— Ублюдок!
Остролицый Олег нажал на курок раньше. Чехлов только успел снять с предохранителя.
— Забирай машину! — Охранник больше не смотрел на Сергея. Он навис над телом бывшего шефа и следил за его агонией.
— Я знал, что когда-нибудь этим закончится!..
Слова остролицего Серов расслышал уже сквозь приспущенное стекло БМВ.
— У тебя есть надежда. — Сергею не было жаль этих людей. Сказал потому, что так должно быть на белом свете. — Все еще можно исправить. Живи как человек!
БМВ взревела мощным двигателем. До «зоны жизни» оставалось четыреста метров. В зеркале заднего вида появился полосатый «форд».
* * *
Серов бросил машину посреди поля. Он стоял один. Ни Володи, ни Ирины нигде не было.
— Они на корабле! — успокоила система. — Теперь Владимир точно знает, что тебе помогать не надо.
«Форд» притормозил метрах в двадцати от Сергея. Из него, не торопясь, друг за другом вылезали милицейские чины. Два коренастых омоновца с автоматами, высокий толстый подполковник и похожий на мяч полковник. Водитель остался за рулем.
Подходить вплотную никто из них не торопился.
— Серов, опустите оружие и сдавайтесь! — Подполковник сморщил лицо, как будто зажевал что-то горькое.
— Так, значит, вы все-таки признаете, что я — Серов?
Сергей бросил пистолет под наведенными на него стволами автоматов.
— Вы самозванец! — подключился к беседе полковник. — Любое ваше лишнее движение, и мы открываем огонь!
— А почему вы не интересуетесь, где Ирина Шерая? Ведь вы же ее собрались спасать? Или я ошибаюсь?
Милицейские чины переглянулись.
— Они ищут повод, чтобы дать омоновцам команду открыть огонь! — предупредила система на всякий случай.
— Вас, товарищ полковник, сейчас больше всего должен волновать ваш заместитель. Он метит на ваше место, — спокойно сообщил Сергей. — У него уже состоялся разговор с генералом Федоровым. Все ваши просчеты в работе изложены письменно.
Полковник будто подавился и взглянул на высокого подчиненного.
— Это правда? — Желчь начала растекаться по красному лицу милицейского чина.
— Конечно, ложь! — Ни один мускул не дрогнул у подполковника на лице. Искусство лицемерия он освоил в совершенстве.
— Против вас есть одно оружие, — отвлек Сергей милиционеров. — В вас не нужно стрелять. Вам нужна правда. Я могу вам ее дать! Для этого я и спустился оттуда! — Он показал на небеса.
— Я же говорю, сумасшедший! — радостно рассмеялся подполковник.
— Хорошо. Я докажу! — бесстрастное лицо Серова, похоже, пугало толстяков. — Я сейчас подниму пистолет, чтобы дать вам возможность сделать то, что вы хотите. Стреляйте, отводите душу!
Сергей двумя пальцами поднял из травы «Макаров».
— Стрелять на поражение! — во всю глотку с истеричной радостью заорал подполковник.
Омоновцы одновременно нажали на спусковые крючки.
Стволы автоматов судорожно тряслись. Из них вылетало красноватое пламя. Сергей слегка зажмурил глаза.
— Ты боишься? Это хорошо! — Констатировала система. — Значит, выздоравливаешь. Клин клином вышибают. По-моему, так говорят русские? Мудрый народ!
— Вы что, холостые зарядили?! — Подполковник вырвал автомат из рук крепыша в серо-голубой форме.
Толстяку не терпелось убедиться в тупости подчиненных. Он опустил автомат в землю и нажал на спусковой крючок.
Практики у высокого чина оказалось маловато. Он даже не соизволил отвести ствол от собственного ботинка, который тут же превратился в красный блин. Мат и крик поднялись такие, что полковник был вынужден заорать:
— Приказываю молчать, идиот!
Заместитель затих.
— Вам еще нужны доказательства? — Сергей не смеялся. — Сделать так, чтобы оружие исчезло из ваших рук?
— Не надо! — Ошарашенный полковник нервными движениями скреб лысину под фуражкой. — Чего вы хотите от нас?
Вопрос полковника был куда более чем странный.
— Поверили, — вздохнул Серов. — Я хочу наставить вас на путь истинный, полковник! Дам вам последний шанс. Живите честно! Исполняйте закон. Уважайте людей. Защищайте, а не преследуйте невиновных. Вы же когда-то были неплохим человеком. И даже пару раз спасали людям жизнь! И никогда не были трусом!
— Все так… — полковник опустил голову.
С ним явно что-то происходило. В загнанной за годы беззакония душе шевельнулось нечто, похожее на совесть.
— Я постараюсь! Сделаю, что смогу… обещаю…
Омоновцы неуверенно переминались с ноги на ногу. Автоматы давно уже висели за спинами.
— Не заставляйте меня к вам возвращаться! — Сергей знал, что исполнит свое обещание. — Иначе мне придется разрушить ваши жизни. Не пулями — словами!
— Оставь его! — вклинилась в сознание система. — Он не врет. Не надо дожимать. Полковник все понял!
Раненый заместитель продолжал корчиться на траве. Никто не спешил ему на помощь.
— Перевяжите ему ногу, — обратился Сергей к одному из омоновцев. — Этот еще долгое время будет упорствовать. Его полностью загубила ваша «система».
— Ты прав! — согласилась система. — У них тоже своя «СИСТЕМА». И она еще страшнее, чем я три месяца назад. Система против СИСТЕМЫ… И она тоже изменится: здесь еще остались люди…
— Забирайте раненого и уезжайте! Тем более что вы знаете: Ирине Шерой ничего не угрожает. Расскажите своим друзьям об увиденном. Пусть призадумаются. Бог уже устал от ваших деяний.
— Телепортируй меня! — мысленно попросил Сергей, желая поставить в конце разговора «жирную точку».
Из ниоткуда возник черный смерч, и милицейские чины остались на поле одни. Полковник перекрестился, глядя в небеса:
— Говорил же мне отец, что справедливость существует на земле!
К чему он это сказал, его заместитель так и не понял.
Полосатый «форд» через полминуты после исчезновения Серова тоже скрылся за поворотом лесной дороги.
* * *
— Ты запустил первый «шарик» веры в справедливость! — Система почти гордилась Серовым. — Все пятеро — в шоковом состоянии. В них забродили мыслительные процессы. Процессы перерождения. Подожди, полковник еще себя покажет! По предварительным расчетам его убьют через два года. За правду! Но он успеет набрать команду стоящих специалистов.
— Твои расчеты часто ошибочны. Но если это правда… Занеси его в собственный список. Если будет надо, поможешь!
Сергей стоял в капитанской рубке. Володя с видом очумевшего малыша бродил по отсекам и все время что-то бормотал.
— Ты же мог стать кем угодно! — наконец произнес он, рассматривая четырехпалый отпечаток на переборке.
