— Так что, довезти мы тебя сможем только до Покрова, — Сан Саныч — босс караванщиков, раскурил, наконец, свою пеньковую трубку, — ехать до Москвы, нам резона нет. Да и в Покров поедем через Муром и Владимир. Дела там у нас.
— Не спрашиваю даже какие…
— От чегож не спросить? Мы же теперь твои должники по гроб жизни. Заказики мы всякие выполняем. Отвезти, привезти. Приторговываем иногда… Ну что, маршрут устраивает?
— Более чем.
В Муроме они были через три часа. Когда подъезжали к городу, в голове Волохова крутилось — 'На Муромской дорожке… . Дорожки были еще ничего, а вот улицы представляли собой жалкое зрелище. Совершенно не понятно — что длать экспедиторам-торговцам в таком городе.
Но спрашивать об этом Сан Саныча он естественно не стал, а вместо этого спросил о КАМАЗах.
— И где вы только их, исправные, достали?
— А нигде. Из пяти штук, собрали три. Всю электрику заменили. Долго ковырялись.
Отсутствие звезд, не нарушаемая светом лампочки, со случайно забредшего сюда столба, тревожная темнота вокруг и еще более тревожные звуки ночного леса — не располагали к долгим посиделкам у костра. Все, кроме дежурных, уже улеглись и только Волохову не спалось. Кукушка упрямо пытавшаяся обратить на себя внимание, так и не получив заказа на подсчет оставшихся лет, обиженно замолчала. Невидимые воины сна всей своей тяжестью навалились на веки и наконец добились своего.
Утром, после торопливого завтрака, караван вновь отправился в путь, покидая окрестности унылого города. Они ехали довольно-таки быстро и уже через два часа были во Владимире, разительно отличавшемся от Мурома. Эта жемчужина 'Золотого кольца' была почти не тронута разрухой. Пустые улицы, будто только что покинутые местными жителями, были непривычно чисты и опрятны. Разве что кое-где разбитые окна, да вынесенные двери, портили эту идиллию. Все машины были аккуратно припаркованы, киоски стояли на месте. Ни тебе трупов, ни сожженных домов, ни многочисленного мусора на мостовой — этого непременного спутника первой волны массового мародерства. Удивительно!
Не доезжая 'золотых ворот', они свернули в какой-то переулок, где будто из под земли, перед первым КАМАЗом, выросли какие-то темные личности. Пошушукавшись с караванщиками, они принялись разгружать грузовики. Волохов огляделся по сторонам. У обочины мирно стоял троллейбус, с опущенными 'рогами'. А за ним виднелся, прилепившийся к аккуратному четырехэтажному зданию, книжный киоск. Просунув в открытое окошко руку, он взял первую попавшуюся книгу. Это была книга о вкусной и здоровой пище. Следующей книгой, до которой можно было дотянуться, не рискуя вывихнуть себе руку, оказалась фантастика в красочной обложке. Полистав этот 'шедевр', майор положил книжку обратно на прилавок.
— Да. Только нашествия инопланетян им сейчас и не хватало, — Волохов вернулся к КАМАЗам.
— Не обычно тут у вас, — обратился он к Сан Санычу, который уже закончил командовать погрузкой-разгрузкой и сидел на скамейке, раскуривая свою трубку.
— Это потому, что били только тактическими и только по вч. Если и предназначался нам какой 'подарочек', то не долетел видать. Поэтому народ спокойно разъехался по деревням, а кое-кто все еще здесь живет.
В последнем КАМАЗе, где ехал Волохов и другие караванщики, теперь был свободен весь кузов, тогда как раньше, свободной была только его половина.
— Вот щас еще кой-чего кое-где скинем и порожняком в Покров. Своих забирать. Мы вообще-то оттуда сваливаем — грязно стало очень. С Москвы несет.
Оглашая пустынный центр города ревом моторов, грузовики поползли в сторону Клязьмы, оставив после себя, медленно оседающее, иссиня-черное облако выхлопа.
Особенно смелые клочья облаков, оторвавшись от стада своих сородичей, бесстрашно скользили над двумя охраняющими въезд на мост, домами, чьи насупившиеся туши, угрожающе нависали над опустевшей улицей. Эта часть Владимира, почему-то уже не радовала глаз. Вся безмятежность куда-то улетучилась. А впрочем, может быть, к любой переправе Волохов относился серьезно. Настороженно. Вот и сейчас, словно предчувствуя что-то, он напряженно всматривался в противоположный берег. Майор сидел в кабине третьего грузовика, рядом с Сан Санычем и в отличии от беспечно болтающих караванщиков, был предельно сконцентрирован. Поэтому, он даже не вздрогнул, как остальные, когда у идущего вторым КАМАЗа лопнула покрышка переднего левого колеса и он, вильнув, пробил ограждение. Третья фура, не успев затормозить, наподдала соскальзывающему с моста грузовику, сзади. Случилось это все не так далеко от берега и кабина многотонной махины вместо воды, врезалась в посыпанный щебенкой склон. 'Потоптавшись на нем, КАМАЗ начал спозать вниз, одновременно заваливаясь на бок. Из кузова кувыркающейся машины посыпалась всякая всячина. Сначала мелкая бытовая утварь, потом деревянные ящики, мешки. Покатились консервные банки, какие-то упаковки. Один из наиболее крупных ящиков разлетелся на мелкие части. К звукам скрежещущего металла и плеску воды добавился мелодичный перезвон золотых слитков, бьющихся друг от друга.
Все до одного выскочившие из машин, караванщики, толпились у края моста, не в силах отвести взгляд от нарушающего серость обще картины мира, блеска благородного металла. Так продолжалось несколько секунд. Но потом они, как по команде, уставились на Волохова. Майор, уже держа в правой руке снятый с предохранителя автомат, попятился к кабине первого КАМАЗа, одновременно, левой рукой, снимая с плеча винтовку. Кабина была открыта и держа на прицеле сгрудившихся у прорехи в ограждении, караванщиков, он ловко забрался в нее. Может быть, они не хотели портить свой транспорт, а может, не решались напасть на Волохова, помня о том, как лихо он расправился с засадой, но ни один из попутчиков майора так и не решился поднять оружие, до тех пор, пока грузовик не сорвался с места. Как только это произошло, они, сообразив, что уходит свидетель их темных дел и что, они остаются с одним единственным грузовиком, открыли огонь. Поздно. Огонь нельзя было назвать прицельным. И редкие, попадающие в удаляющийся КАМАЗ, пули, лишь разбивали в щепки, доски заднего борта.
* * *
23.12.2026 г. Рязанская область. г. Михайлов.
Окошко в массивной железной двери открылось только тогда, когда долгоиграющий собачий лай перешел в истерику и если бы хозяин, уже начинающего хрипеть пса, еще немного промедлил, то его лохматый сторож, рисковал бы сорвать голос. Правда и Егор, тогда бы отбил кулак, которым без устали лупил по двери.
— Что надо, — в зарешеченном квадратике окошка мелькнул глаз, то час же уступивший место дулу.
