Учитывая, что помимо обыкновенных, ледяных дождей, после которых легко можно было простудиться, или слечь с пневмонией, в Зоне так же не редки были кислотные и радиоактивные дожди. Последствия здесь были более серьезными, от расползания по швам простой одежды, не обработанной специальными химическими составами, выпадения волос клочками, вплоть до полного облысения (а каково женщине остаться без предмета ее гордости?!), и химических ожогов, которые могут обезобразить человека, до лучевой болезни, со всеми ее жуткими последствиями.
Вопреки всякой логике, хищники вовсе не спасовали перед буйством стихии, а напротив усилили свой натиск.
Атаки участились. Если до этого мы хоть и медленно, но все же продвигались вперед, то теперь встали, уйдя в глухую оборону.
Монстры подбирались к бывшим узникам концлагеря все ближе и ближе. Труппы некоторых монстров лежали уже метрах в пяти от объятых ужасом людей.
Я с замиранием сердца ждал тот миг, когда мы не сумеем сдержать напор хищников и их жертвой станет один из наших подопечных. Вот тогда-то в наших рядах и начнется настоящая паника.
Дождь был настолько холодный, что даже костюм каракурта, оснащенный системой обогрева, не справлялся с нагрузкой. Скорее всего проблема была в том, что аккумулятор разрядился, но зарядить его, или заменить его сейчас не было никакой возможности. Мне стало жутко от одной лишь мысли:
— А каково же тогда сейчас всем тем женщинам, детям и старикам?
* * *
Нападения хищников участились на столько, что теперь перерыва в между ними не было. Зверье непрерывно атаковало нашу колонну так, как это может делать только обезумевшее от крови и всеобщей истерии, существо.
Отчаянно. Бесстрашно. Безумно.
Казалось, что смерть сородичей лишь распаляет их агрессию.
Я давно уже взял в руки пулемет, взамен утерянного карабина, и теперь практически беспрерывно жал на курок.
Очередная коробка с снаряженная пулеметной лентой закончилась.
— Перезаряжаю! — крикнул я капитану, надеясь на то, что тот сумеет прикрыть меня в этот опасный момент, если возникнет такая необходимость.
Однако в ответ я услышал раздражённое:
— Я тоже…
Есть в народе такая поговорка:
«Где тонко — там и рвется».
Вспомнил я ее потому, что в этот миг с диким, безумным ревом из ближайшего леска, выбивая огромными копытами комья мокрой земли, каждый из которых весил не менее килограмма, на поляну выбежал мой самый страшный кошмар — Плотоядный лось.
Думаю не стоит вам объяснять, что может обозначать это название — тут, по моему, и так все ясно.
Иногда еще его, и не без основания, называют Лось Людоед.
Думаю стоит рассказать о этом звере чуть поподробнее.
Предком этой твари, несомненно, были самые обыкновенные лоси. Уж не знаю, что так на них повлияло, особые волны Зоны, контакт с аномалиями, или какими-то артефактами, однако на выходе получилась жуть, каких свет не видывал. Лоси и сами по себе животные крупные, известные своей миролюбивостью, но эти мутанты переплюнули своих пращуров во всех параметрах. А в своей слепой, психопатической ярости и подавно.
И теперь не самый крупный, (а нам встретился именно такой) матерый самец Плотоядного Лося имел высоту в холке около трех метров, и длину тела — не меньше четырех метров.
А весом же он был более тонны.
Рога его были чудовищных размеров — до трех с половиной метров.
Даже отсюда я видел, что на одном из рогов, помимо мха и прочего мусора, висит нанизанный на острые кривые шипы, полуразложившийся труп, который намертво (вот здесь это словцо применено как нельзя кстати) застрял там, и зверь так и не смог его сбросить.
Однако, вес в добрую сотню килограммов, совершенно не отягощал лося.
Увидев колонну, монстр взревел еще громче, обнажив кинжалы зубов, способные перегрызать металл, не говоря уж о простой плоти, перекрывая грохот огнестрельного оружия и раскаты грома — должно быть обрадовался тому, что случайно набрел на «шведский стол».
А затем, выставил вперед рога, что однозначно говорило об атаке, и бросился к нам, с грациозностью товарного поезда.
* * *
Когда я сравнивал Лося с товарняком, то и скорость, с которой он движется, я тоже имел в виду. И с той же самой легкостью, что и локомотив, зверь сметал со своего пути всех тех мелких хищников, что неосмотрительно замешкались, оказавшись у него на пути.
Я лихорадочно перезаряжал внезапно заклинивший пулемет новой лентой — либо патрон перекосило, либо (и это скорее всего) от сильного волнения и безумной усталости с каждой минутой давившей на меня все сильнее и сильнее, я начал делать что-то не то.
Первой не выдержала та самая девушка, язык которой никому из нас так и не удалось перевести на русский.
Языковой барьер — дело серьезное. Там где человека, говорящего с тобою на одном языке ты способен успокоить, приободрить, заставить, наконец, иностранцу, не знающему даже самых элементарных слов, приходится в разы тяжелее.
И никакой язык жестов в критической ситуации, подобной нашей, здесь уже не поможет.
Вырвавшись из строя девушка отчаянно завизжав бросилась в сторону, противоположную той откуда на нас надвигалось плотоядное чудовище.
Правда ее слепой, панический бег продлился не долго — несколько шагов, и она на полном ходу влетела в аномалию, не заметить которую не смог бы только, ну, разве что слепой.
Аномалия Ломка была хорошо различима именно сейчас, во время проливного дождя — потоки воды, ниспадающие вниз, внезапно и хаотично преломлялись в одну из сторон.
То же самое теперь творилось и с телом бедной девушки — кости ее методично и с противным хрустом ломались, начиная от ступней, и жуткая агония должна была продолжаться до тех до тех пор пока очередной излом не свернет несчастной шею.
Смерть ее была мучительной и долгой, что было так некстати, учитывая, что трагедия разворачивалась прямо перед глазами у сотен женщин и детей, окончательно деморализуя весь наш пестрый коллектив.
Девушка тянула к нам изломанные руки, и ни на секунду не прекращала кричать на своем непонятном диалекте. Однако, в этот миг каждый из нас без всякого словаря и переводчика понимал то о чём она говорит — она умоляла о помощи.
Помощи, которой мы уже не могли ей дать.
Дети в ужасе зарыдали, прижимаясь ко взрослым, женщины в отчаянии взвыли, по морщинистым лицам стариков побежали слезы.
Капитан, понимая, что в нашей колонне вот-вот начнется самая настоящая паника, срывая голос, и кричал так громко (чего я никак не мог ожидать от человека, всегда и в любых ситуациях говорившего спокойно и ровно, без повышения интонаций), что по мощности децибел мог бы поспорить доже с самим Лосем Людоедом.
