново, – процедил я сквозь зубы, – сколько их, не рассмотрела?
– Человека четыре-пять, идут под углом к нашему курсу, скорее всего, нас уже засекли…
Черт! Не вовремя я отвлекся…
– Отлично, – я с досады плюнул, – а у нас пара ножей и один пистолет на двоих…
– P228 – прекрасное оружие, – вступилась Лайла за свой любимый пистолет.
– Да я не спорю, – я продолжал вглядываться в пейзаж, – просто нам и двух АК хватит, чтобы начать плясать джигу.
– Может быть, это просто Охотники? – предположила Лайла.
– Да хоть благотворительный марш инвалидов за мир, – я вытащил из-за пояса пистолет и снял с предохранителя, – у меня последнее время разыгралась паранойя и мизантропия.
Я скрестил руки на груди и выпрямился во весь рост – под левым плечом я держал пистолет со взведенным курком. Хорошо, Дарби хоть броню не снял со всех…
Вот они слегка изменили траекторию и показались на дороге: их было четверо, пятый дромадер шел без седока, навьюченный поклажей. Силуэты приближались, двое всадников взяли автоматы на изготовку.
– Лайла, – тихонько спросил я, – ты ножи хорошо метать умеешь?
– Никто не жаловался, – ответила она так же тихо.
– Тогда, если я скажу: «Леха, привет!» – ты снимай крайнего справа.
– Хорошо.
– Эй, ребята! Вы кто есть? – раздался усиленный внешними динамиками голос.
– Охотник Странный, – ответил я, – клан Беркута.
– Это где ж такой? – спросил голос с недоумением, сопровождая вопрос лязгом затвора.
– Долина Маринера, – ответил я.
– Бешеному церберу сто миль не крюк, – насмешливо ответил другой всадник.
– А вы сами-то откуда? – спросил я.
– Мы, милок, местные, – ответил первый всадник.
– Из Персеполиса? – Мне не нравился их тон.
– Мы совсем местные, – пояснил тот, – ты вот сейчас по нашей земле гуляешь… клан Черных Шакалов – слыхал небось?
Мне это не сказало ровным счетом ничего.
– Я что-то таблички не заметил, – сказал я спокойно, прикидывая, кого из них назвать Лехой.
– Какой таблички? – спросил второй Охотник.
– «Бешеным церберам вход запрещен».
Первый хихикнул.
– Да мы ее ставим, а какие-то отморозки воруют постоянно, – ответил он. – Ты не брал?
– Я-то – нет… – Один из них был маленького роста, с огромным дробовиком в руках, который держал на манер младенца в пеленках. – …А вот парни, которые несколько часов назад проезжали тут на трех вездеходах, – они стопудово сперли. Я их знаю: редкие сволочи.
– Ребята на вездеходах? – глухим низким голосом переспросил молчавший доселе всадник. – С кратера, что ли?
– Ехали-то они с кратера, – пояснил я, – но сами не местные совсем – наемники голимые. Инопланетники они.
На некоторое время воцарилось молчание, из чего я заключил, что у них идут радиопереговоры.
– А тебе они на что? – спустя пару минут спросил тот же низкий голос.
– Я их иду убивать, – просто ответил я.
– Убивать? – Охотник присвистнул. – Да ты убийца, как я погляжу.
– Бывает иногда, – ответил я, – они забрали мою добычу, моих верблюдов с оружием и моих туристов.
– Это не по закону, – сурово сказал низкий голос, обладавший властными нотками.
– Да, это кидняк! Реальный кидняк! – согласились остальные.
– Ну что, Марк? – сказал один из Охотников, тот, кто заговорил первым.
– Помолчи, – грозно ответил главарь, и радиопереговоры возобновились.
Вновь мы с Лайлой застыли в напряжении.
– Убери волыну из подмышки, – сказал вдруг коротышка.
Я послушно вынул P228 и заткнул его за ремень.
– Мы поедем с вами, Странный из Беркутов, – приказным голосом сказал главный.
– Вам-то что за корысть? – спросил я.
– Нам нужна такая машина, как у них, – ответил он. – Фарт и Солнце свели нас: нам сказали про этих людей на нашей дороге, и мы погнались за ними, но потом заметили вас. Вы знаете, как их найти, мы дадим вам дромадера и поддержим огнем. Мы возьмем одну машину, а вы дальше там сами…
Я помолчал для виду, хотя внутри меня бурлило ликование.
– Да, – кивнул я мрачно. – Фарт и Солнце с нами, избавь нас от глюков Равнина.
Эффектно сплюнув на песок, я продолжил:
– Я иду с Черными Шакалами! Возьмем свое…
– Возьмем… – Охотник, который первый заговорил с нами, взмахнул рукой.
Один из всадников спрыгнул с седла и подошел к навьюченному дромадеру, снимая с него часть поклажи. Остальные опустили свои стволы.
Все молчали, пока мы с Лайлой вскарабкались на спину верблюда. Все внутри меня было взбудоражено – транспорт с подачей! Вот что значит поддержка богов!
– Отклонитесь от маршрута – пристрелим, – как-то буднично обронил главный.
Я коротко кивнул и, вдохнув запах незнакомого животного, аккуратно тронул его шенкелями. Дромадер затрусил вслед отряду, а парень с дробовиком чуть поотстал.
– Нам повезло! – прошептала мне в наушники Лайла.
– Главное, чтобы это везение не кончилось на визите в «Эол», – мрачно проворчал я.
– Дэн, меньше пессимизма. – Лайла, видно, тоже перенервничала. – Наши шансы растут, а вместе с тобой мы сможем…
– Да откуда взяться этому пессимизму, – вяло ответил я, – для меня десятка полтора человек замочить – это как стакан верблюжьего молока опрокинуть: не поморщусь…
